Русская фантастика 2007 - Василий Мельник

Разведчик. Скоростной разведчик.

— Алкры пришли засвидетельствовать свое внимание.

— Они увидели много?

— Все. Неделю они крались за нами по пятам.

— Вы позволяете алкрам летать в пространстве Империи?!

— Нет, — качнул головой Консул, — но это не просто разведчики. Они шли за вашим кораблем, Посланник. С самого начала. И мы сочли невежливым…

Лапы тритона сложились в знак Ярости-и-Презрения. Птенцы Алкра на хвосте у детей Саака?! В пространстве Мелководья Саака? А затем — Империи Сол?!

— Теар-р-роль… Жаль, что мой корабль ожидает меня на вашей центральной планете. Я бы… поговорил с птичками. Для начала.

— Я предоставлю вам такую возможность.

Но Посланник подумал и отказался. Человек пожал плечами.

— Мне все равно придется с ними поговорить. Но вначале… Хагел!

Даже на взгляд саакаса адмирал выглядел неважно. Похоже, не все люди вышли из того смрадного болота, откуда родом этот трижды проклятый Консул.

— Да, Консул. Приказ?

— Не кривись, Хагел, все плохое позади… Вскрой белую ленту.

Адмирал молча повиновался. Прочитав приказ, он поднял голову и встретился взглядом с Рудневым.

— Плохое позади, Андрей?

— Да, Ингвар.

— Что ж, это, по крайней мере, логично, — холодно прорычал адмирал. — Чего-то подобного я и ожидал.

Через сто секунд пространство Лазурной опустело. Почти. В нем оставались один земной крейсер, разведчик алкров и пылающая Смеяна. И еще рукотворный титан, безумное сооружение, плывущее в четырехстах миллионах километров от Лазурной. Звездный Палач, технология, которую мечтают заполучить многие расы. Но владеют ею только хомо.

Осмеливаются владеть.

Адмирал достал из внутреннего кармана личный считыватель и вложил в него белый прямоугольник. Консул вытянул за цепочку стальную пластину, висевшую у него на шее, и сжал ее в кулаке. Пластина едва ощутимо кольнула его.

Две половинки сошлись. Приказ стал целым и превратился в действие.

Извечная улыбка Руднева никак не вязалась с застывшим лицом.

Саакас внимательно наблюдал за ним. Он был уверен, что люди еще преподнесут ему сюрприз. Кровавое число на дисплее опять попалось на глаза, и Посланника вновь передернуло. Лапы инстинктивно сложились в положение Ужас-но-Раскаяние.

Консул попросил:

— Хагел, дай мне связь с птичками.

Через миг огненные иглы вскрыли хамелеон-защиту разведчика.

Руднев долго рассматривал собеседника. То есть собеседников. Или нет? Он до сих пор не понимал, кем же считать одиночного алкра — единой личностью или тремя отдельными? Левая голова явно была пилотом. Тогда правая — воин? Нехарактерно для птичек, своего рода левша в мире алкров.

А птенец Лилового Гнезда чувствовал себя нехорошо. Скаут против крейсера? В глубоком человеческом космосе? Вероятность выживания стремилась к нулю. Пришлось обратиться к старшему-по-крылу. Перья на груди алкра разошлись, и оттуда на тонкой морщинистой шее выползла командная голова. Комалкр.

— Ты потревожил меня, хомо, — проскрипела командная голова.

— Вам нельзя здесь находиться, — отрезал Руднев.

— Перья летят по ветру. Ветер принес нас сюда, хо-мо, — вновь заскрипело тележное колесо комалкра.

— Вам не стоит здесь находиться, — поправился Консул. — Идет волна огня. Истинного огня. Как тогда, на Коктебеле.

— Коктабблель?!

Маленькая голова задергалась. Большие — растерянно переглянулись и уставились в боковые экраны. Комалкр пронзительно затрещал, крылья встопорщились, мелькнули когти. По экрану побежала алая полоса — алкр готовился к прыжку.

Голова-пилот повернулась к центральному экрану.

— Уходим.

Воин добавил:

— Сейчас.

Клювы раскрылись шире, и алкр заговорил, перебивая сам себя:

— Благодарим.

— Предупреждение.

— Помним.

— Долго.

Комалкр молча щурился на Консула до самого прыжка. Даже когда корабль птичек исчез, Руднев все еще чувствовал на себе изучающий взгляд командной головы алкра. Птички всегда подозревали подвох. Везде и во всем. Но сегодня важная добыча прошла мимо них. Пернатые бесцельно прощелкали клювами. Всеми тремя.

От мыслей Руднева отвлек голос Посланника:

— Ты отпустил их. Зачем?

— Пусть знают, где мы были и что делали.

Прошла пара тысяч мгновений, и саакас обратил внимание на Лазурную. Палач подошел совсем близко.

Звезда бурлила, исходила жаром, плевалась огненными клубками, которые неохотно рассеивались в пространстве. Светилась все ярче и ярче…

И — вспыхнула!

Ослепительная мощь и сила! Танец раскаленной плазмы!

Крейсер метнулся прочь из системы, превращенной по воле людей в жертвенный костер, на котором сгорит и Лазурная, и все ее дети.

Руднев махнул рукой. В рубке погас свет, а стены исчезли, став прозрачней стекла. Аутодафе Лазурной предстало во всей своей жестокой красе. Человек и саакас мгновенно оказались в центре плазменного урагана.

Консул сделал пару шагов, поднял руки и уперся в невидимую стену. Он стоял, озаренный багровым огнем. Упивался буйством стихии разрушения. Плыл в потоках огненной смерти…

Когда крейсер наконец разогнался и вырвался из пылающих объятий Лазурной, Консул Империи Сол обернулся к Посланнику Саака.

Тот вздрогнул. Перед ним стояла маленькая, тщедушная по меркам любого саакаса фигурка. Но огненная буря позади него… Хомо вызвал пламенный ураган, в котором погиб миллиард его сородичей! А теперь еще и огненный шторм, в котором сгорела звезда со всей своей системой. То, что жило миллиарды лет, сегодня исчезло по воле одного-единственного человека. И человек не ужасался! Он радовался! Эта гримаса на лице зовется улыбкой, она — признак хорошего настроения. Инвестигаторы изучают расу хомо очень долго, они не могут ошибаться!

Посланник вздрогнул. Лиловая щетина на хребте, знак императорского рода, поднялась дыбом.

Консул подошел к нему, наклонился и сказал:

— Вы говорили о подарке? Вот он — подарок!

Андрей выпрямился и обвел рукой пылающую бездну. Посланник потрясенно молчал.

— Взгляните! — теперь Руднев почти кричал. — Мы показали вам! Кем мы можем быть! И кем не хотим стать! Это лучший подарок из возможных!

Огненная бездна бушевала в молчании. Консул достал из кармана тонизатор, проглотил не глядя. Когда он заговорил, в голосе послышалась усталость:

— Обдумайте это. Оцените со всем тщанием. У вас есть шестьсот тысяч секунд. Неделя по-нашему…

И Посланник остался один. Наедине с недавними событиями и древней памятью.