Пейзаж с ивами - Роберт ван Гулик

– И платил вам за выступления, госпожа Юань?

– Нет, мой господин. Несколько раз он хотел это сделать, но горбун Ван всегда говорил ему, что это войдет в окончательный расчет.

– В таком случае, – заявил судья, – у нас нет никаких обвинений ни против вас, господин Юань, ни против вашей дочери. Вы напрасно пытались вершить правосудие своими силами, но привлечь вас из-за этого к суду крайне затруднительно. Да и кто знает, не было ли у И и Ху каких-то причин для раздора, помимо ревности к вашей дочери? Что до нее, то никакие законы не запрещают девушке танцевать бесплатно, даже голой. Возьмите свои украшения, госпожа Юань. Красный коралл очень подходит к вашему имени!

Кукольник хотел что-то сказать, но судья поднял руку.

– И был пакостным пережитком отвратительного века, – сурово заметил он, – и все-таки, господин Юань, беспристрастное правосудие, о котором я упоминал, требует, чтобы убийца, даже избавив мир от жестокого чудовища, был обезглавлен, если не докажет непреднамеренность своего поступка. Ведь стоит позволить людям творить самосуд, власть закона исчезнет, и никто не сможет чувствовать себя в безопасности. Я арестовал Ху, потому что он пытался изнасиловать вашу дочь Бирюзу…

– Господин Ху напал на Бирюзу? – воскликнул Юань. – Но когда…

– Спросите у нее сами, – отрезал судья Ди.

– Эта упрямица никогда ничего мне не говорит! – сердито проворчал кукольник.

– Так или этак, – продолжил судья, – покушение на честь женщины – тяжкое преступление, так что господин Ху будет обезглавлен. Передайте это своей дочери. Это ее утешит. Можете идти.

Юань и его дочь, упав на колени, стали благодарить судью, но он велел им подняться.

– Если хотите оказать мне услугу, господин Юань, постарайтесь сделать так, чтобы в старом городе узнали: правосудие существует для всех – для людей знатных и простых, для богатых и бедных. И даже в такое время, как сейчас, когда, что ни день, чума уносит сотни жизней, насильственная смерть любого человека будет должным образом расследована и отомщена. До свидания!

Ма Жун проводил посетителей и тут же вернулся, сияя широкой улыбкой.

– Как вам удалось разобраться, что произошло, мой господин? – воскликнул он.

Судья Ди откинулся в кресле.

– Из твоего рассказа о событиях в «доме Пяти Блаженств» я сделал вывод, что Юань как-то связан с убийством рабыни, причем настолько, что ему было просто необходимо показать эту сцену и поведать об ужасном преступлении даже совсем незнакомому человеку вроде тебя. Знай Юань, что ты имеешь отношение к суду, он повел бы себя иначе. Тогда я бы предположил, что сам он ни при чем, а картинку для волшебного фонаря сделал из обычного чувства справедливости, желая покарать И за убийство. Таким образом кукольник надеялся довести дело до сведения какого-нибудь чиновника и возбудить интерес к этой давней трагедии. Именно такого обходного пути и следовало ожидать от человека из народа. Во-вторых, обнаружив, что служанка И Кассия когда-то приглянулась Ху, я понял, что ее показания – странная смесь правды и лжи – сочинялись с расчетом ввести нас в заблуждение. Именно Кассия нашла тело И и наверняка осмотрела галерею в поисках возможных улик. Она оценила силу удара, а увидев на подоконнике мокрые следы, тотчас заподозрила, что убийство совершил Ху, проникнув на галерею через балкон. Потому-то служанка и вытерла подоконник, в спешке не заметив испачканного кровью платка, лежавшего за колонной. Потом, рассказывая сыну об убийстве, Кассия вспомнила про танцовщицу и ее хозяина, которых тот видел, и решила отвести подозрения от Ху, предположив, что убийца – тот человек сомнительных нравов. Юноша возразил, что кукольник очень мал ростом. Однако служанка убедила сына, что в темноте он мог ошибиться и на самом деле хозяин танцовщицы, как большинство ему подобных, – здоровый громила, а потому, когда стражники начнут допрос, им следует описывать ночного гостя именно так. Но юноша сомневался, что полумрак мог настолько изменить восприятие, и к тому же не хотел причинить неприятности девушке, которая его восхищала. Из-за этого он страшно нервничал, когда я расспрашивал о танцовщице и ее спутнике. Когда Ху назвал последнего пожилым и очень сутулым мужчиной, это могло бы убедить меня в том, что мальчик не лгал. Однако потом я соединил несколько, казалось бы, не связанных между собой и противоречащих друг другу фактов, и вдруг все стало на свои места. Наш похожий на рептилию друг из особого отделения сказал нам, что Порфир – мнимая танцовщица и, очевидно, играет эту роль лишь для того, чтобы посеять раздоры между Ху и И. У Юаня есть дочь но имени Коралл, которая хорошо поет, – я сам слышал ее здесь, на улице, а чудесный голос Порфир произвел неизгладимое впечатление на привратника в доме И. А ведь порфир и коралл – похожие камни. Решив назваться вымышленным именем, человек обычно выбирает нечто сходное с его собственным – полагаю, из-за интуитивного, мистического страха потерять лицо. В общем, на основании всего этого я сделал вывод, что убитая И рабыня принадлежала к семье Юаня и он, будучи кукольником, решил отомстить, предоставив Коралл главную роль. Чума предоставила идеальную возможность для осуществления этого плана, так как И отослал почти всех слуг, а женщины с цветочных лодок отказались приходить к нему в дом. Вина Юаня – в том, что он пожелал взять на себя ответственность драматурга. – Судья устало улыбнулся. – Впрочем, не мне корить его за это! Небо, я и сам иногда совершаю подобную ошибку! Ну ладно, выпьем по чашечке чаю, а потом мне надо переодеться, чтобы успеть на похороны Мэя.

– С вашего позволения, мой господин, – возразил Ма Жун, – и мне, и брату Чао хотелось бы поскорее заглянуть в Ведомство охраны общественного порядка. Надо выяснить, как наши люди разобрались с уборщиками.

– Конечно. Но прежде всего зайдите в городскую канцелярию и передайте нашему другу господину Фану, чтобы он отменил распоряжение об аресте Порфир и ее спутника. Иначе господина Юаня и Коралл начнут ловить всякие головорезы и хулиганы, горящие желанием получить награду! Ты, Tao Гань, отправишься со мной в дом Мэя!

Глава 17

– У меня создалось впечатление, что госпожа Мэй – прекрасная хозяйка, – осторожно заметил Tao Гань. – Очень достойная вдова, независимо от того, кем она была прежде.

Судья Ди не ответил. В сгущающихся сумерках они сидели у ограды западной террасы дома Мэя. Отсюда, с высоты два чи над землей, открывался прекрасный вид на усыпанные цветами деревья вдоль извилистых тропинок, вьющихся от дома до замшелой стены, а за ней вырисовывались на фоне серого, угрожающего неба черные силуэты кровель и башенок старого города.

Сзади, из большого зала, доносилось монотонное пение буддийских монахов. Они сидели у высокого погребального ложа, куда для последнего прости положили Мэя, и совершали обряд, сопровождая пение резкими ударами в деревянные гонги в форме черепов. Двоюродный брат покойного принимал немногочисленных соболезнующих, сумевших прийти. Большинство из них представляли благотворительные учреждения, столь щедро поддерживаемые Мэем при жизни, но явилось и несколько значительных лиц. Высокая, стройная госпожа Мэй в белом траурном одеянии скромно стояла поодаль. С высоких стропил свисало множество белых полотен, на коих крупными иероглифами перечислялись разнообразные добродетели усопшего. Судья Ди отдал ему последнюю дань уважения, добавив горсть ароматного порошка в большую бронзовую курильницу на алтарном столе перед ложем. Однако вскоре судья вместе с Tao Ганем вышел на террасу – от едкого запаха крепких индийских курений у него разболелась голова. В саду воздух был не менее жарким, но тишина и безлюдье казались отрадными после мрачной обстановки зала.

– Удивительно, – вдруг пробормотал судья Ди. – Всего три недели назад на этой самой террасе я пил чай с Мэем и он рассказывал, что сам наблюдал за посадками в этом саду. Каким же талантливым он был человеком! Посмотри, как удачно расположены эти кусты молодых побегов бамбука на груде заросших мхом камней! – Он вдохнул тонкий аромат миндальных деревьев в цвету. – Изобилие белых цветов в городе мертвецов кажется не очень уместным, верно, Tao Гань? – Судья погладил длинную бороду и с тяжелым вздохом добавил: – Но ты сейчас говорил о госпоже Мэй… да, она замечательная женщина! Хотелось бы мне знать, каковы ее планы. Я советовал закрыть этот дом и переехать в горное имение.

– По-моему, госпожа Мэй решила поселиться в другом городе, мой господин. Наследник привез с собой несколько слуг, и сейчас они пакуют вещи госпожи Мэй.

– Что ж, у господина Мэя было по дому чуть ли не в каждом крупном городе, и его вдова может выбирать. – Судья ненадолго погрузился в раздумья. – Я давно хотел взглянуть на место, где произошел несчастный случай. Раз уж мы здесь, давай сделаем это, тем более что госпожа Мэй, как ты мне только что сказал, собирается уезжать. Почти все соболезнующие уже ушли, и… – Он вдруг умолк и положил руку на плечо Tao Ганя. – Смотри!