Злейший друг - Ирина Лобановская

Олег с опаской посмотрел на жену: шумливая баба готовилась испортить удивительно мирное после нового спектакля и доброго приема зрителей настроение.

— Что скажешь хорошенького? — нехотя спросил он, заранее приготовившись к самому худшему.

— Тебе звонил Никольский! — с придыханием сообщила церковным шепотом жена и быстренько сделала молитвенное выражение лица, которое Олег особенно у нее ненавидел.

Плохенькая актриса, МК давно уже перестала испытывать судьбу на сцене и на кинопробах. Однако репетиционный запал у жены не иссяк, и она настойчиво стремилась поддерживать дурную форму с помощью тренировок на муже.

— Никольский? — повторил Олег, не сразу понимая смысл сказанного. — Это Шар, что ли?

Так давно прозвали известного кинорежиссера за небывалую толщину.

— Шар, — благоговейно подтвердила МК. — Сергей Борисович! И просил тебя ему позвонить. До двух ночи!

До двух ночи? Сегодня?!

Олег снял ботинки и прошел в комнату. Непонятно, что нужно от него Никольскому. Маститые режиссеры такого ранга к Олегу обращались редко: он был довольно посредственный, хотя известный актер, снявшийся в двух десятках фильмов, постоянно востребованный и занятый на сцене, всегда с ролями. Но Шар…

— Он снимает новый фильм! — с колумбовским взором сообщила МК.

— Ну, положим… Из чего ровно ничего не следует, — отозвался Олег, снимая свитер. — Не делай заведомо ложных выводов.

— Звони! — выпалила жена в приказном порядке. — Брось ты, наконец, свой свитер! Вот телефон!

И она с готовностью протянула Олегу записную книжку. Олег с досадой взял трубку и набрал номер: лучше бы сначала напиться чаю, да разве МК позволит! Будет теперь зудеть в нетерпении…

Ответил сам Никольский.

— Мой золотой! — загудел он в трубку восхищающим фанаток басом. — У твоей милой Милы прежний звонкий голосок. Ей бы хорошо попробовать озвучивать мультфильмы. Каких-нибудь котят или козлят. Хотя где они теперь, наши мультфильмы… Все равно, что она у тебя болтается без дела? Ну, это к слову. Я не знал, что ты занят в Грибоедове. Думал, ты сегодня не играешь. Ты должен быть у меня на киностудии завтра в полдень. Не опаздывай, у меня масса дел. Хочу поговорить.

— Есть! — по-солдатски ответил Олег и опустил трубку.

— Ну что? — прошептала МК с лицом королевы Гертруды, выпытывающей о поведении единственного сына. — Он сделал тебе предложение?

— Безумно хотел, но не мог, поскольку я, Милочка, некоторым образом уже женат на тебе. Это не оправдание, но объяснение. Кстати, я пока не слышал, что Шар грешит голубизной.

Олег встал и отправился на кухню пить свой любимый «тот самый» чай.

— Дурак! — раздраженно понеслось ему вслед. — Вдобавок с претензиями на оригинальность!

Ровно в двенадцать Олег постучал в кабинет Никольского.

— Мой золотой! — приветственно забасил Шар. — Рад тебя видеть! Говорят, ты неплохо играешь Молчалина. Надо к вам заглянуть. Вот пробегись глазками, неплохой сценарий.

Олег осторожно взял текст: с первого беглого взгляда ему действительно показалось интересно. Изящный, некондовый, с хорошими диалогами и сценами.

— Как тебе главный герой? — снова загудел Шар. — Писан прямо про тебя!

Про него? Ну, положим… Олег недоверчиво взглянул на Никольского. Играть у Сергея Борисовича ему еще не доводилось, у него даже мечты такой никогда не было. Неужели готовиться к пробам?…

— И никаких проб, — продолжал гудеть Шар. — Прочитаешь дома сценарий повнимательней — и за работу. Только, золотой, одно условие все-таки будет…

У Олега непроизвольно напряглись все мышцы. Играть у Никольского?! Без всяких проб?! Невероятно… Если это правда, какую роль может сыграть дурацкое одно-единственное условие…

— Я прочитаю, — пробормотал Олег. — Очень быстро… Вы думаете, я откажусь работать с вами?

— Думаю, золотой, конечно, думаю. До тебя уже многие отказались, — хохотнул Шар. — Ты ведь не знаешь сути моего условия! А узнаешь — тоже сразу драпанешь!

Олег взглянул на Никольского. Что за условие он предлагает? Без денег, что ли? Да ладно, Олег согласен сняться у мэтра даже задарма, хотя, конечно, вариант неблестящий.

— Оно все очень просто, — продолжал Шар. — По замыслу автора герой в самом конце погибает. Есть известный анекдот на эту тему…

Олег кивнул: он успел заглянуть в конец.

— Здесь вся закавыка: ты должен будешь умереть по-настоящему…

Что? Олег задумчиво почесал переносицу. Как это — по-настоящему? Никольский собирается его убить? Какая-то белибердень…

— И вот так все до одного! — горько пожаловался Сергей Борисович. — Слепцов даже заявил мне, что я убийца. А что необычного я предлагаю? Сыграть гениально последнюю роль, прогреметь на весь мир — а это я гарантирую — и уйти с небывалой славой! Неужели лучше потом сдохнуть немощным и дряблым стариком, которого никто никогда не вспомнит?

Олег задумчиво рассматривал Никольского. Кажется, на сумасшедшего не похож…

— Играя эту роль, мой золотой, — продолжал режиссер, — ты должен будешь обдумать и осмыслить всю свою жизнь, ее пересмотреть и прожить заново, проанализировать все свои поступки, прочистить мысли. В этом залог гениальности твоей игры. Иначе не получится. Ты будешь играть последний раз, зная, что через три-четыре месяца умрешь, — а потому сыграешь несравненно. Но «никто не хочет даже умереть, лишь для того, чтоб вышел первый сборник». Люблю Визбора. А ты?

— Кто ж его не любит… — сквозь зубы буркнул Олег. — Однако далеко не все поэтические постулаты следует претворять в жизнь.

Шар посмотрел на Олега с жалостью, как на существо, природой обиженное и умом обделенное.

— В жизнь, золотой, вообще ничего претворять не следует. Ее следует просто прожить. И как следует. А здесь тебе никто не советчик. Думай! Хорошо думай!

Дома Милочка тотчас объявила, что Никольскому пора в Алексеевскую.

— Куда? — не понял Олег.

— Бывшая Кащенко, — уточнила МК. — Как всем ненормальным.

— Он сам разберется, куда ему пора, — сказал Олег. — К телефону меня до завтра не зови. Я читаю сценарий.

— Он человек неприятный, — пробубнила жена. — Тяжелый в употреблении.

— И тебя приятной и легкой никак не назовешь, извини, — отрезал Олег и ушел в комнату.

Отключил мобильник.

Сценарий он пробежал мельком, это его интересовало не сильно. Главное — решить, что теперь ему делать: отказаться, как сделали до него добрых полтора десятка человек, или… Странно, неужели можно рассматривать предложение Никольского всерьез?… Полная белибердень…