Держи меня крепче (СИ) - Сукре Рида

— Ничего себе, куда тебе столько? — не смогла я сдержать вопроса.

— Носить, — посмотрела на меня, как на умалишённую, сестрёнка. Разве что у виска пальцем не покрутила.

— Каждый день новые?

— Эй, — стукнула она ладошкой по моей потянувшейся к серебристой паре кроссовок руке. — Я тебе простила рюкзак, но это, — она обвела полки рукой. — Это неприкосновенно! Ясно? Не дай бог, хоть шнурок пропадут. Короче, я тебя предупредила. И вообще, ты себя в зеркале видела? Пахнешь ты сладко, но выглядишь… гадко! — накинув на плечо рюкзак, с не обсушенной до конца головой, она выскочила в коридор, спеша куда-то на ночь глядя.

Она ушла, а я обтёрлась от киселя её полотенцем, тогда вернулась Леся с загадочным видом и блаженной улыбкой на губах. Она медленно вплыла в комнату, грациозно уселась на краешек кровати и наконец-то очнулась, увидев моё недоуменное лицо, ответив на немой вопрос:

— Я только что встретила мужчину своей мечты.

— И когда ты только успела? Я не слышала, чтобы входная дверь открывалась или закрывалась. В интернете?

— А?.. Нет, я не выходила. Он сам пришёл. Он такой, такой идеальный. А какой у него голос… Просто сказка…

— Постой, — перебила я, смекнув, кого она увидела. — Ты сейчас не о моём папе, да?

— Папе? Почему папе? Нет. Хотя он папа. Но не твой. Это твой дядя. Он чудесен. А как он говорит… Я таю от его голоса…

Дядя Макс идеал? Конечно, возможно такое предположить, но я всегда считала, что лишь в искажённой реальности, в зазеркальном мире нелепостей. Я никогда ранее не слышала таких восторженных вздохов и реплик с её стороны хоть об одном парне или мужчине. Разумеется, я имею в виду из тех, какими она делится со мною. Ведь за глаза они все — «чмошники», «козлы позорные», «лохи на мопеде», да кто угодно, но мало кто из них удостаивался хотя бы незначительного — «красавчик», «милашка», «симпатяга». Подобные комментарии предназначены лишь тем, кого можно идеализировать, например, Джуд Лоу или Брэд Питт, ведь никогда не узнаешь какие они в жизни, их можно представлять какими угодно, приписывая им самые неожиданные качества. В лицо же им она скажет то, что они хотят услышать. О том, что она говорит о своём парне, вообще лучше промолчать, комментарии настолько предвзяты и тенденциозны, что по ним можно написать книжку ругательств. А сейчас я слышу нечто невероятное, она хвалит мне мужчину. Это серьёзно. Или очередная шутка? Максим совсем не урод, но и далеко не красавец. Его красота — ум, как пишут его фанаты в своих многочисленных письмах. И голос у него самый обычный. А может, это я его прибедняю, относясь к нему, как к дяде, и ни разу не взглянув как на мужчину? Но если бы я смотрела на него с такой позиции — вот это было бы странно.

— Дядя?

— Да… — в её голосе разлито тепло горячего шоколада, видимо, всё плохо.

Я прикрыла глаза, попытавшись переварить информацию.

— У тебя же есть парень.

— Брошу.

— Ты разве его не любишь больше?

— Я дядю больше люблю.

— Любишь?

— Люблю.

— Дядю?

— Дядю.

— А тебя не смущает, что дядя уже не молод? — попыталась я зайти с другой стороны.

— Опытен.

— Он постоянно на работе.

— Талантлив.

— У него есть дети.

— Заботлив.

— И он их не бросит!

— Верен.

— Но тебе и двадцати нет!

— Но я женщина. И он меня возбуждает.

— Лесь, избавь меня от подробностей!

— Прости, он круче, чем… Прости, я знаю, тебе неприятно, он же тебя вырастил, но я чуть не утонула в его глазах, — заметалась она по комнате. — И мне не нужно, чтобы он бросал своих несмышлёнышей. Пока не нужно. Я буду просто созерцать его истинную красоту со стороны, или… Нет, не смогу так. Я его хочу.

— Я же тебя просила!

— Извини, не я виновна в твоей бурной фантазии, что ты всё себе представляешь, что ни скажи.

Она замолкла, окунувшись в океан мечты, а я поражённая продолжала сидеть на кровати, боясь шелохнуться и очнуться, обнаружив, что это правда, а не моя разыгравшаяся больная фантазия, и не прикол. Но правда в том, что Леся влюбилась в дядю Макса. Если ей что в голову втемяшится, то это оттуда так просто не выбьешь. Вернее, вообще не выбьешь. Ей надо им переболеть. Надеюсь, она не станет прилюдно на него вешаться. Сомневаюсь, что дядя оценит её потуги. Он же взрослый, самодостаточный… мужчина. Боже, он мужчина, а они думают не мозгом, тем более если она сама хочет отношений. Как он сможет ей уступить?

Это просто кошмар.

— Пожалуйста, прекрати. Любуйся со стороны. Но не более. Вы не пара. Он не тот, кто тебе нужен. По крайне мере, сейчас, — жёстко озвучила я слова, которые сами собой пришли мне в голову.

Она не ожидала от меня чего-то подобного. Или иным тоном. Просящим, молящим, любым, но не холодным и стальным. Это резко меняло ситуацию, поднимая её на максимальную двенадцатую ступень шкалы МШК — «сильная катастрофа». Она не ответила мне, но сделала единственное, что было необходимо нам обеим — сменила тему.

— Я знаю, где достать платье, — воскликнула она весело, и было непонятно наиграно или нет.

— Где же? — мне справиться с голосом было труднее.

— Одевайся! Вот, надень это, — она кинула мне чёрную водолазку. — И чёрные джинсы. А у тебя чулки есть?

— Под джинсы надеть? — усмехнулась я.

Что ни говори, а моя подружка готова соблазнять кого угодно и где угодно. Даже если ей в киоск сбегать надо, она выходит только при полном параде. И от меня требует того же. Бельё на ней всегда самое утончённое, ажурное. Пусть его не видно. Оно ей придаёт уверенности.

— Под джинсы их не надевают. А вот на голову…

— Зачем?

Она собралась грабануть кого-то и хочет меня приписать в соучастники? Нет, я так не согласна.

— Пойдём доставать себе платья.

— Ой, ну, конечно. Раз других вариантов не осталось, значит надо заняться грабежами?.. Ты серьёзно?

В дверь, постучав, вошёл Сеня. На моей памяти, это впервые, когда он пробирается в комнату подобным образом, его метод — проскользнуть невидимым ужом, в засаде он может сидеть хоть целый день для стоящего сюжета, как однажды просидел всю ночь в засаде, выжидая поедателя конфет. Это было ещё тогда, когда я училась в школе. У нас в квартире объявился неизвестный, съедавший по ночам весь запас шоколада. Поначалу мы пытались выявить его, выискивая диатезную морду, да и шутка ли съедать по килограмму конфет в день, но таковых не оказалось. А дядя Максим ежедневно продолжал покупать конфеты, пряча их в самые разные места на кухне, но с утра их там не было, как не было и ни в одном уголке квартиры. Просто мистика. Тогда Сеня решил взять дело в свои руки, разумеется, не предупредив никого, он вооружился камерой и, благодаря своим незначительным габаритам, спрятался, уместившись на высоком холодильнике. Естественно, ворюга подобного кощунства не ожидал и попался в объектив, а с утра, вместо завтрака, нам было предложено просмотреть запись вероломного посягательства на общественные сладости. Для всех стало немалым сюрпризом обнаружить в качестве грабителя самого дядю Максима. Шесть пар глаз приклеились к нему, а пойманный на месте преступления отец сообразительного чада запричитал о фотомонтаже:

— Быть такого не может. Да если бы я захотел — так взял. Оно мне надо ночью марш-броски на кухню устраивать?

— Папа, вот видео. Всё доказано.

— Это клевета!

На что было предложено обследовать комнату нашего неудачного грабителя. Под его кроватью обнаружилась гора нетронутого шоколада, а сам дядя стоял, пребывая в тихом шоке, его уверенность в собственной невиновности неминуемо испарялась. Актёр из него никудышный, что не являлось секретом, так что предположений о его вранье, что он не помнит, как совершил всё это, не поступило. Зато таким образом был выявлен появившийся у него лунатизм, проявляющийся лишь во время осеннего листопада. Вот такой поэтичный у нас дядя, хотя до сих пор непонятно, почему объектом его краж является шоколад.

— Готовы? — заговорщицки подмигнул нам Сеня.