Личная рана - Николас Блейк

Я купил Гарриет необходимое снадобье. Два дня спустя Фларри прислал с Шеймусом записку: Гарри плохо, и она просит меня прийти подбодрить ее. Я отложил свою книгу, сюжет которой в последние недели развивался все медленнее, а теперь совсем застопорился: герои казались мне тусклыми и нереальными, как языки пламени в камине при ярком солнечном свете.

Муж провел меня наверх в ее спальню. Гарри лежала на большой кровати, бледная без обычного макияжа, похожая на больного ребенка.

- Что случилось?- спросил я.

- Просто расстройство желудка,- ответила она, широко улыбнувшись мне.

- Глупышка не хочет обращаться к врачу,- объяснил Фларри.- Потрогай ее кожу, какая она горячая!

Я приложил тыльную сторону ладони к ее щеке. Она горела.

- У меня голова гудит,- пожаловалась Гарриет.

- Ладно, Доминик, оставайся и убеди ее позвать доктора,- похлопал меня по плечу хозяин дома.- Она так чертовски упряма, что даже не сказала мне о своем недомогании.

Когда он оставил нас одних, я прошептал:

- Сработало?

- Еще нет. Я трижды принимала допустимую дозу,- заявила женщина, беспечно улыбаясь.- Фларри здорово перепугался. Думает, я умираю.

- Он знает?

- Не будь таким придурком!- фыркнула она в ответ.- Он бы убил меня при мысли, что я избавляюсь от ребенка, которого муж считает своим. Не стоит мрачнеть, милый, меня надо развлекать.

Я описал Гарриет сон, приснившийся вчера. Я был мухой, попавшей в паутину. Меня окружал безжалостный кордон пауков с лицами моих знакомых Фларри, Шеймуса, Бреснихана, Кевина, Майры. Насекомые стали приближаться ко мне. Я силился высвободиться, но мои попытки напоминали бег по зыбучим пескам. Внезапно я стал самим собой и оказался на памятном песчаном берегу, а ко мне подбирались морские волны.

- И тут появилась я и спасла тебя?- засмеялась моя любовница.

- Тут я проснулся.

- А меня разве не было в твоем сне?- спросила Гарри обиженным голосом.

- Ты не можешь быть везде, любимая,- улыбнулся я.

Гарриет погладила меня по руке.

- Можешь меня поцеловать. Я не заразная.

Это был невинный поцелуй, словно целуешь ребенка на ночь.

- Я волнуюсь за тебя,- заботливо проговорил я.- Ты уверена, что такая большая доза не опасна?

- В прошлый раз я выжила,- "успокоила" она меня.- Разве тебе неинтересно, из-за кого я страдала тогда?

- Можешь поделиться со мной, если хочешь. Это был не Фларри?заинтересовался я.

- Кевин,- просто ответила моя подруга.

- Боже правый!

Я подумал, что Гарриет чересчур легкомысленна. Или она хочет заставить меня ревновать?

- Да, я его соблазнила. Как соблазнила тебя,- радостно сообщила она.Только за братцем Фларри мне не пришлось бегать столько времени. Не хмурься, дорогой, с твоим появлением я дала ему отставку.

- А после?- Черт меня дернул спросить об этом.

- Я сумею его вернуть, когда ты уедешь домой,- заявила Гарриет со своей надменной чувственностью.

- Я тоже так думаю,- уныло согласился я.

- Ты не ревнуешь?- чуть-чуть насмешливо проговорила моя девушка.

- Ревную? Ревнует наверняка он,- буркнул я в ответ.

- Да, он же ничего о нас не знает!

- А мне кажется, что в Шарлоттестауне о нашей связи знает каждая собака. Или в лучшем случае подозревает. А ревность взрастает не только на фактах, но и на подозрениях,- заключил я.

- Ну разве ты не великолепен!..

Но порошок хинина не сработал. Гарриет, похоже, не слишком расстроилась: ее страсть не ослабела. Стоял август, и затяжные дожди вынудили нас прекратить любовные свидания на природе. Гарри незаметно проникала ко мне в коттедж, лисицей прокрадываясь по лугу. Каждый раз я давал себе зарок: "Это будет ее последний визит". Однако я кривил душой. Я знал, что уеду в конце месяца, и не стремился разрывать нашу связь до того времени.

Горы продолжали скрывать свои вершины под шалью тумана. Я чувствовал приступы клаустрофобии в своем маленьком домике, окруженном пустынными землями.

Сюжет моей книги не продвигался, и я даже однажды поехал в Голуэй за каким-нибудь чтивом, истощив скудные запасы местных книжных магазинов. Я также однажды взял книги у Майры Лисон, которая радушно встретила меня, но казалась озабоченной.

- Старший полицейский офицер Конканнон был у нас,- бросила она,- и задавал иезуитские вопросы.

Я неосознанно искал предлог для поездки в Шарлоттестаун (например, что-нибудь купить или поболтать с Шейном в гараже), просто чтобы встретиться с другими людьми. Возможно, я не создан для уединенной жизни. К тому же я стал заглядывать в бар "Колони" в такое время, когда Фларри и Гарри там не бывали. Хаггерти стал держаться со мной то ли отстраненнее, то ли почтительнее. Похоже, я стал объектом его пристального внимания.

Визиты Гарриет в мое жилище лишь ненадолго разгоняли тоску, потому что после занятий любовью говорить нам было не о чем. Меня утомляла ее болтовня о пустяках, грубость ее чувств, и оттого я все сильнее ощущал себя предателем. Я пытался скрывать свои эмоции, но все реже и реже стремился к Гарриет всей душой, а не только телом. Прежнее очарование ушло, и я остался, духовно опустошенный, во власти стыда. Но я сознавал свою ответственность за Гарри и не мог закалить свое сердце против ее бурной страстности.

Я пребывал в дурном расположении духа, считая, как школьник, дни до отъезда домой и почти желая, чтобы хоть что-нибудь случилось. Пусть даже это будет новое мелодраматическое нападение на меня, способное разорвать монотонность существования и снова вдохнуть в меня жизнь. Однажды вечером я услышал стук в дверь. Сердце у меня упало, но я заставил себя подойти к окну. Моя масляная лампа давала достаточно света, чтобы разглядеть фигуру отца Бреснихана. Я отпер дверь и впустил его в дом.

- Погода проясняется,- вежливо заметил он.- Завтра будет хороший денек.

Я усадил святого отца со стаканом виски в кресло, предчувствуя, что мне предстоит суровое испытание.

- Вы скоро уезжаете домой, Доминик?- поинтересовался священник.

- Полагаю, в конце месяца.

Отец Бреснихан расспросил меня о моей матери, о жизни в Лондоне, о моем новом романе.

- Роман беспомощно застрял на месте,- честно ответил я.- Сомневаюсь, смогу ли я что-нибудь написать здесь... Я хочу сказать, в Ирландии.

Мой собеседник смотрел мне в глаза умным, всепонимающим взглядом.

- Драма ваших героев бледнеет перед драматическими событиями вашей жизни?

- Я бы сказал, что вы правы,- подтвердил я.

Святой отец о чем-то размышлял несколько минут.

- Простите меня за несдержанность в тот день в Шарлоттестауне,- вежливо извинился он.- В конце концов, вы ведь не нашего вероисповедания.

- Думаю, вы имели полное право меня отчитывать,- признался я.

- Очень мило с вашей стороны так думать. Я надеюсь, вы не обидетесь на пару вопросов, которые могут показаться неуместными,- осторожно произнес священник.

- Спрашивайте!- согласился я.

- Вы не планируете... Люди, с которыми вы общаетесь, дружеские отношения, возникшие у вас здесь... не послужит ли все это материалом для вашего романа?

- Определенно нет, святой отец!- облегченно пообещал я.- Конечно, пережитый опыт отразится на моем творчестве. Но факты непременно будут подвергаться значительным изменениям. Я могу поклясться, что никогда не желал оклеветать вас или обмануть ваше доверие...

- Вы меня неправильно поняли,- прервал меня отец Бреснихан. Легкая морщинка пересекла его чело.- Скажу прямо. Я не могу представить ничего столь... столь пугающего, как мысль воспользоваться молодой женщиной ради материала для...

- И я тоже,- возмущенно ответил я.- Я не принадлежу к подобным экспериментаторам!

Когда отец Бреснихан закурил новую сигарету, его руки дрожали.

- Слава богу, я тоже не хотел бы о вас так думать!

- А второй вопрос, который вы уже задавали мне раньше, не живу ли я в грехе с Гарриет Лисон?- догадался я.

Священник взглянул на меня в упор.

- Так это правда?

Почему я решил больше не лгать ему, не знаю. Я устал от тайн. К тому же церковник был неплохим человеком.

- Да, святой отец,- коротко ответил я.

Он глубоко вздохнул. Красивый голос священника звучал почти просительно, когда он заговорил:

- О, Доминик! Вы ведаете, что творите? Неужели вы не понимаете, какой смертельной опасности подвергается ее душа?

- Святой отец, а вы не задумывались, что любовь между мужчиной и женщиной прекрасна?- возразил я скорее по привычке.

- Любовь? И вы называете животную похоть любовью?- Мой собеседник с трудом держал себя в руках.- Вы возьмете ее с собой в Англию и разрушите жизнь ее мужа? У него больше ничего не осталось, вы же знаете!

- Не возьму. Мы распрощаемся в конце месяца,- искренне произнес я.

- Понятно.- Отец Бреснихан еще раз пристально посмотрел на меня.- Тогда почему вы откладываете расставание? Потому что вам так удобнее?

- Не грубите мне!- воскликнул я раздраженно.