Удивительная история освоения Земли - Лев Шильник

Мореплавание островитян к приходу европейцев находилось в глубоком упадке и представляло собой довольно жалкое зрелище, хотя на груди одного из каменных истуканов можно видеть изображение типично полинезийской ладьи с надутым парусом. Кризис объясняется просто: на острове всегда ощущалась острая нехватка древесины, а к началу XVIII столетия леса были практически полностью сведены. Но выходцы с Маркизских островов, предположительно заселившие Рапануи (местное название острова Пасхи) в середине XII века, были отчаянными моряками, ибо обнаружить единичную точечную цель (165 квадратных километров!), лежащую далеко на отшибе, – задача архисложная. Между прочим, именно по этой причине остров Пасхи является самым уязвимым местом гипотезы Тура Хейердала о западном пути экспансии из Южной Америки. Дело в том, что древние перуанцы плавали на бальсовых плотах, которые не шли ни в какое сравнение по своим мореходным качествам с лодками народов Океании. Эти неуклюжие, неповоротливые суда не могли ходить против ветра и были игрушкой в руках капризной морской стихии. Конечно, чисто теоретически перуанцы могли достичь островов Полинезии, используя мощное Южное пассатное течение, но беда в том, что остров Пасхи лежит вне тропиков, в зоне менее устойчивых ветров и течений. Географ В. И. Войтов пишет:

Благоприятная навигационная обстановка здесь наблюдается не круглый год: лишь в июле – октябре дуют юго-восточные ветры, переходящие порой в восточные; их скорость в два с половиной – три раза меньше, чем в «ядре» юго-восточного пассата; южная ветвь Перуанского течения проходит миль на 300 севернее острова Пасхи.

Впрочем, о различных версиях заселения Океании мы поговорим чуть ниже, а пока разберемся с побудительными мотивами, толкавшими полинезийцев в неизведанные морские дали. Ведь в отличие от своих западных соседей они пренебрегали торговлей и не знали денежного обращения. Что же их заставляло искушать судьбу и пускаться в столь продолжительные и полные лишений плавания? Конечно, всегда можно предположить, что в лице «плывущих вдаль» мы имеем дело с редким и своеобразным психотипом морского номада наподобие степных кочевников Евразии. Всемирная история буквально пестрит грандиозными миграциями степняков за тысячи километров, которые не удается истолковать рационально. Нечто подобное могло приключиться и с предками современных полинезийцев: на протяжении сотен лет они все время находились в пути, и постепенно у них сложилась особая номадическая ментальность, своего рода «викингский» строй мышления, неуемная страсть к передвижению. Во всяком случае, этот акцент весьма отчетливо звучит в полинезийских песнях. Те Ранги Хироа сообщает:

Они отправлялись навстречу тайнам безбрежных далей большими караванами, растянувшимися по морю в форме серпа, под надутыми, отбеленными солнцем парусами из циновок, поддерживая связь с соратниками по плаванию с помощью раковин-горнов и факелов.

Что и говорить, версия любопытная, но все-таки в ней чересчур много поэзии. Реальные причины полинезийской экспансии наверняка куда прозаичнее. В первую очередь, это острейший дефицит жизненного пространства, ибо многие острова Южных морей так малы, что рост населения вынуждал людей покидать насиженные места. Кроме того, не следует сбрасывать со счетов и такие факторы, как неудачные военные акции, разного рода социальные конфликты и даже экологические проблемы, которые на изолированных от внешнего мира островах могли оказаться весьма чувствительными. Как морскому народу должна видеться борьба с трудностями? Решение лежит на поверхности: спустить на воду лодки, ускользнуть в океан и снова попытать счастья за горизонтом. Между прочим, Те Ранги Хироа тоже не исключает подобного развития событий.

История Мангаревы, вероятно, лучше, чем история какого-либо другого острова иллюстрирует побудительные причины, которые толкали полинезийцев к далеким исследовательским путешествиям; она показывает также и тот неустрашимый дух, которым были проникнуты участники этих предприятий. Главной причиной переселения была проигранная война. После битвы победители охотились за побежденными, как за дичью, и съедали их. Шанс на жизнь в открытом море побежденные предпочитали почти верной смерти на берегу. Иногда побежденное племя оставалось жить благодаря защите могущественных родственников в стане победителей; тем не менее оно было обречено на позор и рабство. Ни одна семья, сохранившая чувство собственного достоинства, не могла согласиться на такой позор. С течением времени переселение стало рассматриваться как средство сохранить свою честь.

Иногда приходится слышать, что заселение островов Микронезии и Полинезии – не целенаправленная акция, а чистая случайность, результат навигационных ошибок в знакомых водах. Дескать, туземные лодки вместе с их экипажами, промышлявшими рыбу и морского зверя, просто-напросто уносило ветрами и течениями в открытое море. Большинство рыбаков находили последний приют в морской пучине, а те немногие счастливчики, которым довелось уцелеть, рано или поздно оказывались у неведомых берегов вдали от своей родины. Так постепенно, на протяжении веков, были заселены все сколько-нибудь пригодные для жизни острова Великого океана. Спору нет, случайные факторы вполне могли иметь место, но все же маловероятно, что они играли определяющую роль. Как возникли новые поселения на необитаемых островах, если достоверно известно, что полинезийские рыбаки, уходя в море на промысел, никогда не брали с собой женщин? Кроме того, гипотеза непреднамеренного заселения Океании совершенно не объясняет повсеместное распространение культурных растений и домашних животных. Те Ранги Хироа справедливо пишет:

Банановые и хлебные деревья (не имеющие семян) выращиваются из ростков. Такие ростки ни в коем случае не могли служить провиантом в дальнем плавании, а потому факт произрастания этих деревьев на таких отдаленных островах, как, например, Гавайи, очень далеко находящихся от полинезийских центров экспансии, свидетельствует о преднамеренной доставке их на эти острова.

Вдобавок апологеты этой весьма сомнительной гипотезы неявно исходят из того, что лодки островитян – жалкие ореховые скорлупки, которым не под силу преодолеть тысячи миль открытого океана. Однако мы уже убедились в безосновательности этой точки зрения, ибо ходовые качества океанийских судов трудно переоценить. Принципиальная возможность дальних морских экспедиций была хорошо показана в эксперименте, проведенном в 1977–1978 годах. Группа энтузиастов построила классический катамаран по традиционному полинезийскому рецепту с грузоподъемностью в 11 тонн и размерами 18 x 4,5 метра. Экипаж состоял из 15 человек; на борт погрузили местные продукты питания в качестве провианта, а также свинью, собаку, двух кур и семена растений. Эта лодка под названием «Хокулеа» за 35 дней без особого труда преодолела 5 тысяч километров, разделяющие острова Мауи (Гавайский архипелаг) и Таити. Затем она повторила тот же самый маршрут в обратном направлении. И хотя временами приходилось идти против ветра и пересекать мощные океанские течения, путешествие завершилось вполне успешно.