Отцы Ели Кислый Виноград. Третий Лабиринт - Фаня Шифман

Эти тенденции у современной раскованной молодёжи Коба и прочувствовал…»

Моти и Рути добрались до перекрёстка, за которым начиналась Меирия. Их сразу же неприятно поразил зловеще-унылый гнойный полусумрак, повисший над новым микрорайоном Эрании. Рути проворчала: «Это в таком унылом закопчённом месте хочет жить наша девочка? Я её не понимаю…» — «Но откуда здесь такой смог? — недоумевал Моти, увлекая Рути в сторону неожиданно вздыбившейся улицы, которая по идее должна была вести к дому Магидовичей. — Я не узнаю мест, не узнаю улиц…

Это очень нездоровое место… Что они сделали! Конечно, мы должны забрать нашу дочь отсюда… А если она не хочет жить дома, значит, нет выхода — надо отправить её к Яэль в Австралию… Я постараюсь её уговорить… Да и мне тут больше нечего делать…» — с горечью прибавил он, не глядя на жену.

Арье пригласил Блохов в салон, усадил на диван, угостил, пообещав, что «позже будет горячий ужин… когда дадут «вечерний электрический паёк», чем поверг Блохов чуть не в шок. Но про Ширли Арье почему-то не говорил ни слова, что-то мямлил и не смотрел сестре в глаза. Моти и Рути сидели молча и со страхом ждали, когда же он приведёт Ширли или хотя бы заговорит о ней. Но он, пробормотав слова извинения, вышел из салона, не сказав, куда и надолго ли. Рути ничего не сказала Арье, но про себя упрекала его, что он не вызвал её в тот же день, а позвонил только назавтра. Хотя он ей сказал, что не было связи, она успела об этом забыть.

Моти робко сгорбился на краешке стула. В его позе ощущались одновременно неловкость, вызванная вынужденным пребыванием в доме одного из Магидовичей, с которыми он много лет назад поссорился, и напряжение, чрезмерное даже для беспокойных, сумасшедших дней, наставших после Турнира. Он вполголоса бормотал:

«Что с дочкой?.. Где она?.. Её что, били?.. Но за что?..» — «Ты же знаешь, что это случилось в их распрекрасной школе, куда ты же её и отвёз…» — резко прошипела Рути. — «Но как такое могло произойти в школе!?» — «В моё время ничего подобного не было!.. Не отпустили бы мы её из дома, ничего бы не было… Почему я не настояла…» — всхлипнула Рути. — «Что мы могли сделать — это её выбор! Ты что, забыла, как она настаивала? Она почему-то считает, что там ей гораздо лучше, спокойней и безопасней… с друзьями, а не с папой и мамой…» — «Главное — не с братьями-дубонами… — пробормотала Рути с горечью. — Особенно после Турнира…» — «Да, всё совпало: и у меня на работе всё рушится, и не можем увидеть нашу девочку… Поэтому мне и пришла в голову Австралия… якорёк спасения для нас всех… — и внезапно после небольшой паузы: — Бенци ещё не нашли?» — «Похоже, что нет, — мрачно ответила жена. — Сейчас меня волнуют мои дети, а не чужой папа…» Рути рассеянно оглядывала салон в доме брата, и почему-то ей пришло на память…

Когда Ширли случайно познакомилась с семьёй Дорон и подружилась с детьми Нехамы, Рути часто думала о Нехаме и её семье, начав втайне сожалеть о прерванном общении. А недавно Рути неожиданно узнала, что дочка влюбилась в старшего сына её подруги детства. Она не раз пыталась сравнивать влияние, оказанное на Ширли детьми её подруги детства, с влиянием, которое на Галя и Гая оказывал постоянно крутившийся у них в доме приторно-жирный Пительман. Мало того, что он ей покоя не давал, а Моти никак не мог показать ему, где у них в доме выход, но — и это на самом деле страшнее всего! — он ещё и совершенно испортил мальчиков. Только подумать! — он свёл их с этим жутким мирмеем Ад-Малеком!.. Муж что-то говорил, что он теперь Аль-Тарейфа (ну, и имечко!), от него и наркотики, и чёрт знает, что ещё…

Рути с трудом, но всё же пришлось смириться с тем, что у её сыновей с 15 лет, если не раньше, сложились очень вольные, конечно же, взрослые, отношения со школьными подругами-элитарочками. Впрочем, мальчишки не стеснялись слишком часто им с отцом очень прозрачно на это намекать — и какие у них при этом были лица!

Моти, вспоминая свою бурную юность, реагировал на это гораздо спокойней, хотя ничего не говорил жене.

Но уж о торговле наркотиками в гимназическом туалете им с Моти дирекция гимназии Галили доложила совершенно официально — ведь тогда даже встал вопрос об их исключении. Да, нельзя отрицать: Тим им очень помог. Как, впрочем, и в случае скандальной драки с ровесниками возле меирийской йешиват-тихон несколько лет назад.

Конечно, это всё началось ещё до отъезда в Австралию. Но уж по возвращении и в Эрании, и у них в семье началась совсем другая жизнь. Подруги сыновей появлялись у них в доме без предупреждения, оставались на ночь. Как это ни нарушало их личный покой, они с Моти ничего с этим поделать не могли., Да и какое они имеют право запрещать почти взрослым сыновьям общение с друзьями и подругами. Ведь так было принято во всех элитарных семьях, а Блохи не хотели отставать.

Чаще прочих в доме появлялись девочки-двойняшки Смадар и Далья, дочери одной не самой элитарной семейки из Эрании-Бет. Их они с Моти несколько раз видели по утрам сидящими в салоне в лёгких халатиках-мини, наброшенных прямо на голое тело.

Эти смазливенькие девицы, — если бы не толстый слой косметики на личиках, не мертвенно-зелёная губная помада и такой же лак на ногтях, не волосы, напоминавшие павлиньи хвосты, — совершенно не стеснялись ни её, ни Моти. К этому Рути не могла привыкнуть и не могла спокойно об этом думать. Сейчас она густо покраснела, украдкой взглянув на Моти, словно бы испугавшись, что он прочитал её мысли.

Ширли… О, их подросшая девочка — это совсем другое дело, пожалуй, принципиально другой полюс. Но настали времена, когда столь тесное общение девушки из семьи элитариев с семьёй Дорон уже считается куда как более предосудительным, чем наркотики и нестандартные отношения полов. А она ещё и учится в ульпене, которую (как только что передавали по телевизору) власти Эрании сочли нужным закрыть — да ещё с таким громким скандалом. Как оказалось, именно с этим связано то, что девочка скрывается в доме её брата. Ну, может, это и к лучшему, что закрыли: тогда ей ничего не останется, как вернуться домой, и Мотеле не придётся переживать за дочку… А может, и правда — в Австралию? Тогда хотя бы этот вонючий мешок не будет им докучать. Ведь, если смотреть правде в глаза, для дочки не самое безопасное — жить дома, куда братья-дубоны приходят в любое время суток без предупреждения… да и Тумбель тоже… Однако, красноречивое имя придумала этому типу дочка!..

Рути решила не думать об этом. После стольких лет разлуки увидевшись с братом, она вдруг почувствовала, как она все эти годы скучала и тосковала по родным и близким ей людям… Она виновато оглядывала салон в доме брата, многочисленные полочки, уставленные оригинальной и затейливой керамикой, которую любовно собирала его жена Тили. Рути бросила на мужа быстрый виноватый взгляд — и опустила глаза…