Шпион, который спас мир. Том 2 - Шектер Джеролд

Пеньковский написал американцу текст телеграммы: «Пожалуйста, встречайте меня (время и место должен был написать американец, отправлявший телеграмму). Алекс».

Потом нужно было передать человеку, ответившему на телеграмму, сообщение от Пеньковского. Оно было написано по-русски: «Осторожнее, автомобиль с номером ... (американец не мог вспомнить номер) следует за вами, и теперь он следит за вами все время».

Американский бизнесмен записывал все, что говорил Пеньковский, потом вошел портье за чемоданами, и разговор прервался. В Шереметьево американец, убежденный, что это всего лишь одна из провокаций, о которых его предупреждали, сказал Пеньковскому, что не выполнит его просьбу, и уничтожил записи. Пеньковский был ошеломлен. Он пал духом.

Потом Пеньковский попросил американца обязательно позвонить ему в Государственный комитет, когда тот приедет в Советский Союз. Американец, конечно, не собирался контактировать с Пеньковским, все еще думая, что это, скорее всего, провокация. Американец вспоминает, что до этого, когда они ехали из Ленинграда в Москву, Пеньковский сказал ему: «Они (советские) вас не любят: вы слишком много знаете».

Пеньковский также проинформировал американца, что он приедет на тридцать вторую Международную автомобильную выставку в Женеву, с 15 по 25 марта, и что он подал документы для получения визы на Всемирную ярмарку в Сиэтле, она открывалась 21 апреля.

Но ничего этого не было известно до 9 марта 1962 года, когда МИ-6 связалась в Лондоне с американским бизнесменом, который ездил в Москву. Его спросили, когда он в последний раз видел Пеньковского. Бизнесмен, который когда-то работал на ЦРУ и не хотел больше иметь с ним дела, работая в частном секторе, сказал МИ-6, что встречался с Пеньковским как раз перед отъездом из Москвы. Он также сообщил все, что запомнил из слов Пеньковского.

ЦРУ послало нового офицера по особым делам, заменившего Джорджа Кайзвальтера, в Лондон, чтобы допросить американского бизнесмена и встретиться с Шерголдом[9]. Шерголд считал, что «Герой» намеренно прервал контакт из-за слежки за «Энн», но все остальное было нормально. Тот факт, что «Герой» сопровождал американскую делегацию в аэропорт 28 января, спустя девять дней после того, как он увидел слежку, ясно это доказывал, считал Шерголд.

Шерголд и ЦРУ согласились, что надо прекратить контакты «Героя» с «Энн». Она не должна больше ходить на встречи или иметь при себе любой компрометирующий материал. Чтобы резко не изменять ее поведение, она должна ходить в комиссионку, в «Прагу» и в сквер во время, когда должны были состояться встречи, но по другим дням. Если она случайно увидит «Героя» и он даст ей понять, что хочет, чтобы она последовала за ним, она ни в коем случае не должна этого делать. МИ-6 боялась, что Пеньковского перевербовали и что «Энн» может быть арестована КГБ.

Готовилось сообщение по радио для «Героя», извещающее его, что от американского бизнесмена получена его информация.

Были предприняты приготовления для возможной женевской встречи. Бьюлик и Шерголд должны были приехать туда в воскресенье, 11 марта{115}.

С 16 по 31 марта Пеньковскому по радио передавали сообщение номер 6:

«Начало текста номер шесть. Мы получили ваше сообщение о слежке и о возможных поездках. Не надо (повтор) не надо встречаться в Москве, как раньше. До скорой встречи. Конец».

Пока Шерголд и Бьюлик ждали Пеньковского в Женеве, они обсуждали будущую работу с ним. По собственной инициативе Шерголд требовал теперь отказаться от встреч на улице как основного способа контакта и довольствоваться меньшим количеством материала ради повышения безопасности. ЦРУ резюмировало женевские встречи Бьюлика и Шерголда: «Каковы бы ни были трудности в прошлом, видимо, в будущем с Шерголдом не возникнет подобных проблем». Шерголд также согласился на предложение американцев послать Пеньковскому набор открыток, которые он мог отправлять в особых случаях по определенным адресам в Англии. Адреса были обычными, но МИ-6 и ЦРУ получали на них почту от своих агентов. На открытках уже будет написан текст по английски. Каждая открытка будет означать простое сообщение, ключом к которому будут подпись, фотография на открытке и адрес. Решили, что наиболее важными сообщениями будут: «Я нахожусь под подозрением», «Я уезжаю», «Я снова готов работать» и «Я скоро приеду на Запад». Были отобраны открытки для каждого случая, и Шерголд согласился подготовить их — на них разным почерком будут написаны безобидные туристические письма, с различными адресами в Англии, на первый взгляд тоже безобидными{116}.

Эти тщательные приготовления вскоре оказались ненужными. Пеньковский не поехал в Женеву на Международную автомобильную выставку.

Глава четырнадцатая. Подозрение и слежка

28 марта Пеньковский был приглашен на коктейль к Дэвиду Сениору, атташе по науке из британского посольства. Коктейль устраивался по случаю приезда делегации Британской исследовательской ассоциации хлебопекарной промышленности. Подобные мероприятия были обычной дипломатической практикой в отношении любой отраслевой группы, чтобы познакомить ее членов с советскими представителями той же отрасли и оказать им моральную поддержку. Новая стратегия сбора разведывательных данных заключалась в том, чтобы использовать такие мероприятия для получения материалов от Пеньковского и передачи материалов ему; только шпион такого крупного масштаба, как Пеньковский, мог отважиться на подобную дерзость. Провал сильно осложнил бы дипломатические отношения. Незадолго до этого Хрущев предупредил американского посла Томпсона: если американское посольство будет замешано в шпионаже, «мы не дадим вам работать»{117}. Хрущев отказался признать советскую шпионскую деятельность против американцев в Москве и во всем мире.

На том коктейле присутствовало сорок семь гостей, двадцать два британских делегата, десять сотрудников посольства, включая Чисхолма, и пятнадцать советских официальных лиц, восемь из которых были из конторы Пеньковского. В соответствии с обычной советской практикой Пеньковский примерно в течение часа почти не ходил по комнатам. Из-за подозрительности, характерной для того времени, русские держались группками, и Сениор, как хозяин, подводил к ним то одного, то другого гостя.

Вечеринка была в разгаре, и русские расслабились. Пеньковский оказался рядом с Дженет Чисхолм и ее мужем. Увидев, что Пеньковский приближается к ним вместе с одним из коллег, Рори Чисхолм занял советского чиновника разговором и увлек его в другую комнату, оставив Пеньковского наедине с Дженет, беременность которой теперь уже была заметна.

Поздоровавшись с ней, Пеньковский сказал:

— Вы, должно быть, утомились. Почему бы вам не отдохнуть несколько минут в спальне хозяйки?

Дженет улыбнулась и, извинившись, вышла из комнаты. Войдя в спальню, она через две-три минуты услышала, как Пеньковский сказал хозяйке:

— Какая чудесная квартира! Вы мне ее не покажете?

Когда ему показывали спальню, он извинился за то, что потревожил Дженет, подмигнул ей и, повернувшись, чтобы уйти, показал пачку сигарет, которую держал в руке за спиной. Пачка была видна только Дженет. Она взяла пачку из его руки «с удовольствием собаки, получающей кость из рук хозяина»{118}.

Пачку, в которой находились одиннадцать роликов отснятой пленки и сложенное письмо на одной странице, Дженет положила в сумочку, завершив тем самым операцию передачи материала. На нее произвели глубокое впечатление профессиональное мастерство и дерзость операции, безукоризненно выполненной и превосходно рассчитанной по времени. Пеньковский вместе с хозяйкой вновь присоединились к гостям, а Дженет появилась чуть позднее из другой комнаты{119}.