Тинтин и тайна литературы - Том Маккарти

«Приключения Тинтина» изобилуют дурными дарами, дарами, которые приносят одаренным несчастье, отравленными дарами. В «Отколотом ухе» подарок-фетиш, который племя арумбайя вручает экспедиции Уокера, приводит антропологов к катастрофе: в фетише прятали драгоценный камень, оберегающий от яда (от укуса змеи), но в итоге путешественники погибают от яда кураре (индейцы расстреливают их из духовых трубок дротиками, которые смазаны ядом). В «Голубом лотосе» Мицухирато, узнав, что гонец собирается предостеречь Тинтина, дает гонцу present (как выражается Ван Чен Йе во французском оригинале) – а именно ядовитый сок райджаджи, лишающий рассудка. В «Рейсе 714» Растапопулос собирается взорвать своих пособников – боевиков-сепаратистов – и называет бомбу подарком: «пластид, который я приберег, чтобы подарить сондонезийцам» (le plastic que je reservais comme cadeau aux Sondonesiens). «Подарок! Наверно, что-то специально для меня привез. Наверно, прямо со своей родины. Широкая душа!» – умиляется Хэддок («Акулы Красного моря»), когда Абдулла идет за подарком. Он приносит часы с кукушкой. Дарит время, так сказать. «Отличная вещь, Абдулла!» – радуется Хэддок, едва не упираясь в часы носом. «Глядите… чтобы их завести… сделайте вот так!» – скалится Абдулла, дергает за цепочку, чтобы кукушка выскочила и окатила Хэддока водой.

Все эти дары – отравленные, заминированные. Но хуже всех – дар Людовика XIV д’Адоку: Муленсар – воистину отравленная чаша. Почему? Муленсар подменяет собой признание отцовства Людовиком, а значит, утаивает правду о Франсуа – его подлинное имя, идентичность, родственные связи, статус и могущество. Что остается делать Франсуа, кроме как осыпать весь мир красочными проклятиями? Есть только один способ: отомстить по мелочи, самому что-нибудь от кого-нибудь утаить. В XVII веке морским офицерам враждующих европейских государств не только разрешали грабить вражеские суда, но и всячески поощряли эти проделки. Эти моряки были такими же пиратами, как и Красный Ракхам, только «узаконенными». И все же существовало одно незыблемое условие: пират, действовавший «законно», должен был отдавать трофеи своему королю. Франсуа д’Адок не выполняет это условие. Поразительное совпадение: только после публикации дилогии «Тайна “Единорога”» / «Сокровище Красного Ракхама» Эрже узнал, что морской капитан Хэддок существовал в реальности. В 1674 году тот Хэддок угодил под трибунал за сокрытие доходов, нажитых во время командировки в Малагу, – иначе говоря, за уклонение от уплаты налогов.

Уклонение от уплаты налогов – таково преступление Франсуа д’Адока. Да, ему оно сошло с рук, но тень преступления будет витать над несколькими поколениями потомков. «Капитан, вам ничего не надо внести в декларацию?» – спрашивает Тинтин на таможне в Сильдавии («Пункт назначения – Луна»). «Кому – мне?.. Да я ничего особенного не везу!» – отвечает Хэддок; но таможенник находит в его чемодане множество бутылок с виски и взимает пошлину (875 кхоров). Этот мотив тоже не ускользнул от чуткого «слуха» Лакмуса: в финале «Изумруда Кастафиоре» профессор, ослышавшись, думает, что его назвали «плут», и оскорбленно заявляет капитану: «Ничего подобного… Я человек честный… Для меня дело чести – вносить все в таможенную декларацию». Хэддок приходит в бешенство, весь дрожит, кусает пальцы. Почему капитана столь нервирует случайная обмолвка о плутовстве? Он бессознательно припомнил, откуда взялось его собственное богатство. Это грязные деньги, запятнанные бесчестьем, нечистой совестью. Собственно, оба источника денег отмечены клеймом вины: наследство, которое король открыто оставил д’Адоку, скрывает постыдную тайну потерянной чести, дефлорации без брака и последующего отказа признать отцовство, а наследство самого Франсуа, оставленное тайно (предназначенное для его сыновей, но доставшееся только праправнуку в нескольких поколениях), отмечено клеймом вины, так как хранится в тайне и в обход закона. Оба источника денег, как и капиталы де Ланти, обагрены кровью. И между обоими источниками появляется знак равенства, когда узнаешь, что немцы придумали Людовику XIV («Королю-Солнце» для французов) нелестную кличку Rauberkönig. Король-Разбойник, одного поля ягода с Красным Ракхамом.

Скульптор Бальтазар утаил фетиш – припрятал в сундуке, и фигуру отыскал только наследник, так и не догадавшийся, что она собой представляет. Точно таким же образом Франсуа утаил деньги. Утаил, например, от Людовика XIV, разбойника, который украл у д’Адока имя и отравил ему жизнь, ожесточил сердца Франсуа и его потомков. Кроме того, Франсуа присвоил сокровища Красного Ракхама, похищенные тем у испанцев (в разговоре с Франсуа пират похваляется: «Это трофеи, которые мы взяли на испанце [испанском галеоне] три дня назад»), а испанцы, в свою очередь, похитили их у инков. Двадцатилетние странствия Одиссея – всего лишь поездка на электричке по сравнению с путешествием этих сокровищ, вернувшихся в исходную точку спустя два с половиной столетия. Сюжет всех четырех томов – от «Тайны “Единорога”» до «Храма Солнца» – по сути, попытки пройти по следу сокровищ вспять, до места, откуда они взялись. А точнее, по «следам» во множественном числе: по пути нескольких разных «наследий», которыми наделяет богатство, – наследия «законного» (абсолютно лживый эпитет) и незаконного. И оба следа приводят в одно и то же место – к солнцу. Так или иначе, сокровища – собственность солнца: Короля-Солнца или солнечного бога. Сокровища – упавший на землю осколок звезды, причем запасы драгоценностей почти неисчерпаемы, сколько ни забирай. Когда Хэддок, Тинтин и Лакмус дивятся богатствам в своих сумках – золоту и алмазам, Инка говорит им: «Это пустяки по сравнению с богатствами храма… Там хранится сокровищница инков, которую испанские конкистадоры безуспешно искали очень долго».

В «Презентации времени» Деррида солнце – отправная точка для анализа понятия «деньги». На первой же странице автор сообщает: «Темами этих лекций будут Солнце и Король, Король-Солнце». Позднее он сравнивает идею «возврата» у Мосса с «естественным обращением Земли вокруг Солнца, с абсолютным солнцем в зените в полдень». Но начинается книга Деррида с другого – с напоминания об утреннем солнце в лице мадам де Ментенон. Эта дама была любовницей Людовика XIV, а после смерти королевы сделалась его морганатической супругой (слово «морганатический», означающее «не имеющий права на какие-либо дворянские титулы и привилегии», происходит от позднелатинского morganegiba – «утренний дар»). Де Ментенон, известная своим строгим нравом, внушила Людовику, что нужно твердой рукой добиваться исполнения законов. Деррида находит парадоксальным тот факт, что де Ментенон столь пеклась о законе и законности: ведь она «была еще и гувернанткой незаконных детей короля». В детстве она побывала в ссылке на острове Мартиника, а ее отец был арестован за подлог. «В ее биографии, – пишет Деррида, – всё словно бы несет на себе архистрогую, архиригористическую и архиподлинную печать фальшивых денег».

Незаконные дети, незаконные деньги: фигура де Ментенон объединяет в себе оба этих явления. Да и в «Приключениях Тинтина» первые бродят недалеко от вторых: фальшивые деньги просачиваются повсюду, даже в круги блюстителей закона. Вот начало «Краба с золотыми клешнями»: Дюпон и Дюпонн зазывают Тинтина в кафе и угощают его. Они с гордостью сообщают, что им поручили расследовать «очень важное дело» – выследить путь фальшивых монет. «А легко ли распознать эти фальшивки?» – спрашивает Тинтин. «Тот, кто изучил их столь кропотливо, как мы, сможет, конечно, распознать их с первого взгляда», – хвастается один из сыщиков. Он постукивает по столу монеткой, призывая официанта, а затем расплачивается этой же монеткой. «Но большинство людей обманываются». «Простите, мсье…» – вмешивается официант и презрительно швыряет монету на стол: она фальшивая. У этой унизительной сцены есть глубокий подтекст: Дюпон и Дюпонн – такая же фальшивка, как и их деньги. Подобно Леону и Алексису, они – незаконные дети и, более того, эрзац-аристократы, маленькие простолюдины под личиной юных джентльменов, да к тому же фальшивые дети Реми. Эрже вновь и вновь ассоциирует Дюпона и Дюпонна с подлогами. В «Черном острове» («Фальшивомонетчиках») их фото опубликовано в «Ежедневном репортере» прямо под снимком «поддельных банкнот, изготовленных столь безупречно, что даже кассиры в банках обманываются». В «Тинтине и пикаросах» Дюпона и Дюпонна отдают под суд за «двуличие», а они немедленно вспоминают о своем детстве и начинают уверять: «Мы носим усы с самого момента рождения». Сыщики не случайно путаются с отсчетом времени: они тоже дрейфуют во времени, блуждают в нервозных экономических циклах, толчком к которым стал отравленный дар. Сцена в «Краю черного золота», когда Дюпон и Дюпонн бестолково кружат в пустыне, содержит еще один смысловой слой: их отъезды и возвращения следуют путем времени. Кружные путешествия длительностью в один час приводят их к запасу канистр с бензином, который они сами, не ведая о том, потеряли. Так они пытаются идти по следу денег (заполучить вознаграждение за голову Тинтина) под жарким солнцем полудня, а затем под солнцем в час пополудни, а затем под солнцем в два часа пополудни.