Вынужденная посадка - Мэрион Брэдли

Вот он и сформулировал наконец; в Тот День она ничего сама по себе не испытывала. Просто на нее подействовал вирус или наркотик… в общем, то, что свело их всех с ума. Для него это означало любовь, для нее — безумие; и теперь она старалась обо всем забыть.

К величайшему облегчению Мак-Арана, главврач не стал развивать тему.

— А что скажет доктор Ловат?

— Ничего не скажу, — тихо отозвалась Джуди, не поднимая головы. — Я ничего не помню. То есть что-то помню, но это может быть… чисто галлюцинаторный эффект.

— Доктор Ловат, — сказал Ди Астуриен, — было бы лучше, если б вы все же оказали нам содействие…

— Нет, лучше не стоит.

Сложив руки на коленях, не поднимая глаз, Джуди вертела в руках какой-то камешек и на уговоры не поддавалась.

— Значит, — заключил Ди Астуриен, — примерно через неделю надо будет проверить всех вас троих на возможную беременность.

— Это еще зачем? — поинтересовалась Хедер. — Я, по крайней мере, регулярно делаю гормональные уколы. Не могу, конечно, гарантировать насчет Камиллы, но, вроде бы, по правилам Космофлота, это обязательно для всех от двадцати до сорока пяти.

Ди Астуриен неуютно шевельнулся.

— Да, это так, — наконец проговорил он, — но на сегодняшней утренней летучке выяснилось нечто… исключительное. Вам слово, сестра Раймонди.

— Я веду медицинский архив, — поднялась Маргарет Раймонди, — и отвечаю за выдачу противозачаточных средств всем женщинам репродуктивного возраста, как из экипажа, так и колонисткам. Всем, наверно, знакома стандартная процедура: каждые две недели, при менструациях и между менструациями, всем женщинам делаются гормональные уколы — или, в некоторых случаях, приклеивается гормональный пластырь, микродозами фильтрующий гормоны в кровь — что подавляет овуляцию. После аварии остались в живых сто девятнадцать женщин от двадцати до сорока пяти лег — то есть, если принять среднюю продолжительность менструального цикла за тридцать дней, каждый день ко мне должны были бы обращаться примерно четыре женщины — за тампонами или гормональными уколами, которые делаются через четыре дня после менструаций. С аварии прошло десять дней — значит, за тем или иным ко мне должны были бы обратиться около трети всех женщин. Скажем, человек сорок.

— И сколько женщин к вам обратилось? — задал вопрос Ди Астуриен.

— Девять, — мрачно отозвалась сестра Раймонди. — Девять! Значит, у двух третей женщин на этой планете нарушились биологические циклы — то ли дело в изменившейся силе тяжести, то ли в каких-то гормональных нарушениях. А поскольку все наши стандартные противозачаточные средства железно привязаны ко внутреннему циклу, мы никак не можем судить об их эффективности.

Насколько все это важно, Мак-Арану не надо было разъяснять. Нежданная волна беременностей была бы как нельзя более некстати — не говоря уже о том, что серьезно подорвала бы эмоциональный климат. Младенцы — и даже маленькие дети — не вынесли бы сверхсветового перелета; а после того как на перенаселенной Земле были приняты новые демографические законы и появились действительно надежные контрацептивы, аборты стали в общественном сознании чем-то совершенно немыслимым. Понятие «нежеланный ребенок» исчезло — контроль шел на уровне зачатия. Но будет ли у них здесь выбор?

— Вообще-то, — произнес Ди Астуриен, — на новых планетах женщины обычно стерильны первые несколько месяцев — в основном, из-за другой силы тяжести и состава атмосферы. Но не стоит слишком на это рассчитывать.

«Если Камилла беременна, — думал Мак-Аран, — теперь она меня просто возненавидит». Он представил себе, что их гипотетический ребенок может стать жертвой аборта, и по спине у него пробежал холодок.

— Что же нам делать, доктор? — очень серьезно спросил Юэн. — Не можем же мы потребовать с двухсот взрослых мужчин и женщин дать обет целомудрия!

— Разумеется, нет, — ответил Ди Астуриен. — С точки зрения психологического климата, это был бы наихудший выход. Надо обязательно предупредить всех, что мы больше не можем ручаться за эффективность наших противозачаточных средств.

— Понимаю… И притом немедленно.

— Сегодня вечером капитан созывает общее собрание, — подытожил Ди Астуриен, — и экипажа, и колонистов. Может быть, там и объявим нашу новость. — Он скривился. — Не могу сказать, что очень об этом мечтаю. Чувствую, большого энтузиазма она не вызовет. Как будто и без того забот мало!

Общее собрание проводилось под тентом полевого госпиталя; это оказалось единственное сооружение, достаточно большое, чтобы вместить и экипаж, и колонистов. В середине дня начали собираться облака; вечером уже моросил ледяной дождик, а над горами вспыхивали далекие зарницы. Джудит, Юэн, Мак-Аран и Мак-Леод устроились в первом ряду — на случай, если понадобится выступить с докладами об экспедиции. Камилла же предпочла появиться с капитаном Лейстером и остальными космофлотчиками; все они были в форменных мундирах, и Мак-Арану почудился в этом недобрый знак. С чего это им вдруг понадобилось так подчеркивать профессиональную солидарность?

Электрики соорудили небольшую трибуну и подключили простенький громкоговоритель — так, чтобы голос капитана, негромкий и хрипловатый, донесся до самых дальних уголков обширного помещения.

— Я созвал всех вас, а не только руководителей служб, — начал Лейстер, — чтобы на корню пресечь неизбежное в столь многочисленном коллективе, несмотря на самые строгие меры предосторожности, распространение всевозможных слухов и домыслов. Начну я с хороших новостей-г-которых, признаться, не больно-то много. Насколько удалось выяснить, здешние воздух и вода вполне для нас пригодны — по крайней мере, никаких болезнетворных эффектов не выявлено — а почва, вероятно, годится для выращивания земных культур, что позволит пополнять пищевые запасы в то время, что мы вынуждены оставаться здесь. Теперь новости похуже. Ущерб, причиненный аварией маршевым двигателям и астрогационному компьютеру, оказался гораздо более серьезным, чем предполагалось ранее, и надеяться на скорую починку не приходится. Хотя теоретическая возможность подняться в космос остается, с имеющимися в нашем распоряжении материалами и специалистами это практически нереально.

Он сделал паузу, и помещение наполнилось нервным гомоном; капитан поднял руку, требуя тишины.

— Я не хочу сказать, что наше положение безнадежно, однако ремонт корабля становится делом очень отдаленного будущего; делом, которое потребует существенных изменений всего нашего уклада и активного содействия всех до одного здесь присутствующих.