Выбор королевского дознавателя (СИ) - Муратова Ульяна

— Как вы могли такое подумать! Да я… разве я бы отнёсся халатно к своей работе? Это же дети, зайтан Эррагер. Сироты малые! Разве я бы смог сподличать?

— Вы понимаете, что все ваши отчёты уже смотрит отдел дознания? Я посадил своих лучших людей проверять каждую букву, сличать каждый дорожно-путевой лист, повторно ревизовать каждый подведомственный вам приют. И они уже нашли много всего интересного, зайтан Соловов.

— Особенно Хазарел! — добавила я и сделала большие глаза. — Он просто в бешенстве, ходит злой который день. Он как узнал, что вы скоро на допрос приедете, стал нож точить!

Чиновник побледнел, на лице проступил испуг, свечение немного усилилось.

Аршес странно на меня посмотрел, хотя сам же просил ему подыграть, вот я и старалась.

— Да, особенно зайтан Хазарел, — сверкнул глазами дознаватель. — Но я готов пойти вам навстречу и рыться в ваших делах не столько досконально, если вы сейчас добровольно расскажете о ситуации в приюте «Утешение».

Его голос рокотал в гостиной. Мне стало не по себе. Зайтан Соловов затрясся от страха, засиял ещё ярче и принялся причитать:

— Да я бы никогда! Помилуйте, это же сироты! Я всегда со всей строгостью…

— Вы не понимаете, зайтан Соловов. Мне уже многое известно. Вы уже попались на подлоге и ненадлежащем исполнении должностных обязанностей. У вас уже нет выхода. Выбор только один: сотрудничать со следствием или получить максимальное наказание, — голос Аршеса пробирал до самого позвоночника.

Сейчас гайрон выглядел совсем иначе: жёстким и непримиримым. Даже жестоким.

— Ой, боже, — выдохнула я, картинно прижав руку к груди. — Только не максимальное наказание! Не надо, Аршес!

Анастас Соловов выпучил глаза и часто задышал. Достал из кармана платок и вытер покрытый испариной лоб. Свет от толстяка уже стал неприятен для глаз, настолько сильным он был.

— Зайтан Эррагер, ну что вы… я же… просто больной человек, с трудом хожу. Зайта Наррасти, такая приятная особа, заверила, что у них всё прекрасно и нет никакой необходимости ехать… А у меня колени… — зайтан Соловов оттянул ворот рубашки и вытер ладони о шальвары. По его лицу катились крупные капли пота.

— То есть вы даже не были в инспектируемом приюте? — прорычал Аршес.

Вокруг дознавателя вдруг начала звенеть сила, а предплечья и кисти покрылись чешуёй.

— Я просто старый, больной… — затрясся чиновник, хватаясь за грудь.

— Сколько вам заплатила Наррасти? — рявкнул дознаватель.

— Да сущую ерунду. За беспокойство, — захлебнулся ужасом зайтан Соловов.

— Отвечайте, иначе я… — угрожающе начал гайрон, и я снова подыграла.

— Только не убивай его, пожалуйста! Прошу, Аршес. Ради святой Амы Истас, не убивай! — воскликнула я.

Свечение вдруг словно вспыхнуло вокруг громадного тела Анастаса Соловова, а затем сжалось в одну точку и сосредоточилось у него в районе солнечного сплетения. Глаза толстяка выражали дикий ужас, а руки раздирали рубашку на груди. Аршес нахмурился.

Чиновник захрипел, выкатил глаза, несколько раз дёрнулся и затих, обмякнув.

— Он что, умер? — изумлённо спросил Аршес, подходя к распластавшемуся по дивану телу.

— Не знаю, но он больше не светится, — шокированно ответила я.

— А что, светился? — ещё сильнее удивился дознаватель.

— Ну да, с самого начала.

Дознаватель отошёл от тела, распахнул дверь в гостиную и громко приказал:

— Вызовете целителя, что пользовал зайтана Соловова!

Из недр особняка раздался согласный отклик, а потом Аршес повернулся ко мне.

— Почему ты не сказала, что он светился?

— Побоялась, что он подумает, что я не в себе. Хотела потом тебе сказать. А ты ещё просил подыгрывать, вот я и…

— Да, об этом. Виола, пожалуйста, больше не подыгрывай. У тебя очень достоверно получилось. Слишком достоверно.

— Мы что… мы что, до смерти его довели? — схватилась я за голову.

— Он светился до того, как мы начали его допрашивать?

— Да!

— Выдвигаю предположение, что ты способна видеть скорую смерть. Это мы ещё проверим. Если я прав, то его смерть была предопределена. Сердце не выдержало, когда он понял, что его махинации раскрыты, и придётся ответить за свои действия.

Закусила губу и отступила на несколько шагов назад. Боже, неужели я до смерти запугала человека?

— Соберись, Ви. Ты ни в чём не виновата. Старший по званию я, допрос проводил я, ответственность на мне.

Аршес шагнул ко мне и приобнял. Благодарно уткнулась лицом ему в грудь и спросила:

— Я что, правда вижу смерть? Но почему сказали, что этот дар общественно опасен? Он же может быть полезен… если бы я только знала, что можно предупредить Хильцена. Или даже этого… Он же нам толком ничего не сказал!

— Ерунда, дух допросим. Зато духи не лгут. А опасен дар, вероятно, потому, что ты бы увидела, что с пропавшими девочками происходит что-то нехорошее. Если предположить, что их убивали, тогда логично, что никто не хотел, чтобы ты отследила закономерности и начала задавать вопросы.

— Я ничего не понимаю! Убивали?..

— Пока это только предположение. А ведь у тебя очень интересная способность, Ви. Не самый приятный, но, безусловно, очень полезный дар, особенно когда работаешь в дознании, — успокаивающе погладил меня по волосам Аршес. — И уникальный. Я о таком даже не слышал.

— Арш, но я же с ума сойду…

— Рано. Мы пока очень мало знаем, строим предположения. Так что с ума сходить рано.

Потрясённая, я замолчала. Аршес, не переставая меня обнимать, достал блокнот и написал записку, а затем отправил её почтовым порталом. Лекарь пришёл очень быстро, и пятнадцати минут не прошло.

— Хм. А для чего вызывали? — спросил худощавый гайрон с синеватой узкой бородкой, бросив короткий взгляд на тело зайтана Анастаса Соловова. — Разве у дознания нет своих специалистов для констатирования смерти?

— Мы бы хотели расспросить вас об истории болезни умершего.

— А разве вам его история не очевидна? Переедание, малоподвижный образ жизни, лишний вес. Магия, знаете ли, не всесильна. Мы ему сердце латали каждый лаурдебат на протяжении последних трёх лет, даже ставки делали, когда оно уже не выдержит, — цинично хмыкнул лекарь. — Моя, кстати, не сыграла, я ставил на следующий лаурдебат.

— Это правда, что он с трудом мог ходить?

— Истинная. Колени мы ему тоже регулярно чинили, но общий износ организма таков, что поделать уже было ничего нельзя. Кроме того, магические способности у него были крайне слабые, соответственно, старел он довольно быстро.

— И его смерть для вас не является неожиданностью? — тихо спросила я.

— Для меня неожиданность, что он так долго прожил, — равнодушно пожал плечами лекарь, а потом спохватился: — Вы не думайте, что я бесчеловечен. Просто очень специфический и скандальный пациент. Требовал от нас здоровья, при этом систематически его разрушал.

— Спасибо, зайтан целитель, — кивнул Аршес. — Не смею вас больше отрывать.

— Если понадобится заключение о состоянии здоровья, я его дам. Он же у вас во время допроса скончался?

— Да. А почему вы спрашиваете?

— Анастас очень страшился, что к нему придут дознаватели. Мне сначала даже показалось, что это параноидальный бред, а потом я понял, что совесть у него нечиста, вот он и боится до ужаса. Порой он был чересчур откровенен со мной и посвящал меня в подробности, которых я не хотел знать. Несколько дней назад пришла какая-то бумага из вашего отдела, так он с тех пор беспрестанно нас вызывал. Спрашивал, можно ли ему порталом путешествовать, но я запретил. Это серьёзная нагрузка на сердце. Не замечали, как оно бьётся после перехода? Хотя что вам, вы молодые. Для вас это ерунда. Так вот, знаю точно, что он собирался на днях отправиться в длительное путешествие. Купил поддерживающие микстуры и зелья в дорогу, очень нервничал, спрашивал, как он перенесёт морское путешествие. Я, конечно, советовал не ехать. Но Анастас был настроен очень решительно.

— Спасибо. Это очень полезная информация, — кивнул Аршес. — У вас случайно не найдётся лёгкого успокоительного? Моя помощница очень испугалась.