Буду твоей Верой - Ана П. Белинская
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Какой интересный эффект!
Вижу, как Егор натужно сгладывает, и быстро кивает, отворачиваясь от меня.
Чего это он?
Но меня его реакция несказанно радует, позволяя надеяться, что мои сегодняшние перевоплощения и жертвы произведут должный эффект по завоеванию сердца Артема.
Чувствую прикосновение к пояснице даже через плотный пуховик и понимаю, что это Егор подталкивает нас внутрь дома.
Делаю глубокий вдох…
Медленный выдох…и…я оказываюсь на своей первой студенческой вечеринке!
Ваааууу!
17
Меня всегда удивляло, как в таких роскошных домах, можно ходить в обуви.
Я смотрела фильм и возмущалась, представляя, как подошва, побывавшая на лужайке для выгула собак, разносит всю грязь и бактерии по дому.
Коттедж Карины просто начисто сломал кинематографический стереотип о том, что богатые никогда не разуваются.
Просторный холл семейства Дивеевых усеян обувью. Тем, чьи хозяева пришли раньше и успели приткнуться подальше от входа, несказанно повезло. Таким, как мы — не очень.
Сапоги, ботинки, кроссовки, туфли на каблуке…погодите, что? Туфли на каблуке в такой снег и мороз? Вот это поистине заслуживает уважения!
В общем, это месиво уж больно напоминает обувное кладбище, по останкам пар которого топчутся снующие туда-сюда гости. Мне бы не хотелось похоронить ботинки Киры заживо, которые стоят, как две папины зарплаты, поэтому высматриваю местечко, куда бы можно было приткнуть «хрустальные туфельки». Жалею, что с собой нет пакета, иначе бы положила в него и таскала с собой, как в школе сменку!
— Идем туда, — Бестужев указывает на небольшой коридорчик, в котором находится всего одна дверь.
Он с легкостью толкает ее, и свет автоматически загорается.
Я осматриваю помещение и понимаю, что мы в прачечной. Вроде бы так эта техническая комната называется, где стоят две большие стиральные машины, пара сушилок, куча бытовой техники, огромная гладильная доска и множество моющих предметов и средств.
Раз Егор знает об этой комнате, догадываюсь, что здесь он уже бывал.
И как часто?
А зачем, Илюхина, тебе знать ответ на этот вопрос?
— Можешь оставить верхнюю одежду здесь, — поясняет Бестужев.
— А хозяева точно не будут против? — уточняю я.
— Вроде никогда не были, — неуверенно пожимает плечами и стягивает свою совсем не зимнюю куртку.
«Вроде никогда не были…» — значит точно был и не один раз.
А почему, Илюхина, тебя это удивляет?
Они же вращаются в одной компании, понятно, что Егор частый гость Карины, тем более тогда, когда она так на него облизывается. И при Артеме тоже.
Не знаю почему, но меня это злит. Вот прямо сейчас злит, что встречаясь с Чернышовым, она метит на моего парня. Пусть и не настоящего, но моего!
Дергаю молнию пуховика и сержусь на Бестужева.
За то, что нравится всем.
— Давай помогу? — кивает Бестужев и смотрит в приоткрывшийся участок в области моей шеи, из которого выглядывает крупный темно-розовый бархатный чокер-бант.
— Сама справлюсь, — буркаю я.
Молния поддается, решая не связываться со мной и моими перепадами настроения.
Снимаю пуховик и кладу на широкую поверхность стиральной машины, там же снимаю и обувь.
Выпрямляюсь и поворачиваюсь к Бестужеву, у которого глаза застыли в неподвижном состоянии в области моих бедер.
Что он там увидел?
Дырку на колготках?
Опускаю взгляд и… о, проклятье!
Я совершенно забыла, какое на мне короткое платье!
Поспешно хватаю пуховик и прикрываюсь от взгляда Егора.
— Ты не мог бы выйти? — спрашиваю, чуть ли не заикаясь.
Какое-то время он молчит, а я стою и разглядываю шершавую плитку на полу, стесняясь на него посмотреть.
— Подожду снаружи, — хрипло говорит Бестужев и выходит, прикрывая за собой дверь.
Фууух…
Я так и думала.
Я предупреждала Киру, что не смогу чувствовать себя комфортно в этом платье.
Как бы само по себе оно мне не нравилось, но ощущаю я себя в нем абсолютно раздетой.
Подхожу к высокому под потолок шкафу, одна створка которого имеет полностью зеркальную поверхность.
Я вновь рассматриваю себя и не узнаю эту девочку.
Кажется, что она сейчас жутко улыбнется и помашет мне из зеркала, а потом протянет руку, приглашая к себе. В свете сегодняшней вечеринки, мое изрядно развитое воображение не видится глупым, а вполне логичным.
Но, увы, фарфоровая кукла из зеркала не выглядит, как в фильмах ужасов, а скорее напоминает миниатюрную балерину из музыкальной шкатулки.
Мои волосы собраны в два объёмных пучка с вьющимися у висков прядями.
Они такие гладкие и блестящие, как из рекламы шампуня.
Такими я их не знаю.
Мои глаза на припудрено-белой коже смотрятся нереально огромными и стеклянными. Густые черные стрелки и красная подводка придают взгляду мистичности и делают его выразительнее.
Это не мои глаза.
Чужие, безжизненные.
На правой скуле нарисована небольшая трещинка, рассказывая о том, что старинную игрушку роняли и не берегли, за что она обязательно накажет каждого обидчика.
Мои губы кажутся полнее обычного, и я вмиг вспоминаю тот Бестужевский взгляд на ступеньках. У меня до сих пор они покалывают морозным ментолом.
Опускаюсь глазами ниже, где на шее, между подбородком и левым плечом вызывающе красуется бархатный пурпурный чокер-бант, который адски мешает, но смотрится потрясающе.
А потом мои щеки вспыхивают, наливаясь неподдельным румянцем.
Джинсовый корсет, туго перетянутый на спине джинсовой веревкой, делает мою талию осиной, придавая изгибам плавности и женственности. Потрясающая вышивка в виде цветочного орнамента на груди не дает усомниться в том, что выполнена она вручную. Тонкие, лаконичные атласные нити играют в искусственном свете переливами и необычными оттенками. Провожу по ним пальцами, ощущая приятное соприкосновение, точно с объемными выпуклыми
