Женщина без прошлого - Светлана Успенская

А Луизу Палну я вообще отпущу с миром. Только предварительно отниму у нее валокордин, телефон и деньги. Или запру в гардеробной комнате без воды и хлеба, а сама буду расхаживать по квартире и причитать тонким жалостливым голоском:

«Бедная Луиза Пална, как ее жалко, какая она была хорошая… Хоть и закрывала баклажаны без уксуса, отчего ее банки всегда взрывались, и мне приходилось сутки напролет отмывать кухню от результатов ее хозяйственно-заготовительного энтузиазма. И какая она была добрая, чуткая женщина, несмотря на старческий маразм, напавший на нее сразу после окончания школы в бог весть каком дореволюционном году. И как мы ее любили, невзирая на скандальный нрав…»

А детишкам подарю по подзатыльнику. И отправлю их в школу. И отниму у Лизы плеер и глянцевые журналы для хронических идиотичек, а у Митьки — видеоприставку и компьютерные игры. И засажу их за математику и сонаты Бетховена. И через год они у меня станут шелковыми!

А сама… Сама я буду…

Но относительно себя самой моя мысль терялась в кромешном мраке. Кем я стану, чем я буду, на что мне жить?

И где?

Где я буду ночевать сегодня, в день собственных похорон? В день своего второго рождения?

Я еще не знала.

Телефон не отвечал. Где она?..

Черт побери, невозможно дозвониться! Что ж, придется устраиваться самой…

Проблема жилища решилась просто: для этого понадобилось всего лишь снова выйти замуж. Таким образом вопросы с кормежкой, ночлегом и досугом были решены.

Дело было так. Я сидела на скамейке, ко мне подошел мужчина, плюгавый, с ватой в ушах старикашка.

— Сидишь? — спросил.

— Сижу, — ответила.

— А чего сидишь? Замуж, что ли, хочешь?

— Хочу, а что? — С вызовом.

— Ну так пошли! — Обрадованный блеск выцветших голубых глаз.

— Куда? — Недоумение на моем лице и, естественно, в голосе.

— Куда-куда… Замуж, конечно! Ну что, идешь? Все еще пребывая в тягостном недоумении, я поднялась со скамейки и пошла замуж.

Второй муж оказался лишь немногим лучше первого, если разобраться. Впрочем, если кто в течение шестнадцати лет прозябал в браке с Мухановым и Луизой Палной, тому господин Кукушкин покажется романтической прогулкой по берегу моря.

Перво-наперво супруг сообщил мне, что женщин в грош не ставит, и с хитрым прищуром осведомился, хочу ли я еще за него замуж.

— Хочу, — с вызовом ответила я. Из принципа!

— Будешь стирать, готовить, зарабатывать деньги — и все одна, — настаивал он.

Но я и на это была согласна.

— Будешь сворачивать для меня горы, поворачивать реки вспять, останавливать коней на скаку и каждый день входить в горящие избы, как на работу!

— Отчего ж не ходить и не останавливать, — согласилась я, — если избы горят и все такое.

— А еще будешь срывать для меня звезды с неба и рассыпать алмазы и всякие прочие перлы. А также рубины и жемчуг.

— По мере необходимости, — кивнула я.

— А также будешь рожать детей, вскармливать их грудью, воспитывая в них беспримерную любовь к отцу.

— Рожать — это я умею, — согласилась я. — Можно начинать?

Но это было еще не все.

— А я буду ходить по пивным и писать новый проект закона, — предупредил он.

Я не возражала.

— А спать мы будем отдельно, пока ты не пройдешь полное медицинское обследование за свой счет.

Чего еще желать!

— И если хоть раз пожалуешься — вылетишь отсюда в два счета.

Я и с этим согласилась…

— А маму мою будешь боготворить и выполнять малейшие ее желания. А если она на тебя пожалуется — я с тобой в две секунды разведусь, невзирая на твою личность, понравившуюся мне внешне.

И вот тут-то я струхнула. Грозный призрак Луизы Палны возник передо мной. В руке призрак почему-то держал банку с баклажанами.

«Вот так-то, милая! — ехидно ухмыльнулся призрак. — Съела?»

— А где… мама? — с тоской спросила я, оглядывая квартиру, в которой царил кислый старческий запах.

— Да вот она! — Свежеиспеченный муж простер указующий перст в густевшую возле телевизора тьму.

— Здрасте! — предобморочно пролепетала я.

И подумала: если что, можно ведь и подушкой придушить. Даже, может, лучше сразу подушкой, чтобы не затягивать… И что же это я раньше-то про подушку не догадалась…

Но портрет со стены улыбался мне вполне благосклонно.

От сердца отлегло.

— Кажется, ты понравилась маме, — обрадовался Кукушкин. — Кстати, не пора ли ужинать?

И я помчалась на кухню, еле успев скосить взгляд в сторону телевизора, в котором благообразный господин с прилизанным черепом вещал, глядя прямо мне в глаза: «Трагическое событие в мире шоу-бизнеса! Известная певица Вика Шторм вчера вечером была похищена неизвестным. Как сообщил ее продюсер Оганезов, певица после концерта села в свой автомобиль и больше ее никто не видел. Правоохранительные органы подозревают похищение с целью выкупа, а средства массовой информации высказывают самые неожиданные предположения: от мести отвергнутого поклонника до рекламного трюка, призванного повысить упавшую в последнее время популярность певицы».

Вот тебе и набившая оскомину фраза «абонент вне зоны приема»…

Это означает, что помощи мне не дождаться. Это означает, что все планы летят к черту. Это означает, что мне нужно устраиваться самой. Это означает, что я не смогу помочь ей, а она — мне.

Но ведь я видела ее позавчера… Может, после нашей встречи все и произошло… Может быть, Викуши уже нет в живых?

Тогда не лучше ли вернуться домой?

Но вернуться домой я не могу: потому что мои похороны уже назначены. Пришлось жить дальше. По мере собственных сил.

Портрет мадам Кукушкиной (если бы не смог промолчать)

Еще когда я жива была и имела способность говорить не через умственное култыхание воздуха, как сейчас, а через рот, как обыкновенно говорят люди, то и тогда я твердила своему сыну, что женский пол — это такое гнилое дело, как если в подпол картошки заложить и не утеплить ее. Что мы тогда имеем на выходе? Гниль, пророщенные клубни и потерянные деньги. Что всегда обидно по причине ограниченности матерьяльных ресурсов.

Так вот и жена — она как картошка. Только ты за ней догляд бросил, в сторону работы или жизненного благоустройства глаз отвел — тут-то она и скаверзит, тут-то вся ее подлая женская сущность наружу и вылезет. Или она себе любовника заведет, или каждый день пол мыть перестанет. И будет у нее по утрам яичница пригорать, суп — перекипать, а печенка непременно пережарится.