Яндекс.Книга - Дмитрий Соколов-Митрич

Кто играет в бадминтон?

После отъезда Борковского пришлось искать ему замену. Нужен был человек с не меньшими познаниями в области программирования и в то же время из разряда тех, кто талантлив во всем. «И тут Аркадий вспомнил о своем школьном друге» — можно было бы сказать и так. Но на самом деле все эти годы бывшие школьные друзья продолжали поддерживать отношения. Во многом благодаря общему хобби.

— Мы с детства любим играть в бадминтон, — вспоминал Сегалович. — В Москве Аркаша нашел зал, мы платили денежку и метали воланчик. А после тренировки общались на разные темы. И вот однажды, когда мы шли к метро, он мне говорит: «Я буду делать компанию. И ты мне можешь в этом помочь». Я отвечаю: «О, классно! А чем будешь заниматься?» — «Поиском». Я был разочарован: «Господи, ерунда-то какая! То ли дело у нас, интегральные уравнения второго рода, геофизика, пересчет полей. Ну да ладно. Что надо делать?» — «А ты приходи ко мне завтра на день рождения, я тебе кое-что покажу».

Где живет Андрей Макаревич?

Жизнь вокруг неотвратимо менялась, советская наука была скорее мертва, чем жива, покупательная способность зарплаты ученого упала ниже прожиточного минимума, а школьный друг предложил хорошие деньги. Впрочем, даже умирающая наука, как умирающая мать, еще долго не отпускала: первый год Илья работал с «Аркадией» по совместительству, не оставляя своих интегральных уравнений второго рода в родном институте.

— И вот прихожу я на день рождения, — продолжает Сегалович. — Аркаша мне говорит: «Смотри, мне нужно этот файл сортировать». И я написал quicksort, всю ночь сидел у него на Ленинском. Сам он уже жил в другой квартире, которую купил за два компьютера, а эту передал под свой офис. Сдавали ему эту квартиру знакомые — очень дешево. В центре Москвы, на Ленинском проспекте, в доме номер 37а, там же, где жил Андрей Макаревич — может, он и сейчас там живет, не знаю.

Куда летит Гагарин?

— Вот здесь у нас была большая комната, в ней работали Аркадий, Илья, Сережа Трифонов, — Татьяна Захарьевна рисует на бумажке чертеж первого офиса будущего IT-гиганта. — К ней примыкала смежная комната, в ней сидела я. Кухня была совсем маленькая, там даже стол нельзя было поставить. Зато из нее был вход в нечто вроде просторного чуланчика с собственным окном — там мы и обедали. И там же стояла наша первая XT-шка — компьютер с черно-белым экраном и электронной почтой. А в ванной мы оборудовали склад.

«На Гагарина» — так вскоре стали называть эту квартиру в узких тогда еще айтишных кругах. Памятник первому советскому космонавту, выполненный в скульптурной традиции «мечта импотента», располагался всего в трехстах метрах от подъезда, и это соседство было очень созвучно тому, что происходило на третьем этаже в помещении с вечно грязными окнами с видом на Ленинский проспект.

Несмотря на первоначальный скепсис, Илья Сегалович в первые же дни работы в «Аркадии», по собственному признанию, «вспыхнул как спичка».

«…Работать здесь было необычайно интересно, и я гордился своей очевидной нужностью. Я провел все расчеты в работе Ойры-Ойры о механизме наследственности биполярных гомункулусов. Я составил для Витьки Корнеева таблицы напряженности М-поля дивана-транслятора в девятимерном магопространстве. Я вел рабочую калькуляцию для подшефного рыбозавода. Я рассчитал схему для наиболее экономного транспортирования эликсира Детского Смеха. Я даже сосчитал вероятности решения пасьянсов „Большой слон“, „Государственная дума“ и „Могила Наполеона“ для забавников из группы пасьянсов и проделал все квадратуры численного метода Кристобаля Хозевича, за что тот научил меня впадать в нирвану. Я был доволен, дней мне не хватало, и жизнь моя была полна смысла».

Если бы не «Кристобаль Хозевич» и «Ойра-Ойра», эту цитату из культового для советской науки романа братьев Стругацких «Понедельник начинается в субботу» вполне можно было бы вставлять сюда без кавычек. В следующем абзаце уже реальный Илья Сегалович описывает свою работу в «Аркадии». И попробуйте найти хотя бы одно отличие по существу.

— В своем советском НИИ я работал «от и до». Приходил в девять, уходил в шесть и никогда не испытывал вот этого ощущения: «Умри, но сделай». Когда я пришел к Аркаше, я вдруг увидел, как можно гореть. Он мгновенно заразил меня. Я не хочу ничего плохого сказать про людей, с которыми я работал в институте, но, видимо, они горели так же в шестидесятые годы, а к моему приходу уже успели погаснуть. А Аркаша просто сидел и вкалывал, он работал не потому, что время рабочее, он работал на результат — хоть до часу ночи, хоть до двух. И я понял: черт подери, вот так надо жить! Я сразу переключился. Это было настолько моим! Я вдруг вспомнил нашу физико-математическую школу — как серьезно мы там ко всему относились. В общем, когда я уходил в «Аркадию», я не столько переходил в другую сферу деятельности, сколько возвращался к самому себе, к тому детскому знанию, что такое правильно.

Как тайфуны растут и набирают силу?

Очень скоро квартира «на Гагарина» стала не просто квартирой. Правильней было бы называть ее торжественным словом Место. Именно так, с большой буквы.

— Сюда все чаще стали заходить самые разные люди, — Татьяна Захарьевна говорит о Месте с таким воодушевлением, с каким Анна Ахматова могла рассказывать о поэтических салонах Серебряного века. — Иногда это были знакомые люди, иногда незнакомые, но всегда — близкие по духу. Кому-то надо было что-то распечатать, кому-то залезть в электронную почту (тогда это была большая редкость), но чем дальше, тем чаще люди приходили просто так — прильнуть к себе подобным. Знаете, как зарождается тайфун? Возникает точка вихря, а потом, песчинка к песчинке, капелька к капельке, он превращается в ураган огромной подъемной силы.

Вот типичная история о том, как в будущей поисковой империи появлялись первые кадры, — в изложении Ильи Сегаловича: «Один мальчик работал в „Параграфе“, и у него был приятель бездомный — Володя Иванов. Нам этот парень говорит — возьмите Володю, ему жить негде. И мы его взяли. Он начал что-то программировать, ночевал прямо у нас. И Володя, и его друг из „Параграфа“ только что окончили ВМК. Вслед за ними к нам стала приходить чуть ли не вся группа таких же бездомных вээмкашников. Потом многие из них у нас осели надолго, до сих пор работают. А была еще такая же миграция из МИСИСа — там есть такой физхим, сильный факультет. В общем, приходили ребята из разных мест, но в основном знакомые, знакомые знакомых — то есть люди одного круга».