В плену у мертвецов - Эдуард Лимонов

В сравнении со знаменитыми московскими процессами, на которых председательствовал прокурор Вышинский, процессы 2001 года выглядят, разумеется, скромнее, но беззаконие налицо. Сколько судеб искалечено!

В процессах Быкова и Михаила Живило + братьев Тихоновых, назовём их «процессами против олигархов», следствие широко пользуется показаниями людей с преступной репутацией, слывущих в народе «авторитетами» и уголовниками: Павла Струганова, Сергея Никанорова и Владимира Харченко. Собственно, только на показаниях этих преступных, судя по всей их жизни, граждан и строятся обвинения в обоих делах, и в деле Быкова, и в деле Живило – Тихоновых. Всему российскому обществу это видно, и то обстоятельство, что у Быкова или у Живило тоже небезупречная репутация, – дела не меняет. Подозреваемые в преступлениях не должны выступать в судах в качестве свидетелей обвинения. Эта практика должна быть осуждена и от неё следует отказаться. Дознаватели, следователи, прокуроры и судьи, входящие в отношения доверия с людьми криминального образа жизни, дискредитируют закон.

Ещё одна категория процессов: процессы над террористами и бандитами, иными словами военнослужащими армии самопровозглашённой Чеченской Республики. Готовится суд над пятью участниками нападения на Будёновск в июле 1995 года, которым руководил Басаев, и закончено дело по отряду Радуева, захватившего в 1996 году заложников в городе Кизляр и отступившего через станицу Первомайская. Процесс Радуева, чеченского генерала и националиста-сепаратиста начнётся не сегодня – завтра. Сокамерник мой один из трёх – обвиняемых, Аслан Алхазуров. С 23 августа, со дня, когда закончилось ознакомление обвиняемых с делом, ждут они, где их будут судить: в Махачкале, в Ставрополе или в Москве, и когда состоится первое заседание. Пока что Дагестанский Республиканский Суд принял в производство дело Радуева. А где будут судить Радуева, Адгериева и Алхазурова – покрыто мраком. Где будут судить басаевцев за набег на Будёновск уже известно – в Ставрополе.

Самым красочным и убедительным будет, разумеется, процесс Радуева, потому что генерал не отрицает фактов своего нападения на Кизляр и Первомайскую. Существуют видеозаписи этого эпизода, показания свидетелей, 126 томов дела. Вот только трактовка процесса будет заведомо нечестной. Радуева и его подельников (их, по правде говоря, выдернули наугад и наспех, лишь бы не одного Радуева судить) будут судить за терроризм, захват заложников, за участие в незаконном вооруженном формировании, а их следует судить как военнослужащих государства Ичкерия, состоящего в войне с Россией, за один из эпизодов этой войны.

В категории процессов над бандитами и террористами относятся и процессы над «взрывниками». В Ставропольском краевом суде уже два месяца идёт, спотыкаясь, процесс над пятью жителями Карачаево-Черкессии и недавними постояльцами Лефортовской тюрьмы. Над братьями Асланом и Муратом Бастановыми, Муратби Байрамуковым, Муратби Таганбаевым и Тайканом Французовым. Они обвиняются в хранении и завозе взрывчатки, которой якобы затем были взорваны дома в Москве и Волгодонске. Услышав такое обвинение московские обыватели готовы, конечно, четвертовать и растерзать на куски этих жителей Карачаево-Черкессии. Однако в ходе первых же судебных заседаний обвиняемые отказались от признательных показаний, добытых следователями ФСБ в ходе предварительного следствия. Подсудимые утверждают, что их признания были получены под физическим и психологическим давлением. Я уже рассказал, как мой сокамерник Лёха – Каин обработал Тайкана Французова, заставив его подписать «чистуху». Возили эти люди взрывчатку или нет, я не знаю, а вот Лёху я знал в течении 1,5 месяцев. Ничего хорошего. Это надо мной он нависал безуспешно. Других он пугал до смерти. Кто поработал, чтобы добиться признания братьев Бастановых, Байрамукова и Таганбаева? Мне известны имена лефортовских крыс, «работающих» в крепости над заключёнными. Ставропольский краевой суд затратил несколько недель на проверку ходатайства карачаевцев о том, что признания были ими подписаны под психологическим и физическим давлением. Желание наказать преступников – бандитов и террористов у ФСБ есть, как видим. И у них есть Лёхи. Как тут не ускорить и не облегчить процесс нахождения и наказания виновных…

В Пятигорске ещё 24 августа одно наказание сорвалось. Выездной суд присяжных Ставропольского края признал Владимира Муханина, милиционера, и Ильяса Саралиева невиновными в террористическом акте 6 октября 2000 года в Пятигорске. Владимир Муханин ушёл восвояси, домой, а Саралиев остался в тюрьме по другому обвинению. Государственный обвинитель Юрий Ивашов внёс кассационный протест по поводу оправдания. Ну ясно, государственный обвинитель хочет, чтобы кто-то был наказан за взрыв. И это чудовищное желание. Такое впечатление, что им одержимы старые ещё советские кадры наших правоохранителей и правоутвердителей. И новые юные следователи по особо важным делам, так называемые «вышаки», в тридцать с лишним уже подполковники, новый гордый сорт офицеров-чиновников. Ни в копейку не ставящих человеческую жизнь.

По совести говоря, в стране идёт охота за ведьмами. Идёт она по нескольким категориям сразу. Охота за шпионами. Болтун не только находка для шпиона, но и сам шпион: дела Никитина, Пасько, Моисеева, Сутягина, Данилова… Идёт охота за бандитами и террористами: дело Радуева, дела басаевцев, пять карачаевцев. Сюда же можно отнести дело Холодова, и теперь вот неспеша расписывают дело Лимонова и НБП. Охота за враждебными олигархами представлена делом Гусинского. Гусинского почти схватили, но испанцы отказались его выдать. Березовский благоразумно удалился и спрятался за границу, посему дела Березовского не получилось. Однако взяв к себе команду НТВ он вызвал на себя огонь преследователей. Арбитражный суд уже объявил ТВ-6 банкротом. Дела олигархов Быкова и Живило дополняют картину. Живило, кстати, как и Гусинского, Франция не выдала на растерзание российскому закону. Как видно, не очень ему доверяют Испания и Франция.

Принцип, по которому отбираются для охоты ведьмы, кажется, сосем простой: тот, кто больше всех высовывается, тот, кто ярче, самостоятельнее, агрессивнее. Вспомним следовательский жаргон, им неприятен «дерзкий», «высокомерный» преступник. Что общего между Гусинским, Быковым, Радуевым, Лимоновым? Это люди дерзкие, высокомерные каждый в своей области, люди высовывающиеся. Лимонов в своих статьях обвинил офицеров ФСБ в подлости, писал «где ваша честь, офицеры?», когда ФСБ донесла латвийским спецслужбам о прибытии в Латвию национал-большевиков, о готовящейся акции протеста, назвал их «ссучившимися». Быков – дерзкий, делал миллионы, воевал с Лебедем, стал депутатом Законодательного Собрания, пытался стать депутатом Государственной Думы. Радуев экзотическим персонажем мелькал на всех телеэкранах и, хотя во 2-ой чеченской компании не участвовал, высовывался достаточно, чтобы стать символом чеченского полевого командира. Гусинский нагло наезжал на власть махиной своей НТВ.

Значит получается, что власть мстит? Да, мстит. Только инициатива исходит от разных властей при молчаливом попустительстве верховной. В моём случае операцию инициировали на уровне заместителей Директора ФСБ Патрушева. В моём случае – это корпоративная месть лично мне, зарвавшемуся, одновременно с выполнением служебной задачи уничтожить перспективную политическую молодёжную организацию. Уже по единственной причине, что она молодежная. И умеет осуществлять крупные акции межрегиональными силами. В случае Гусинского – власть – это, возможно, сам Глава Государства. Против Быкова работали братья Лебеди, Дерипаска, генерал Колесников, и они уверили выступить против Быкова людей выше себя. С Радуевым ещё понятнее, он практически – внешний враг, его просто нужно судить по причинам государственным. Ещё раз оправдать войну в Чечне, так и не законченную, вторую уже войну. Показать опять врага – вот он, зубы, видите, злодей, гад. Война нужна. Понятно?

Во всех случаях все уровни власти избрали своим инструментом ФСБ. Вы помните, что около года с Быковым возились менты. В августе 2000 года пришлось его выпустить. Заскрипев зубами – отдали его комитетчикам. Его арест, как и мой, осуществляли люди ФСБ.

Федеральная Служба Безопасности до боли напоминает лишь одну, известную из Истории репрессивную организацию – Инквизицию. Все другие не идут в сравнение, не имеют своих тюрем, к примеру. Не столь всемогущи. Ясно и то, что подвергшись в период перестройки и позднее, вплоть до 1993 года, реформам, увольнениям и унижениям, бывшая элитная спецслужба КГБ страдает сегодня огромным комплексом неполноценности. Разрешиться от которого, излечиться от которого Федеральная Служба Безопасности страстно желает за счёт своих жертв. Очень вероятно, что сами офицеры и следователи ФСБ кажутся себе и современными, и демократическими, и прогрессивными. Их методы воздействия на зэков мягче (так считают они, хотя в нашем деле № 171 фигурируют два убитых ненароком, надеюсь, в ходе следствия национал-большевика Золотарёв и Бурыгин), их собственный следственный изолятор в сравнении с милицейскими клоповниками – выигрывает. Заключённый, замечу, всё равно лишён свободы, живёт в вонючем туалете фактически, одет как пациент шиздома и питается лишённой жиров и витаминов водой и клетчаткой. Но в СИЗО ФСБ называют заключённых на «Вы», во всяком случае стараются, здесь раз в неделю возможно отдать выстирать вещи. Все эти прелести затмевают в глазах сотрудников ФСБ простую истину что их военно-репрессивная структура сама по себе реакционна и неуместна в контексте демократического государства. А ведь РФ тужится быть или хотя бы называться демократическим государством. СИЗО ФСБ нормально выглядит в контексте СССР 1956 года. Но не в контексте РФ 2001 года. Демократическое государство не должно иметь в числе своих служб Инквизицию.