Имя мне... Все - Ф. Ришар-Бессьер

Что же могло со мной случиться такого, что я так торопливо совершил самоубийство? Хрустальный звон гонит прочь мои мысли, и я вспоминаю о том деликатном и важнейшем задании, которое я получил.

Я с трудом выбираюсь из инкубатора, и два типа, одетые в темную униформу, выводят меня на середину необъятного зала с толстыми металлическими плитами на стенах. Я нахожусь в каком-то месте, где трое других военных суетятся вокруг различных аппаратов и приборов самой невероятной и сложной формы. Меня усаживают в кресло и прилаживают на череп электроды. Я чувствую, как острия проникают в мою плоть, и вижу, как мерцают и переливаются шкалы приборов. Наконец анализатор извергает какую-то карточку, которую с вниманием изучают два техника.

— Джон Кларк KJ-09, не правда ли? — спрашивает один из них.

Я утвердительно киваю головой.

— Причина смерти?

Очевидно, это неясно. Пилюля сделала свое, и мнемопсихические анализаторы ничего не сумели записать. И мне самому приходится вспоминать самое худшее.

— Самоубийство, — ответил я.

Затем меня переводят в другую комнату, где дают кое-какую одежду, простота которой равна низкому качеству изготовления.

Я провожу еще час в комнате с металлическими стенами, прежде чем два охранника забирают меня и сажают в небольшой ракетоплан, который тут же начинает скользить по рельсам внутри освещенного редкими огнями туннеля. Мы достигаем широкого выхода и вырываемся в воздух с головокружительной скоростью. Через иллюминатор, расположенный сзади, я вижу, как исчезает, закрываясь утренним туманом, новый центр оплодотворения, так ревниво охраняемый новыми хозяевами. И еще кое-что я успел заметить: подземные туннели служат для входа и выхода из центра, и каждая машина — въезжающая или выезжающая — оборудована специальным устройством, позволяющим преодолевать энергетическую стену, колпаком накрывающую центр.

Но единственное, что меня сейчас беспокоит, это молчание моих охранников и то, что здесь со мной собираются делать. Куда они меня везут? Абсолютно невозможно выбрать какой-либо ориентир, и мне ничего не остается, как довериться своей звезде.

Но вот мы резко тормозим и теряем высоту, пролетая над высоким городом, который я сразу узнаю — это Кларк-Юнион. Мы снижаемся по спирали, пролетая над окраинами города, пока ракетоплан выбирает площадку, на которую садится в реве и свисте своих реактивных двигателей. Машина приземляется на большой крыше, и мне знаком предлагают выйти. Я выхожу и занимаю место в лифте, который камнем падает вниз и замирает где-то этажей двадцать спустя. В коридорах я замечаю вооруженных до зубов охранников в боевой форме. В конце моего приключения я оказываюсь в комнате, где меня ждут два человека, одетых как оловянные солдатики и держащихся напряженно. В одном из них — горделивом и величавом — я сразу же узнаю вождя Союза, Президента Кларка Альфа Первого. Беспокойство и недоумение охватывают меня, но неожиданно в комнате, стены которой увешаны гобеленами с изображением перекрещивающихся серпа и молота, звучит голос президента: — Добро пожаловать к нам, товарищ KJ-09. Сообщение, которое мы только что получили, действительно подтверждает ваше самоубийство. Мы также знаем и все мотивы вашего поступка, который позволил вам ускользнуть от капиталистической тирании и попасть в нашу страну, о которой, мы в этом твердо убеждены, вы храните лучшие и благородные воспоминания.

— Спасибо, господин Президент. Есть определенные вещи, которые свободный, искренний и лояльный человек не может принять.

— Эти чувства делают вам честь, товарищ, и будьте уверены, что среди нас вы займете достойное место.

Он поворачивается к своему верному В-1, делает жест, и товарищ секретарь партии вынимает из маленькой бархатной коробочки сверкающую медаль на длинной ленте из красного шелка, вешает ее мне на шею и, обнимая, произносит:

— Герой Труда и пролетарской дисциплины.

На мгновение воцаряется тишина, и сразу же — голос Альфа Первого:

— Идите, товарищ KJ-09, и не забывайте, что наша победа будет победой разума, справедливости и человеческой свободы.

Эти слова все еще звучат в моих ушах, в то время как я покидаю кабинет Президента в сопровождении первого секретаря партии. По возвращении на огромную крышу, что нависает над столицей Союза, он говорит мне с фамильярной улыбкой:

— Список ваших достижений превосходен. Мне кажется, что вы захотите продолжать свою работу в одном из наших технических центров. Замечательно! Вы инженер-электронщик, а мы очень нуждаемся в техниках вашего уровня. И все же наша страна значительно продвинулась вперед, не правда ли? Еще чуть-чуть, и у нас будет такая новая армия, против которой армия Запада окажется детской игрушкой. — И, указывая на небо, он добавляет: — Нет границ нашему могуществу. Однажды мы устремимся к звездам и покорим Вселенную. Раса Джонов Кларков будет доминировать в мире до его границ, потому что так предопределено и потому что нам это по силам! По правде, они ведь тоже должны интересоваться космической властью, а?

— Они об этом тоже думают, товарищ, но война парализует все их средства и возможности.

Он громко хохочет и увлекает меня в машину.

— Садитесь, я вам все покажу.

Должен признаться, то, что мне было позволено увидеть в последующие часы, заставило меня серьезно задуматься над могуществом и мощью врага.

Мы пролетали над укрепленными базами, установленными на подступах к узкому перешейку, объединяющему два континента, на котором армии будут вести самые ожесточенные и кровопролитные сражения. Я видел секретные базы, ощетинившиеся ракетами, готовыми к старту; длинные дороги, переполненные полугусеничными машинами, танками и бронемашинами; сеющие смерть эскадрильи, оккупировавшие небо — и я познал страх, ужас и беспокойство.

Но, увы, это было далеко не все. Помимо военной мощи было еще кое-что, что мне открылось. Это случилось, когда мы вернулись в Центр оплодотворения, и я понял, что, если не произойдет чуда, мы погибли!

Мы прошли в главный зал, приветствуемые множеством военных, входящих и выходящих из огромного святилища, потом направились в большой двор, где моим глазам представилось самое чудовищное зрелище из всех, где мог участвовать человек. Вереница Джонов Кларков под присмотром вооруженных охранников направлялась к каменной стене высотой в несколько метров. В этот момент солдаты наставили на них тяжелые пулеметы, которые заплевали огнем и дымом, кося несчастных бедняг. И это продолжалось… И началось снова. Убрали трупы, и новые несчастные пришли, чтобы, в свою очередь, упасть под смертоносными пулями.