Хроника Мухаммеда Тахира ал-Карахи о дагестанских войнах в период Шамиля - Мухаммед ал-Карахи

Жители, даже их знать, охотно и радостно повиновались Шамилю. Бывало так, что каждый из них приносил свои «чины», которыми его наградили русские начальники, и ломал и рвал их на глазах у Шамиля в доказательство послушания и повиновения.

Шамиль приказал жителей больших селений — Чали, Кирмчик и других — перевести с их пожитками и семьями с открытых местностей в недоступные леса. Он приказал также им не прекращать войны, если придет враг, до тех пор, пока с ним не покончат. Они начали переселение. И как только очистили селения и каждый поселился в отведенном ему месте, имам приказал им сжечь те древние обжитые и цветущие селения. Тяжело им это было, но они делали. Конец.

Когда Шамиль с войском вступил в Агдаш-аух, к нему явились туда его ученик, познавший [тарикат], Амир-хан ал-Чиркави, его друг шейх ас-Сафи ал-Чиркави [126] и др. Они объявили от имени жителей Чиркея покорность и повиновение и просили дать им некоторый срок для того, чтобы выручить свои стада баранты из рук врагов на равнине. Шамиль был доволен и разрешил им это. Конец.

Шамиль разбил Чечню на четыре округа. Над округом Гехи он назначил наибом Ахбирдиль Мухаммеда, над округом Мешки — известного Шуайба, над округом Чали-Кирмчик — Джавад-хана, над округом Ауха и окрестностями — хаджи прямоидущего мухаджира Ташав ал-Индири.

Затем Шамиль вернулся с теми, кто были с ним, и вступил в селение Видан. Здесь никто из жителей к нему не пришел. Затем в селении Харачи сделали остановку на 3 дня. Было убито из жителей около 10 человек, так как они не выполняли распоряжений того, кто был поставлен наибом над ними. Несмотря на то, что наибом был Джавад-хан, человек из их среды, они не подчинялись его управлению. Конец.

В Харачи к Шамилю пришли тиндальцы и багуляльцы, но он, укоряя, выговаривая и порицая их, заявил: «Вы не пришли, когда я призывал вас для дела, касающегося вас же. А сейчас у меня нет нужды в вас. Поворачивайте обратно, не достойные благодарности. Поистине, вы подобны тому, у кого попросил голодный кусок хлеба, а тот его, прогнал. А когда голодный насытился наилучшей пищей, то он принес ему кусок хлеба, выпачканный в золе». Конец.

На обратном пути к нему пришли жители Видана и встали перед ним толпой. Шамиль их прогнал, сказав: «Подлинно, это признак вашего лицемерия. Уходите и нет на вас греха».

Во время этого славного дохода шубутовцы попросили разрешения вернуться по домам для посевов. Он им разрешил. Тогда они собрали тех, кто оставался с Шамилем, и завещали им хорошо относиться к Шамилю. Они сказали: «Истинно, он наш гость. Мы передаем [127] его вам. Мы вручаем его вам как залог — невредимым. Так храните же и стерегите его и верните его нам так же, как мы передали его вам. Если же вы ему измените, то мы вас накажем и отомстим за него». Они вели себя так, как будто бы они были руководители Чечни.

Глава о том, что произошло между Шамилем и тем, кому он приказал выколоть глаза

По возвращении в Шубут Шамиль направился в Хири в надежде завладеть там дорогой русских и перерезать ее. Ему также сообщили, что в этой стороне находится древняя мечеть, а в ней — Коран, благодаря которому никто не может войти в эту мечеть. Он выступил с товарищами. Когда он вошел в Чуамикли, он увещевал его жителей и ласково сказал им: «Мы не возьмем от вас никакого имущества и никого не убьем. Если вы думаете присоединиться к тому, к чему уже присоединился весь народ, — и добро вам. Если же нет, то хоть помогите нам уничтожить и прогнать этих русских, которые угнетают народ, порабощают свободных и обесчещивают женщин». Они согласились. Как раз в то время произошла стычка между жителями одного селения и проходившими по селению войсками. Шамиль вернулся в это селение, успокоил их и примирил. А в этом селении имелся некий злой, сильный и грубый человек по имени Губаш. Он останавливал на дорогах людей, убивал или задерживал их и отбирал у них имущество. Жители требовали, чтобы его убили. Но Шамиль не хотел изменять ранее данному им слову [о том, что никого из них не убьет] и приказал выколоть глаза этому Губашу. Выкололи и бросили его связанного в один из домов. Он был настолько силен, что 7 человек не могли одолеть его и повалить для того, чтобы совершить это наказание, кроме как хитростью, дернув его за ногу. Шамиль с товарищами остановился в доме поблизости от того дома, где был [128] брошен Губаш. Когда покончили с этим делом, наступило уже утро. Совершили утреннюю молитву, Шамиль приказал страже быть бдительной и осторожной. Одного он поставил у двери того дома. Все улеглись спать. Шамиль спал на возвышении. И вот, когда он находился между дремотой и сном, он услышал какие-то звуки, похожие на лай собаки, когда ее дразнят. Он крикнул расположившимся в глубине жилища товарищам, чтобы они вышли. В это время из двери на них поднялся человек с обнаженным кинжалом в руке. Шамиль бросился на него. Те же, кто был в помещении, разбежались. С Шамилем там не было приближенных товарищей. Шамиль схватил руку с кинжалом и между ними завязалась борьба. У Шамиля не было никакого оружия, а время — перед рассветом. Тогда он закричал товарищам: «Этот враг убьет меня. У меня нет в руках оружия». А напавший прилагал все старания ударить кинжалом, пытаясь сразить Шамиля. Шамиль получил около 12 ран на теле и около 7 порезов на животе под пупком. Кости его груди были поломаны, когда он надавил [грудью] голову врага. К ним бросился хозяин Шамиля Шабан аш-Шубути, но был сражен и умер. Тогда Шамиль закричал, зовя по имени своего товарища храбреца Маашааз-Зунси. Он бросился к ним, но тот сразил и этого. Мааш упал с глубокой внутренней раной. Наконец, Шамиль после длительной борьбы и упорного сопротивления повалил врага: этот человек вцепился зубами в руку Шамиля, а Шамиль — в его голову, так что его зубы глубоко впились [в кожу головы]. Кроме того, он придавил своей ногой руку с кинжалом. В это время вошел Зирар аш-Шахади. Шамиль приказал ему вырвать из придавленной им руки кинжал. Попытавшись, тот сказал: «Я не могу никак вырвать». — «Отруби ему пальцы, — приказал Шамиль, — и вырвешь». Кинжал отняли, а сам злодей был убит [смертельно ранен] и брошен в завию близ дома. Умирая, тот что-то бормотал. Говорят, что он спросил: [129] «Ну, каковым ты меня нашел?» Шамиль ответил: «Спросите его, а каковым он меня нашел, несмотря на то, что я был безоружен?» Затем Шамиль спросил своих товарищей: «Кто был этот напавший?» Ему ответили, что это тот, которому выкололи глаза. «Посмотрите, — сказал Шамиль, — действительно ли это он». Оказалось, что это был он самый. Тогда Шамиль сказал: «Если бы я знал во время схватки, что это он, то было бы легче его убить». Затем жители той округи, думая что Шамиль убит этим мужланом, имели намерение напасть на товарищей Шамиля. Тогда Шамиль, несмотря на свои раны, набрался сил и вышел им навстречу. Они оставили свое намерение и вернулись в Шубут.

Глава о нападении на Ишкаталы и другие селения

Из-за полученных ран Шамиль лежал около 20 дней. Но ревностные мюриды, большинство их — чиркеевцы, побуждали его к установлению шариата и газавату против людей вражды. Они говорили: «Если ты не можешь сидеть верхом, то мы понесем тебя в носилках на плечах».

Тогда Шамиль встал, хотя раны его еще не зажили. Он оставил своих домочадцев и семью у благородного хозяина в селении Дашмирза, откуда впоследствии перевез их известный храбрец Шуайб в Анди-юрт, а оттуда в Старое Дарго. Конец.

Когда они достигли селения Цубут, то нашли жителей его приготовившимися для оказания сопротивления и борьбы вкупе с греховодной знатью, пришедшей к ним из Индири и других селений. Шамиль с отрядом двинулся против них с одной стороны, его ученик Амир-хан ал-Чиркави с отрядом — с другой, а Хамад-хан ал-Анди с отрядом — с третьей. Пришедшие со стороны обратились в бегство и разбежались, а жители селения изъявили покорность. [130]

Затем Шамиль остановился на чиркеевской горе. Жители Чиркея долго спорили и препирались между собою. Наконец, один мюрид сказал чиркеевскому кадию: «О, ты, кадий, не следует тебе обманывать Аллаха всевышнего, а нам не следует обманывать тебя. Кто хочет подчиниться Шамилю — пусть уезжает отсюда. Кто хочет иного — пусть также уезжает отсюда». И все направились к Шамилю и изъявили ему покорность. Тогда Шамиль с ними и с другими направился в селение Ишкаталы. Там находились шамхал Абу Муслим-хан и Ахмед-хан со всеми теми, кто был с ними из жителей равнины и русских. Они укрепились в доме одного из их знати — Али-султана. Завязалась битва. Чиркеевская молодежь бросилась со стен на укрепившихся, как птицы на хлебное поле. Поубивали множество из них, а остальные обратились в бегство.

Затем Шамиль отправился в Эрпели, где разрушил и сжег дом Уллубия, и поделом ему это. Этот Уллубий дважды посылал людей с целью отравить Шамиля. Первый раз это было в селении Гимры во времена Хамзата. Он послал глупого человека из Харачи для того, чтобы отравить Хамзата и Шамиля. Посланного поймали гимринские сторожевые. Барти-хан приказал обыскать его одежду. В одежде нашли яд, а посланный утверждал, что это лекарство. Когда же по совету одного еврея, принявшего ислам, попытались дать ему его съесть, то он признался и сообщил откуда этот яд. Второй раз Уллубий послал сына дяди Шамиля — Ибрахима, (сына Барти-хана) и двух близких Шамилю и Ибрахиму товарищей. В то время Уллубий после ухода Шамиля из Ахульго был назначен русскими начальником в Гимрах, а Шамиль находился в чеченском вилайете Видане. Уллубий пообещал посланным от имени русских награды, подарки и полную мерку серебра и сказал: «Русские построят крепость в Анди, крепость в Ботлихе, крепость в округе Хид и будут набирать солдат со всего Дагестана для похода против падишаха [131] ислама, а вас русские освободят от этого похода и вернут вам ваши земли». А до этого говорили, что земли Барти-хана и Шамиля назначены для пашалыка. Они изъявили ему в этом согласие и покорность, Уллубий радовался и веселился. Он приказал только не прикасаться к яду голым телом, когда оно потное. Когда они пришли в Видан, то с Шамилем там не встретились, потому что еще до этого он ушел в Шубут. С этим они и вернулись.