Быть никем. Теория самомоделирования субъективности - Томас Метцингер
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
По определению, PSM - это теоретическая сущность, отличная от PMIR на всех уровнях описания. Следовательно, должно быть возможно существование ПСМ без ПМИР. Эмпирически примеры, подобные рассмотренному выше случаю акинетического мутизма, представляют собой правдоподобное доказательство того, что нейрофеноменологические конфигурации такого типа действительно существуют. С философской точки зрения, гораздо более сложным является вопрос о том, следует ли рассматривать существование стабильного ПМИР как логическое условие для актуализации личности, или же для приписывания личности достаточно иметь обедненную, но стабильную ПСМ. К счастью, поскольку многие пациенты, страдающие акинетическим мутизмом, через некоторое время выздоравливают, все они, безусловно, обладают потенциалом для восстановления феноменальной субъективности. В этом смысле они, безусловно, являются личностями. Но, учитывая имеющиеся в распоряжении концептуальные инструменты, легко понять, что могут существовать и гораздо более сложные случаи. К таким случаям можно отнести людей, все еще обладающих феноменальной самостью, в каком бы рудиментарном виде она ни была, но утративших всякий потенциал восстановления рациональности, когнитивной или волевой ПМИР.
Каким образом феноменальная перспектива первого лица способствует появлению перспективы второго лица и возникновению множественной перспективы первого лица? Какие формы социального познания неизбежно опосредованы феноменальным самосознанием. А какие нет?
Нейрофеноменологически перспектива второго лица состоит в том, что мозг активирует ПМИР с объектным компонентом в виде другого человека или Я-субъекта. Нейрофеноменологически множественная перспектива от первого лица соответствует PMIR с субъектным компонентом, представленным как группа лиц или "я". Однако такой локально-редуктивный подход помогает понять только сознательный опыт различных аспектов интерсубъективности, ее феноменальное содержание (то есть именно тот аспект, который может быть и галлюцинацией, происходящей у изолированного индивида). Если же мы хотим понять, каковы функциональные основы реального, успешно разворачивающегося социального познания, то мы должны предположить более сложную ситуацию: Два индивида, которые в данный момент "согласовывают" свои ПМИР, взаимно делая друг друга своими объектными компонентами, и в то же время сознательно представляют тот факт, что другой "я-субъект-как-объект-я-теперь-направлен-на" также обладает сознательным знанием о том, что происходит в данный момент; или группа индивидов "оркеструет" свои ПМИР, делая ментальную репрезентацию своей группы элементом своих индивидуальных субъектных компонентов, опять же парадигматически зная, что именно это сейчас и происходит. В такого рода ситуациях мы имеем не только сознательный опыт "отношений Я-Ты" или (скажем) групповой солидарности, но и необходимые функциональные свойства, лежащие в основе социальной нейрофеноменологии. Устанавливается динамическая функциональная эквивалентность между индивидами. Какие формы социального познания обязательно опосредуются сознательной самопрезентацией? Теперь мы можем дать довольно абстрактный, но простой ответ: Все формы социального познания, которые предъявляют дополнительное функциональное требование к успешной передаче глобально доступной системной информации с обеих сторон или всем взаимодействующим участникам. Если говорить более конкретно, то ПСМ и ПМИР нужны во всех тех случаях, когда важны избирательность и гибкость: если социальное взаимодействие обязательно предполагает быструю и гибкую адаптацию собственного поведения к поведению другого человека (глобальная доступность для контроля действий), постоянный метакогнитивный мониторинг собственных мыслей (глобальная доступность для познания) или постоянное интроспективное наблюдение за своими текущими эмоциональными реакциями (глобальная доступность для самонаправляемой обработки внимания). И, конечно, то, что мы назвали виртуальным окном присутствия (ограничение 3), необходимо для того, чтобы вы и другой человек могли представлять друг друга как постоянно взаимодействующих в одно и то же время.
Вспомните, пожалуйста, момент, затронутый ранее: Когерентные репрезентативные структуры могут функционировать как объединяющие окна, позволяющие частям системы общаться как целое, с причинно-следственными силами в окружающей среде или с другими функциональными субкомпонентами внутри системы. Этот хорошо известный принцип теперь имеет интересное продолжение в области социальных сред. PSM - это репрезентативная структура, создающая функциональное окно, через которое система может взаимодействовать и общаться с другими агентами, с другими самосознающими системами, с теми аспектами своего окружения, которые формируются исключительно другими системами, также действующими и внутренне представляющими себя как целое. Таким образом, PSM - это необходимое функциональное окно в более гибкие и избирательные формы взаимодействия агента и агента. Она создает новый макроуровень информационных потоков и каузального взаимодействия. Он должен был лежать в основе процесса формирования более сложных, эволюционирующих и при этом стабильных обществ. Новый уровень информационного потока - это также новый уровень функциональной гранулярности для внутрисоциальной самопрезентации.
Этот момент можно прояснить, если мы рассмотрим два примера специфически социальных видов ПМИР, о которых только что шла речь, а именно перспективу второго лица и перспективу первого лица во множественном числе. Учитывая наши новые концептуальные инструменты, мы можем рассмотреть эволюцию не отдельных людей, а групп сознательных систем и сказать следующее: PMIR такого рода, как описано выше, сделанные когерентными и оркестрованными, - это унифицированные функциональные окна, возникающие в группах биологических систем. Это новые причинные свойства. Конечно, общества - это также системы обработки информации и репрезентации, и хотя они не демонстрируют никакого таинственного вида "группового сознания", они, безусловно, обладают разной степенью интеллекта. Они также создают самомодели. Если в таких обществах появляются новые функциональные окна - новые единицы трансиндивидуальной репрезентации, - то они в принципе могут значительно повысить общий уровень интеллекта и адаптивности (степень "саморефлексивности", если читатели допустят такую метафору). Мое предложение состоит в том, что феноменально представленные отношения "я-ты" и функционально оркестрованное сознательное представление "мы как группа", возникающие в группах биологических индивидов, следует понимать как превосходно элегантную стратегию, при которой части группы могут образовывать переходные, но стабильные функциональные окна, через которые группа теперь может причинно и информационно взаимодействовать с собой и другими группами. Дело в том, что существенной нейрокомпьютерной особенностью мозга индивидов для достижения этого шага на более интересные уровни сложности должна была стать человеческая ПСМ.
Наконец, последний вопрос касается статуса феноменальных универсалий. Можем ли мы определить понятие сознания и субъективности, которое не зависит от аппаратуры и вида? Этот вопрос имеет отчетливый философский привкус, поскольку он представляет собой попытку дать анализ сознания, феноменального "я" и перспективы первого лица, который оперирует только репрезентативным и функциональным уровнями описания, максимизируя общность и стремясь к освобождению от любой физической специфики области. Может ли существовать универсальная теория сознания? Сегодня мы обычно говорим об этом другими словами:
Возможна ли искусственная субъективность? Могут ли существовать небиологические феноменальные "я"?
Создание технической модели полномасштабного, перспективно организованного сознательного опыта кажется предельной технологической утопической
