Шайтан-звезда - Далия Трускиновская

– Сабит ибн Хатем – в замке этого мерзавца? – воскликнул Хайсагур. – О ишак и сын ишака! О бесноватый! Как это он позволил принести себя туда? Я же говорил ему, что аш-Шамардаль затеял тот спор с дурной целью!

– Сегодня – день, когда они должны были встретиться, и начертал калам, как судил Аллах, – утешил его марид. – Задавай свои вопросы, о гуль, и торопись – довольно с меня того, что этот нечестивец хитростью заставил меня прослужить себе лишнее время после того, как Аллах послал мне освобождение!

– Мне больше не о чем спрашивать тебя, о благородный марид! – со злостью отвечал Хайсагур. – Ты сам все мне сказал! Иди – и да будет над тобой милость Аллаха!

Но черный мохнатый комок даже не пошевелился.

– Я не держу тебя. Я не аш-Шамардаль, чтобы хитростью удерживать тебя! – Хайсагур обхватил голову руками. – Мало мне было той ущербной разумом, которая привела в Пестрый замок тех неразумных детей? Теперь там еще и подобный разумом ишаку звездозаконник!

– Спроси его, много ли у аш-Шамардаля осталось подвластных ему джиннов и маридов! – потребовал Маймун ибн Дамдам.

– Кто из маридов остался служить гнусному завистнику после твоего освобождения, о Зальзаль ибн аль-Музанзиль? – со вздохом обратился Хайсагур к мариду.

– Всего один ифрит, обессиленный его неумелыми заклинаниями. Но он успел понемногу доставить в Пестрый замок почти всех муридов аш-Шамардаля, преданных ему до безумия, которых он соблазнил райскими гуриями и виноградным вином.

– А где старейший из магов, обладатель власти над ними – Бахрам? – вдруг подняв голову, спросил Хайсагур.

– Бахрама я туда не доставлял, о гуль.

– Все ясно – он уничтожит там звездозаконников Харрана, ведь Сабит ибн Хатем проиграл этот нелепый спор! И не будет человека, который своей властью помилует этого безумца Сабита ибн Хатема и его несчастных учеников! А они – люди чести, и откажутся от нажитого имущества и приобретенных знаний – ведь знания тоже имущество, и вот чего добивался мерзкий завистник – унизить и уничтожить тех, чье превосходство над ним несомненно, унизить и уничтожить то знание, которое ему недоступно! Наконец-то я понял, чего он желал, когда затеял тот спор двадцать лет назад!

Черный комок стал расти, произнося звуки «хуг, хуг», и увеличился, и вытянулся ввысь, так что вскоре оказался маридом с собачьей головой и волосами, подобными конскому хвосту.

– Прощай, о гуль! – сказал он. – Мне нет дела до звездозаконников. Я наконец достиг освобождения и не желаю больше слышать об аш-Шамардале!

Он взмыл в небо и слился с причудливыми облаками.

– Превратности времен обернулись против нас, о Хайсагур, – горестно сказал джинн. – Как это вышло, что все, кто нам с тобой дороги, оказались в этом гнусном замке?

– Воистину, это моя вина… – проворчал гуль. – Этот проклятый звездозаконник разучился складывать и вычитать числа в пределах двадцати, но я-то мог вычислить, что день рождения Джейран, а вместе с ним и день сведения давних счетов, вот-вот наступит!

– У нас нет иного пути, кроме поисков Гураба Ятрибского.

– Они затянутся до тех времен, пока не вернутся сборщики мимозы из племени Бену Анза!

– О Хайсагур… – джинн задумался. – Тебе придется призвать на помощь Грохочущего Грома. Если кольцо было вложено в пенал Гурабом Ятрибским, если пенал был вручен далекому от магии ас-Самуди, то предполагалось, что он при помощи заклинаний управится с ифритом. Значит, это можешь сделать и ты. Ведь вы, гули, не раскисаете в воде и не слабеете в беде…

– Где-то я уже слышал эти слова, – Хайсагур горестно усмехнулся, вспомнив, что сам же похвалялся стойкостью гулей перед Джейран. – Ну что же, приказывай, о друг Аллаха. Что я должен сделать с этим кольцом?

– Я полагаю, положить его на ладонь и растирать пальцем, пока что-нибудь не произойдет…

– Должен ли я при этом быть в круге?

– Не знаю, о гуль. Наверно, так будет лучше…

Хайсагур прекрасно понимал смущение Маймуна ибн Дамдама. Что могли сделать джинн, лишенный огня, и мохнатый гуль против могучего ифрита, не владея сильными заклинаниями власти, если этот ифрит окажется не в духе? Джинн не настаивал. Он лишь предлагал. И Хайсагур знал, что Маймун ибн Дамдам предлагает ему это опасное дело лишь потому, что конским копытам не дано брать и растирать медные кольца.

Гуль положил на широкую темную ладонь медное колечко, провел по нему пальцем, чуть нажимая, и описал круг, затем второй и, наконец, третий.

До его слуха донесся отдаленный грохот, подобный тому, который предвещает грозу.

– Он спешит к нам, о Хайсагур, ради Аллаха – не бойся! Ничто не спасет тех, кто в замке, кроме твоей стойкости! – раздалось в голове у гуля.

– Кто посмел потревожить меня? – услышал он уже ушами. – Кто этот ничтожный?

– Это я, о Грохочущий Гром! – отвечал Хайсагур. – Я, горный гуль Хайсагур, позвал тебя! Если ты здесь, так появись!

И перед ним появилось такое чудище, что конь аль-Яхмум, выражая ужас, охвативший Маймуна ибн Дамдама, захрапел и попятился.

Ростом ифрит Грохочущий Гром был, пожалуй, как башня Пестрого замка, и голова его была, как купол, и зубы – как камни, и глаза – как два костра, разведенных при помощи греческого огня. Они полыхали до того ярко, что, казалось, от них светилось и все лицо ифрита, круглое, обрамленное торчащей бородой. Он не имел ни тюрбана, ни головной повязки, ни какой-либо одежды на себе, кроме покрывавшей все тело шерсти, и каждая шерстинка была толщиной с палец Хайсагура, и тело Грохочущего Грома также испускало красновато-лиловое свечение. Он встал, прислонившись к одной скале и опершись о другую, на таком удалении от гуля и коня, что они могли охватить его взглядом, лишь слегка запрокинув головы, и наслаждался их оцепенением.

– Радуйся, о гуль! – прогрохотал ифрит.

– Чем же ты меня порадуешь? – спросил Хайсагур, уже несколько освоившись с чудовищем.

– Тем, что убью тебя сию же минуту злейшей смертью!

Как бы в подтверждение обещания ифрит мотнул головой и откинул со лба угольно-черные жгуты волос, каждый – толщиной с бедро Хайсагура.

– Да, ты обязан это сделать, ибо ты был создан для разрушения! – отвечал гуль, выпрямившись и расправив плечи. – И я позвал тебя, зная, что это грозит мне смертью!

– Скажи ему о Гурабе Ятрибском! – раздалось в голове у гуля. – Ведь он обязан Гурабу Ятрибскому повиновением! О, если бы сейчас для меня раскрылись Врата огня!..

– Тебе непременно хотелось умереть в зубах у ифрита? – с некоторым недоумением осведомился Грохочущий Гром.