Шайтан-звезда - Далия Трускиновская

– Ради Аллаха, угомонишься ли ты наконец? – рассердился гуль, который не любил этих разговоров по причине длительного воздержания. – Если ты хочешь, чтобы я нашел нить, ведущую к Гурабу Ятрибскому, сделай милость, помолчи! Память этого ифрита похожа на кучу военной добычи посреди лагеря, где все перемешалось и вымазано грязью!

Задача Хайсагура усложнялась тем, что сам он никогда не видел этого загадочного мудреца и для того, чтобы выловить его из глубин памяти Грохочущего Грома, должен был призвать на помощь те клочки воспоминаний Сабита ибн Хатема, которые успел присвоить при кратковременных и произведенных, если вдуматься, ради баловства вторжениях в его тело.

И это никак не удавалось гулю.

Маймун ибн Дамдам успокоился наконец и, склонив голову, наблюдал за мучениями Хайсагура.

– О благородный гуль, – осторожно сказал он. – Если позволишь, я дам тебе совет. Мы, джинны, обладаем удивительным обонянием. Скорее всего, и ифриты тоже. Я не уловил ничего, что говорило бы о его хозяине, в виде и запахе бронзового пенала. Но это могло случиться и потому, что я совершенно не знал Гураба Ятрибского и не запомнил его в те мгновения, когда мои родственники принесли меня к нему, связанного и скрученного, изрыгающего проклятия, чтобы он упрятал меня в кувшин. А Грохочущий Гром непременно должен знать этого мага! Возьми в руки пенал и кольцо, может быть, они что-то скажут тебе!

Удивленный столь уважительным обращением, Хайсагур покосился на коня, однако ни в голосе джинна, ни в выражении конской морды не обнаружил подвоха. Очевидно, причина была в новых размерах гуля, которые произвели впечатление даже на привычного к таким вещам джинна.

– А где они, этот пенал и это кольцо, о Маймун ибн Дамдам? – спросил он. – Кольцо я, скорее всего, выронил, когда этот нечестивый мерзавец схватил меня и поднял под самые облака! А пенал остался лежать там, где мы вынули из него кольцо. Клянусь Аллахом, я не могу узнать того места!

– Это случается, когда долго пребываешь, к примеру, в человеческом виде и опять возвращаешься в образ джинна, – утешил его Маймун ибн Дамдам. – Погоди, сейчас я отыщу их…

Но найти кольцо и пенал было просто, сложнее оказалось уложить их на ладонь ифрита, потому что сам он своими толстенными пальцами не мог подобрать с земли даже пенала, а с кольцом немало пришлось повозиться джинну – причем он смертельно боялся ненароком проглотить это медное кольцо, пока брал его своими бархатистыми губами.

– Ну и что же мне делать с ними дальше? – спросил Хайсагур и вздохнул.

Маймун ибн Дамдам ничего не ответил.

Тогда гуль поднес пенал и кольцо к носу, ноздри которого были подобны трубам, и осторожно обнюхал.

На сей раз они уже обладали для его запахом, хотя на самом деле это был не запах, а нечто иное, доступное джиннам, ифритам и маридам, но, увы, недоступное сыновьям Адама и гулям. Хайсагур стал шарить по закоулкам памяти Грохочущего Грома в надежде отыскать нечто созвучное кольцу и пеналу. То, что он обнаружил, было не изображением человеческого лица, как он по неопытности надеялся…

Хайсагур любил плавать и в особенности нырять. Ему нравилось сражаться с бешеным течением Черного ущелья, но нырять было приятнее в тихих заводях – там, кроме прочих удовольствий, он, прижимаясь животом ко дну, выслеживал и ловил рыбу. И ощущение, возникшее в нем, было сродни тому, как если бы, продвигаясь вдоль дна теплой, хорошо прогревшейся заводи, он ощутил кожей холодную струйку, стремящуюся вдоль его бока неведомо откуда и неведомо куда. Струйка потянула его за собой, он как бы лег на нее, а она понесла его, и из этого состояния сосредоточенного слежения за новым ощущением его совершенно некстати вывел голос джинна.

– Хвала Аллаху милостивому, милосердному! – вдруг завопил Маймун ибн Дамдам. – Ты понял установления и правила полета!

И тут же Хайсагур весомо шлепнулся прямо на живот.

– Горе мне, что это такое было? – несколько ошалев от падения, осведомился он.

– Это было прекрасно, о благородный гуль! Ты поднялся в воздух, и лег на него, и потянул носом, и развернулся вон в ту сторону, и полетел, а я всего лишь приветствовал тебя, – несколько смутившись, объяснил джинн.

– Значит, я знал, куда лететь… Благодарение Аллаху, я шлепнулся с небольшой высоты. Прошу тебя, не приветствуй меня больше! Я попробую еще раз…

– О Хайсагур! Еще одно слово, ради Аллаха! Если ты полетишь ниже облаков, тебя увидят люди, а это ни к чему!

Хайсагур почесал в затылке.

– Как же тогда ифриты опускаются на землю? – спросил он.

– Так же, как и джинны, – объяснил Маймун ибн Дамдам. – Это совсем просто – нужно слиться с тем местом, которое ты избрал, и принять его цвета, а потом – образ, который тебе нужен…

– Воистину, это совсем просто! – подтвердил гуль хриплым голосом ифрита. – Как я до этого раньше не додумался! Ведь меня с детства учили принимать разнообразные цвета, и образы, и личины! О Маймун ибн Дамдам, я не знаю, какой ты джинн, но наставник из тебя прескверный!

Джинн попытался объяснить, как следует творить в голове собственный образ со всеми подробностями, и нетерпеливый гуль, прогнав по телу описанную Маймуном ибн Дамдамом волну, обратился в поразительное чудище – спереди он являл собой почтенного старца с длинной и ухоженной бородой, мечтой всей своей жизни, в тюрбане, в туфлях, но вместо штанов спереди свисали два полотнища ткани, и вместо фарджии тоже свисала с шеи и плеч полосатая ткань, а мохнатая спина и не менее мохнатые задница, ляжки и икры ифрита были, разумеется, обнажены.

– Клянусь Аллахом, когда повелителю правоверных потребуется шут, ты смело можешь идти к нему в таком виде! – обрадовался джинн, наслаждаясь смущением язвительного гуля. – Тебя забросают золотыми динарами!

Но в конце концов, провожаемый благими пожеланиями, Хайсагур взмыл в небо.

Он посмотрел сверху на Пестрый замок и мысленно попросил Аллаха удержать Джейран от глупостей и Сабита ибн Хатема – от опасных поступков. Затем он сосредоточился на кольце и пенале, зажатых в ладони, и снова ощутил себя ныряющим в заводи, и лег на прохладную струю, и его словно потянули на веревке туда, где находился этот загадочный маг Гураб Ятрибский.

Сперва веревка была натянула на немалой высоте, затем как будто кто-то стал ее подергивать, и Хайсагур, решительно не представляя, куда он залетел, стал снижаться.

Он увидел город, покрытый мраком, и светлые стены городских укреплений, и стройные минареты мечетей, и вскоре обнаружил, что струя, несущая его, устремляется не куда-нибудь, а к городскому кладбищу.