Как много знают женщины. Повести, рассказы, сказки, пьесы - Людмила Петрушевская

ДИАНА. Моя дочка хорошо помнила это лето. Как прекрасно было! Приехала домой, плакала. Я вернулась из больницы, она ткнулась мне в руку, реснички мокрые.

НИНА. Скучала она за нашим островом?

ДИАНА. Я не вдавалась в подробности. Я вернулась еле живая из Москвы после операции. Дочка моя приплакивает. Я ей говорю, всё в прошлом, всё хорошо. Не переживай за меня. Мы все вместе, все живы. Но она с отцом не разговаривает. Он пожимает плечами, вожжа ей под хвост попала. Вернулись с острова, где отдыхали, чудесное лето, и такой результат. Дочка наша его очень любила, своего сына не стала записывать на фамилию мужа, записала на свою, отцовскую, моего-то внука! Когда мужа не стало, я нашла в его чемодане письмо.

НИНА. Он умер давно уже, да?

ДИАНА. Не умер. Такие не умирают.

НИНА. Жив? Жив?

ДИАНА. Не умер. Его зарезали на гастролях в Архангельске. В парке.

НИНА. Кто?

ДИАНА. Следствие закрыли. Никого не нашли.

НИНА. Мне говорили, тут отдыхающие приехали в тот год в августе, что он вроде бы, по неизвестным данным, погиб на гастролях, нашли в городском парке утром. Пошел погулять после спектакля. И на тебе. А вроде и не он это был. Я все думала об нем. Как же так, думала.

ДИАНА. У него там была девочка, как мне сказали. Местная. И это у них было свидание. Я-то не ездила на те гастроли. Уже была выведена из состава труппы. Новый главный постарался. Потом-то меня опять взяли, потому что кто старух будет играть? Все возрастные актриски прооперировались, щеки подтянули, гладкие они у них стали, вроде, прошу прощения, ягодиц, посредине нос пупочкой торчит. Ни морщинки. А кто будет играть Островского? Он всегда в репертуаре, там без старух ни шагу.

НИНА. Его там похоронили?

ДИАНА. Нет, здесь. Как же я его оставлю там. Тут он.

НИНА. А где?

ДИАНА. Что где?

НИНА. Где он лежит?

ДИАНА. Да у нас, рядом с моими папой и мамой. Где и я буду.

НИНА. Будешь, как же. Кто тебя хоронить-то станет? Никого у тебя нету.

ДИАНА. По счастью, нету.

НИНА. Сунут в общий ров тебя, и всё. Меня вон дочь и зять похоронят. Как это, все тебя бросили.

ДИАНА. В театре постараются. У нас есть один старый артист, он всегда добивается своего. Ходит, собирает деньги. Ставит плиты. Одинокий, обо всех могилках заботится. Мне он обещал. Его фамилия Зотов. Ардальон Зотов. Запомнили?

НИНА. А мне зачем.

ДИАНА.В театре знают его. Зотов.

НИНА. А мне по семечку, не запоминаю я фамилий.

ДИАНА. Ну и на том спасибо.

НИНА. Я сейчас принесу суп и буду насильно вливать. Через воронку. Через которую солярку заливаю в мотор. Привяжу к стулу тебя и покормлю. Если сама не поешь. Я же знаю, к чему ты клонишь. Дешево отделаться хочешь. Семь дней не есть, и всё. Что я, не знаю?

ДИАНА. Почем же вам знать, глупенькая вы женщина.

НИНА. Что я, сама не хотела покончить с собой? Когда забеременела в девятнадцать лет? Я же ничего не понимала, думала, что беременность была от того, кто на меня сзади напал… Не ела четыре дня, упала вот прямо тут, несла ведро с рыбой… В больницу увезли на гулянке. Десять дней провалялась.

ДИАНА.В больницу тебя увезли не помнишь когда?

НИНА. Помню. Десятого августа.

ДИАНА. А какой срок беременности был?

НИНА. Шесть недель. Я тогда только поняла, что это от Георгия ребенок будет. Мать моя, когда узнала, пришла в ужас и меня по щекам отлупила. Бьет и плачет. Ее еле увели. Врач объясняет, ее, говорят, изнасиловали, да еще и вы добавляете.

ДИАНА. Георгий знал? Наверно, просил об аборте.

НИНА. Да, но я не хотела. Матери я сказала, что с этим человеком, который утонул в тот день, мы собирались пожениться, а то, что я в синяках, это потому, что я отказалась. А то, что на меня напали… Да у нас часто нападают. Когда ты одна на реке, а они пьяные мимо плывут на своей гулянке… Пристанут к берегу и встретят тебя… В милицию обращаться позора наешься…

ДИАНА. А аборт мать требовала сделать?

НИНА. Еще чего, убивать! Мою доченьку-красавицу.

ДИАНА. Она какая у вас?

НИНА. Все их фотки у меня там, дома, в городе, в альбоме.

ДИАНА. Красивая?

НИНА. Да уж.

ДИАНА. Расскажите мне о ней.

НИНА. Мое золотко. Вышла за этого дурака. Маленькая была, влюбилась. Он студент, она на подкурсах училась.

ДИАНА. Волосы длинные?

НИНА. Курчавые, кольцами. Золото, а не кудри.

ДИАНА. Ресницы?

НИНА. Да на них спички можно класть. Хлопает ими. Длинные, загнутые. Когда она была маленькая, я прямо плакала от счастья над ее кроваткой. И такую красоту мама велела мне убить!

ДИАНА. Веснушки?

НИНА. Я говорю, она у меня вся золотая.

ДИАНА. А на какой щеке ямочка?

НИНА. На правой щеке ямочка. Как по заказу.

ДИАНА. Так что ты забеременела в июле, а не в августе, не тогда, когда, ты говоришь, на тебя напали.

НИНА. И че?

ДИАНА. Отец ее любил?

НИНА. Как бога.

ДИАНА. Часто приходил?

НИНА. Редко. Но всегда с игрушкой. Я их все храню. Ей не давала надолго, даже сломатые игрушки берегла.

ДИАНА. Как ее зовут?

НИНА. А зачем?

ДИАНА. Не хотите, чтобы я знала?

НИНА. А зачем это тебе, старая ты старушка.

ДИАНА. А я знаю. Звать ее Ангелина Георгиевна.

НИНА. Ну и что теперь?

ДИАНА. Я же говорила, что нашла у него в его заветной папочке письмо с подписью «Люблю, Нина». И там было написано: нашу дочь я назвала Ангелина по отечеству Георгиевна. По отечеству, так и написано было.

НИНА. Какое еще письмо?

ДИАНА. Ваше.

НИНА. А… Ты уже никому не скажешь, всё. Мертвые молчат.

ДИАНА. Как правило.

НИНА. Я на все его спектакли ходила. Летом вы приезжали, он уплывал в пять утра на лодке с удочкой, я его ждала в ивняке. За третьим островом. Там такая бухта с песком. Я всегда брала с собой презервативы.

ДИАНА. В театре у него такие, как ты, с презервативами, менялись каждый месяц. Один раз он сказал: «Не могу же я их всех». Задумчиво сказал другу на кухне. Сидели ближе к ночи пили пиво. Я стояла в ванной, собирала белье в стиралку.

НИНА. Я была одна из них, но была. Вас он не любил.

ДИАНА. Что такое семейная жизнь? Там другие чувства.

НИНА. Должна быть любовь прежде всего. Страсть друг к другу. Чтобы ее тянуло как на веревке к нему, а его к ней. Прикоснется к тебе – и дрожь по спине.

ДИАНА. Должна быть уверенность в человеке, что не предаст. Уважение. Верность ему – в каком смысле: всегда быть на его стороне. Поддержать в случае чего. Ну и дом – там же всё вместе. Общая постель, стол. Общий ребенок и старые родители, их всех надо кормить и лечить, одевать, воспитывать, утешать, веселить, заботиться о них.

НИНА. Ну а что, как он вам изменял?

ДИАНА. И я ему изменяла. Сексуальная измена не предательство. Это физическое влечение, цель которого получить оргазм, это цель минутная, а то, что от этого получается потомство, это вечная цель природы, и всё. Сексуальная измена – это удовлетворение чисто физической потребности животного, в данном случае человека. Удержишь кота не лезть на кошку? Нет. Но кот живет в семье и любит свою человеческую семью. А ночью он должен гулять. Это его право. Главное – это достижение оргазма.

НИНА.Для меня – нет.

ДИАНА. Значит, не было оргазма. Он, видимо, спешил и опасался. Не занимался тобой сколько надо.

НИНА. Для меня главное – это любовь. Я на все была готова ради него. Быть с ним. Смотреть на него.

ДИАНА. Смотри, как ты заговорила.

НИНА.А ты считаешь, я некультурная? Что я бибигон рабочего класса? И что мое гинекологическое древо ниже вашего? Тут поневоле наслушаешься. Я все годы работала с такими, как вы, и поневоле набралася. Алё! Создать образ на сцене – это самое пленительное изо всего, это прожить жизнь за один вечер, чужую, блин, жизнь, не быть собой. Это счастье, блин, бывает только лишь на театре.

ДИАНА. Да, и я еще хочу сказать вам о сексе на стороне. Тут просто было важно не принести в общую постель какой-нибудь случайной заразы. Он очень за этим следил. После тебя у него детей уже не зарождалось. С тобой у Георгия это изнасилование произошло в последний раз.

НИНА. Изнасилование?

ДИАНА. Ты же всегда ходишь по территории в трусах и лифчике.

НИНА. Все тут так ходят.

ДИАНА. Все – это отдыхающие. Свои бабы и девки, театральные. Их уговаривать не надо, сами лезут, лежат вон на пляже голые и врастопыр. Они неинтересны. А ты чужая, посторонняя, ты, как бы это сказать, служанка. Тебя надо именно изнасиловать второпях и в свое удовольствие. Такая мужская потребность, поймать и победить.

НИНА. Не служанка! Я кастелянша, сестра-хозяйка, ты че. Мадам, вы превышаете полномочия.

ДИАНА. Служанки всегда у бар были объектом нападения. У Льва Толстого четверть кладбища его имения Ясная Поляна была занято его детьми.

НИНА. Умирали рано?

ДИАНА. Да нет, вырастали, старели, умирали, их хоронили. Свои деревенские были в курсе, кто от него рождался и кто из новых девчонок растет и на кого он кинется в лесу. Мне рассказывала одна театроведка, она писала диссертацию о нем и жила в Ясной Поляне.

НИНА. Ну хорошо. Я просто хочу вам сказать, уважаемая мадам, заслуженная артистка без публики, что завтра я вас отвезу на городскую пристань. Там вы сядете на трамвай и поедете домой. И никаких самоубийств здесь, на фоне природы и моей базы отдыха. Я вам не прислуга, присутствовать при последнем издыхании и сопровождать умершую в город, а потом отвечать в милиции. На хрена козе баян. А вы знаете, кстати, что моя дочь носит его фамилию? Он ее удочерил.