Адмирал Хорнблауэр. Последняя встреча - Сесил Скотт Форестер

детей. Впрочем, Барбара, когда ей расточают такие речи, едва ли задумается о подобных мелочах. Она вопросительно взглянула на мужа.

– Его высочество… – начал Хорнблауэр.

Он доиграл фарс до конца: передал слова незнакомца, особо подчеркнув, как важно тому вовремя попасть в Париж.

– Ты уже приказал закладывать лошадей, Горацио? – спросила Барбара.

– Вообще-то, еще нет.

– Тогда распорядись, пожалуйста. Времени терять нельзя, как говорит его высочество.

– Но… – начал Хорнблауэр и под взглядом этих синих глаз не смог продолжать. Он приблизился к камину, позвонил в колокольчик и, когда вошел Браун, отдал необходимые распоряжения.

– Скажи Гаррису, у него есть пять минут, чтобы запрячь лошадей, и ни секундой больше, – добавила Барбара.

– Да, миледи.

– Миледи, милорд, – сказал гость, когда Браун вышел. – Вся Европа будет у вас в долгу за вашу доброту. Мир прискорбно неблагодарен, но я надеюсь, что признательность Бонапарта будет несомненной.

– Ваше высочество чересчур добры, – ответил Хорнблауэр, стараясь не слишком явно выдать сарказм.

– Желаю вашему высочеству счастливого пути, – сказала Барбара, – и всяческого успеха.

Очевидно, гость совершенно пленил Барбару. Она упорно не замечала возмущенных взглядов супруга, покуда Браун не объявил, что карета подана, и гость под проливным дождем не укатил прочь.

– Дорогая! – смог наконец воскликнуть Хорнблауэр. – Чего ради ты это сделала?

– Гаррис не умрет, если съездит в Мэдстон и обратно, а лошадям в любом случае полезно размяться.

– Но он сумасшедший! Буйнопомешанный! Наглый полоумный самозванец, да и самозванец-то никудышный!

– Думаю, в нем что-то есть, – не сдалась Барбара. – Что-то…

– Ты хочешь сказать, он поцеловал тебе руку и наговорил комплиментов, – фыркнул Хорнблауэр.

Только через шесть дней «Таймс» опубликовала депешу из Парижа:

Принц Луи Наполеон Бонапарт, претендент на императорский трон, выдвинут сегодня кандидатом на предстоящих выборах президента Французской республики.

И только месяц спустя ливрейный слуга доставил в Смолбридж письмо и пакет. Письмо было на французском, но Хорнблауэр без труда его перевел.

Милорд!

Его высочество принц-президент в качестве одного из первых действий на посту главы государства поручил мне передать Вам его признательность за помощь, любезно оказанную по пути его высочества в Париж. К этому письму прилагаются знаки кавалера Почетного легиона, и я имею честь сообщить Вашей милости, что по указанию его высочества направил ее величеству королеве, через министра иностранных дел Ее Величества, ходатайство о дозволении Вам их принять.

Его высочество также поручил мне просить Вашу милость, чтобы Вы передали супруге его столь же глубокую благодарность вместе с прилагающимся знаком уважения и восхищения, каковой, его высочество надеется, станет достойным подношением прекрасным глазам, кои его высочество так хорошо помнит.

С выражением моего величайшего личного почтения остаюсь,

Вашей милости нижайший и покорнейший слуга

Кадор, министр иностранных дел

– Шельмец! – воскликнул Хорнблауэр. – Мы оглянуться не успеем, как он провозгласит себя императором. Наполеоном Третьим, если я не сбился со счета.

– Я же говорила, в нем что-то есть, – сказала Барбара. – Сапфир очень хорош.

Он, безусловно, шел к синим глазам, которым Хорнблауэр улыбнулся с ласковой покорностью.

Хорнблауэр и кризис

Незаконченный роман

Глава первая

Хорнблауэр знал, что в дверь сейчас постучат, поскольку видел в окно каюты часть происходящего и легко мог угадать остальное.

– Подходит баржа с водой, сэр, – доложил Буш, входя и снимая шляпу.

– Очень хорошо, мистер Буш. – Хорнблауэр был взвинчен и не намеревался облегчать Бушу разговор.

– На борту новый капитан, сэр. – Буш ясно видел, что происходит с Хорнблауэром, но как себя правильно вести – не знал.

– Очень хорошо, мистер Буш.

Это было жестоко – все равно что дразнить бессловесное животное. Хорнблауэр внезапно понял, что вгоняет Буша в смущение без всякой радости для себя, и взял чуть более легкомысленный тон:

– Так, значит, после двух заполненных трудами дней у вас нашлось несколько минут для меня, мистер Буш?

Обвинение было чудовищно несправедливым, и на лице Буша явственно проступила обида.

– Я исполнял свои обязанности, сэр, – промямлил он.

– Драили «Отчаянный» до блеска к прибытию нового капитана.

– Д-да, сэр.

– Конечно, вам было не до меня. Я уже не в счет.