Рыцари порога.Тетралогия - Антон Корнилов

— Дозвольте мне, ваше высочество! — не выдержал наконец северный рыцарь.

— Отойдите прочь, — не поднимая глаз, процедила Лития. — Когда будете нужны мне, я вас позову.

Оттар послушно отступил на шаг. «Вот оно, — подумал он, — когда пробуждается королевская кровь…» Он ни разу не видел Литию такой. Никогда еще принцесса не гневалась на него. Насколько северянин помнил, она никогда ни на кого не гневалась. Лития, привыкшая, что всякое ее желание исполняется, лишь только она произносила его вслух, что всякий, имеющий к ней какое-либо дело, приближаясь, благоговейно склонял голову и терпеливо ждал, когда с ним заговорят, — сегодня впервые в жизни испытала боль унижения. И в этом виноват он, рыцарь Братства Порога, поклявшийся оберегать жизнь принцессы, сэр Оттар. Это было удивительным, но северянин не испытывал стыда. Радостный покой понемногу заполнял его душу. Грядущее заточение его вовсе не беспокоило. Совсем не потому, что в силу создавшейся ситуации оно откладывалось на очень даже неопределенный срок, совсем нет… Если бы Лития сейчас приказала ему взрезать грудь и положить к своим ногам его сердце, Оттар, не колеблясь, выполнил бы это. Потому что она была его принцессой, а выполнять ее повеления был его долг. Но Оттар понимал… не столько понимал, сколько чувствовал: если бы не эти его неосторожные слова, вырвавшиеся из сердца в опьяняющие мгновения страшной тревоги, вряд ли Лития так скоро обрела бы уверенность и силу… Чтобы сделать то, что должна.

Северянин откровенно любовался принцессой. Уверенная сила угадывалась в каждом ее движении.

Сейчас она своими руками, никогда не знавшими работы тяжелее шитья, возилась с тяжелыми камнями и едким травяным соком. И ни за что на свете Лития не отдала бы этого занятия кому-то другому. Ибо рыцарь-болотник Кай каким-то непостижимым образом внушил ей понятие Долга. А исполнение Долга и уважение к себе — вещи, невозможные одна без другой, точно так же, как Вьюжное море без ледяного ветра, высекающего из необъятного водного простора темные громады грозных волн.

От этой сложной мысли северянина отвлек окрик Литии:

— Сэр Оттар!

— Да, ваше высочество, — с большим, чем обычно, почтением откликнулся Оттар, поклонившись своей принцессе.

— Вместо того чтобы стоять и бессмысленно улыбаться, вы бы лучше следили за отваром! Вода должна постоянно кипеть!

Оттар ринулся к костру за очередным камнем. А тело болотника, скрученное поводьями, все чаще и чаще стало биться в мучительных судорогах.

Они работали до самых сумерек. Приготовив мазь, Лития тщательно покрыла ею десны и зубы болотника. Оттар, который в это время старательно помешивал отвар, видел, как сильно побледнела при этом принцесса; видел, что над ее верхней губой выступили капельки пота — предвестники дурноты. Предварительно следовало очистить нос и рот болотного рыцаря от засохшей уже черной слизи. Принцесса и это сделала сама. Потом они вливали отвар в рот Кая. Северный рыцарь разжимал челюсти болотника, а принцесса осторожно капала на неподвижный и распухший темный язык отравленного спасительную жидкость.

Когда лицо Кая побелело и страшные пятна на щеках и на лбу стали почти не видны, когда судороги утихли и болотник задышал спокойно, золотоволосая Лития освобождение отодвинулась от его тела и неуверенно улыбнулась.

— Получилось, — проговорила она, словно еще не веря.

— Иначе и быть не могло, — серьезно произнес Оттар, тут же подумав, что еще пару часов назад эти слова не пришли бы ему в голову.

— Не так уж плохо для неразумной девчонки с ее слабыми руками, — все так же улыбаясь, сказала ему принцесса.

Оттар с готовностью преклонил колени и, опустившись низко, коснулся лбом земли.

— Нижайше прошу простить меня, ваше высочество, — прогудел он, не показывая лица. — Да ежели бы я в здравом уме был, никогда бы таких слов… не это самое… ну, вы понимаете, ваше высочество…

— Кажется, понимаю, — ответила Лития. — Только вот… в том, что все так счастливо закончилось, заслуга вовсе не моя. Поднимитесь, сэр Оттар.

— Как это?! — оторвав голову от земли, сел на корточки северянин. — А чья же?

— Его… Сэра Кая.

— Что?.. — Оттар нахмурился, но почти сразу же просветлел лицом. — Ага, это да. Это я еще раньше дотумкал! Сам!

— Но не думайте, что я простила вас, сэр Оттар, за ваши слова, — произнесла золотоволосая.

— Я и не думаю, — искренне сказал рыцарь. — Слово принцессы — закон. Я с радостью пойду в застенки, как только мы окажемся в Дарбионе.

— Пока оставим это, — махнула Лития перепачканной в зловонной мази рукой. — Я голодна. Принесите еще дров для костра, чтобы мы могли поужинать.

— Как вам будет угодно, ваше величество!

Прихватив топор, Оттар отправился на поиски топлива.

Собирая хворост, обрубая мертвые дубовые ветви, северный рыцарь старался не отходить далеко, чтобы не выпускать из поля зрения принцессу. Он видел, как она помыла руки теплой водой из кожаного «котла», а потом, как-то странно оглядевшись, пошла в сторону, противоположную той, куда уходил Оттар.

Сейчас же бросив свою добычу, северянин направился следом. Он крался привычно бесшумно, определяя направление по звуку шагов принцессы, и скоро нагнал ее.

Остановившись, Лития скинула плащ и взялась за подол платья. Тут только сообразив, зачем именно принцесса решила уединиться, рыцарь мгновенно вспыхнул и, прикрывая глаза ладонью, осторожно стал отступать прочь.

Истошный девичий крик подбросил его. С топором наперевес Оттар вылетел к Литии… И сам замер, упершись взглядом в то, что нечаянно заметила принцесса. В то, что темнело в невысокой траве меж деревьев.

— Великие боги, — прошептала золотоволосая, — что это такое?!

Она была так напугана, что не обратила внимания на подозрительно скорое появление северянина.

— Кто бы это ни был, — хмыкнул Оттар, опуская топор, — теперь он для нас не опасен.

— Это… один из тех убийц?

— А кто ж еще, ваше высочество? По всему видно, недавно он тут лежит. Так вот они, оказывается, какие, змееныши… И чего в них такого, что они брата Кая чуть не до смерти уходили?..

Северный рыцарь легко пнул сапогом бездыханное тело — полностью обнаженное, если не считать широкого пояса, и отчего-то совершенно черное, словно обугленное на медленном огне. Труп лежал лицом вниз. На безволосой черной голове заинтересованно пошевеливал парой передних лапок лесной паук.

— Тоже мне вояка, — скривился рыцарь Северной Крепости. — Да он в два раза меня меньше… был. Он и топора-то боевого не поднимет…