Эволюционизм. Том первый: История природы и общая теория эволюции - Лев Кривицкий
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Во-вторых, обезьяны, обучаемые жестовому языку, с самого раннего возраста воспитывались в человеческих семействах подобно человеческим детям, что позволяло использовать самое благоприятное время для обучения языку и проявления способностей к его усвоению – время раннего детства.
В 1966 г. супруги Ален и Беатрис Гарднеры приняли на обучение американскому варианту языка глухонемых амслену десятимесячную самку шимпанзе, которую они назвали Уошо (что на языке местного племени индейцев в штате Невада означает «люди»). За четыре года обучения Уошо прочно усвоила 132 знака и даже стала самостоятельно комбинировать от двух до пяти знаков для составления простейших фраз. Успех «проекта Уошо» вызвал мировую сенсацию и получил широкую известность не только в исследовательской среде, но и среди неспециалистов. Возникла целая «цепная реакция» новых проектов, которые широко освещались журналистами и популяризаторами науки во всем мире.
Ассистент Гарднеров Роджер Футс стал первым профессиональным учителем обезьян жестовому языку. После окончания «проекта Уошо» Гарднеры передали ему свою обезьяну для дальнейших опытов в Приматологическом институте в Оклахоме, а сами взяли на обучение группу шимпанзе, воспитывавшихся в постоянном общении на амслене с глухонемыми людьми. Футс же стал первым учителем амслена обезьян, участвовавших в других проектах, предпринятых в 70-е годы.
Первым из них был «проект Люси», предпринятый с самкой шимпанзе, которая 10 лет обучалась амслену в семье психоаналитика Мориса Темерлина и его жены Джейн. Затем последовали проекты с шимпанзе Сарой, Ланой, Нимом, гориллами Коко и Майклом, бонобо Мататой, Муликой, Тамули, Панбанишей и Кэнзи, орангутангом Чантеком и т. д. Проекты всё разрастались и привлекали всё новых исследователей. Эксперимент с участием Уошо, её приёмного сына Лулиса и группы других шимпанзе продолжается в основанном Р. Футсом Институте коммуникации шимпанзе и человека. По итогам эксперимента в 1997 г. Футс опубликовал книгу «Ближайший из родственников. Уроки шимпанзе о том, кто мы такие».
Вся совокупность проектов по обучению обезьян жестовым языкам амслену и йеркишу получила общее название проекта «говорящие обезьяны». Многие исследователи посвятили «говорящим обезьянам» всю свою жизнь. Наиболее плодотворную работу по анализу и обобщению экспериментов с «говорящими» обезьянами провели Дуэйн Рамбо и его ассистентка, а затем супруга Эмили Сью Сэвидж-Рамбо, работающие в Йерксовском приматологическом центре в городе Атланта, штат Джорджия. Именно они воспитали «гениальную обезьяну» – карликового шимпанзе (бонобо) по имени Кэнзи. Эмили Сэвидж-Рэмбо в соавторстве с Левиным в 1994 г. опубликовала книгу «Кэнзи: обезьяна на грани человеческого сознания». Усвоив более 400 слов жестового языка, Кэнзи творчески использовал оперирование знаками.
К концу 70-х годов в научной среде поднялась мощная волна критики проектов «говорящие обезьяны». В научной литературе говорилось о нестрогости проведения научных экспериментов, о применении жестов обезьянами всего лишь как ответ на действия экспериментаторов без всякого понимания смысла слов жестового языка, что повторение жестов возникает у обезьяны лишь в результате дрессировки, а не в результате понимания связи между предметом и знаком. Критиков и скептиков возглавил выдающийся лингвист XX столетия Ноам Хомски, который в ряде статей доказывал полную неспособность животных к усвоению и применению порядка языковых конструкций. Хомски при этом исходил из собственного представления о том, что языковые, и прежде всего синтаксические конструкции, заданы человеку генетически.
Позиции других критиков также исходили из отрицания у животных предпосылок к усвоению человеческого языка. Так, К. Э. Фабри, признавая ценность и новаторство проектов «говорящие обезьяны», вместе с тем считал, что социализация поведения обезьян и биологизация поведения человека дискредитировали эксперименты с «говорящими» обезьянами. По его мнению, достигнутые результаты свидетельствуют не о возможностях антропоидов в овладении человеческой речью, а могут рассматриваться лишь как итоги нового способа дрессировки. Фабри обратил также внимание на то, что к подопытным животным были применены человеческие способы коммуникации, которые не присущи животным в естественных условиях.
Многие критики, хотя и не отрицали усвоения высшими обезьянами некоторых элементов человеческого языка, всё же были убеждены, что они усвоили лишь усечённый вариант языка, лишённый многих ключевых особенностей человеческой речи. Такая позиция, по-видимому, не лишена оснований. Другие критики вообще отрицали овладение обезьянами элементами языка, объясняя полученные результаты лишь тем, что животных методами цирковой дрессировки научили эффективному способу выпрашивания лакомств и прочих благ.
В 1979 г. к наиболее резким критикам проектов «говорящих обезьян» присоединился Герберт Террес – руководитель «проекта Ним». Террес работал с шимпанзе Нимом с 1973 г. в течение четырёх лет, и довольно успешно. За это время Ним усвоил 125 слов языка жестов и самостоятельно составлял фразы из двух слов. Регулярно велись видеозаписи «высказываний» Нима. В результате накопилось более 20 тысяч видеозаписей, которые Террес постоянно анализировал.
В конечном счёте результаты анализа оказались диаметрально противоположными первоначальным ожиданиям, что привело Терреса к полному разочарованию и превратило его из энтузиаста в пессимиста. Во-первых, Террес заметил, что все высказывания Нима сводились к просьбам о пище или игре. Во-вторых, Ним чаще всего не говорил, а просто лепетал свои просьбы без всякого желания, чтобы они были удовлетворены, а эти просьбы только казались правильно выстроенными высказываниями, на самом деле это были бессмысленные и хаотичные чередования слов. В-третьих, более чем в 75 % случаев «высказывания» Нима были частичными или полными повторениями высказываний людей, обучавших его жестовому языку.
В результате в 1979 г. Террес опубликовал статью, в которой опровергал самую возможность для обезьян создавать предложения и признавал лишь их способность имитировать высказывания людей. Очевидно, немалую роль в переходе Терреса в лагерь резких противников проектов «говорящих обезьян» сыграло его преклонение перед авторитетом Ноама Хомски. Даже приступая к своим опытам, он назвал шимпанзе Ним Шимпски в честь Ноама Хомского, намекая на то, что Ним может проявить предсказанные этим психолингвистом языковые способности. Когда же Хомски резко раскритиковал проекты «говорящих обезьян», Террес не устоял. Однако в дальнейшем Террес был уже не столь категоричен в отрицании результатов этих проектов. Он осознал, что Ним, в отличие от других «говорящих обезьян», воспитывался в обеднённой среде общения, и ему ничего не оставалось, как заниматься «обезьянничанием», подражая жестам и действиям инструкторов.
В мае 1980 г. критики проектов «говорящих обезьян» при участии Нью-йоркской академии наук организовали в Нью-Йорке крупную международную конференцию, призванную разрушить иллюзию овладения животными любой формой человеческого языка. Они характеризовали феномен «говорящих обезьян» как феномен «умного Ганса», отождествляя научные эксперименты с «говорящими обезьянами» с жульническими трюками авантюриста Г. фон Остена, который в 1900–1904 годах мистифицировал научную общественность, демонстрируя способности своей лошади по кличке Ганс к различным человеческим действиям – счёту, извлечению квадратного корня, ответов на различные вопросы, задаваемые публикой. Остену удалось успешно вводить в заблуждение членов различных учёных комиссий. Он был разоблачён лишь после того, как один из скептиков, профессиональный психолог, обнаружил, что Ганс способен отвечать лишь на вопросы, ответы на которые знает Остен. Грандиозная мистификация была раскрыта и выявлены цирковые трюки, посредством которых она осуществлялась.
Выступая на конференции, Эмили Сэвидж-Рамбо признала, что некоторые эксперименты с «говорящими обезьянами» проводились без должного критического осмысления, без регистрации и фиксирования ситуаций, в которых происходили изречения обезьян. Однако она отвергла отождествление «говорящих обезьян» с «умным Гансом», обосновав огромное научное значение использования жестовых способностей животных к коммуникации для общения с ними посредством человеческих языков. Вся дальнейшая многолетняя экспериментальная деятельность этой замечательной исследовательницы была аргументированным ответом на доводы скептиков. По существу, исследователи «говорящих обезьян» посвящали этой деятельности всю свою жизнь. Отныне усилия экспериментаторов были направлены не только на описание сходных моментов между «говорящими обезьянами» и людьми, но и на выявление фундаментальных различий между ними.
