Обжигающий след - Анна Невер

Девушка засмеялась.

— И впрямь очень неудобно. В таком случае шансы на победу у бедняги маловаты — вы же лучший фехтовальщик в части.

— Не знал, что вы меня так цените, — он на миг коснулся девичьего плеча, но та не усмотрела в этом опасности для себя, а зря. — У вас красивый смех, Тиса…

Витер быстро склонился, и ее губы обжег поцелуй. Войнова отшатнулась, но старшина уже сгребал горячей ладонью ее талию, не давая высвободиться. В другой бы раз Тиса выскользнула из ловушки, но вино ослабило реакцию. И где спасительная злость и негодование?

— Не смейте! Оставьте меня! — выдохнула она, пытаясь упереться ладонями в грудь старшины.

— Признайтесь, Тиса Лазаровна, вы сами этого хотите. Иначе не улыбались бы мне весь вечер, — губы мужчины снова оказались слишком близко.

Послышались женские голоса, Витер моментально ее отпустил и отпрыгнул в глубокую темень под ветви деревьев.

— Мам, клумба здесь, — узнала Тиса голос Марики.

— И впрямь дивный аромат, — отозвалась Настасья Ефимовна.

— Дышим, девоньки, дышим, — это голос Тамары Григорьевны Горчак. — Перед сном обязательно нужно гулять, дышать свежим воздухом. Я если не подышу…

Женщина продолжала тараторить, и Тиса впервые порадовалась ее говорливости.

— Советую вам не попадаться мне на глаза, старшина, — прошипела она сквозь зубы в темноту, прежде чем присоединиться к проходящим мимо женщинам. Витер не сдвинулся с места. Бледным пятном светился в темноте воротничок его рубашки.

Глава 11. Снова в скалы

На кухне Тиса появилась к обеду. Отец передал, что сегодня поест в солдатской столовой. Ее это устраивало. Голова прояснялась по мере поглощения квашеной капусты.

Камилла крутилась на кухне и расспрашивала, как прошел вечер у Тонечки. Молодая хозяйка коротко посвятила ее в события на приеме, умолчав о летающей вишне и непрошеном поцелуе. А еще о том, что умудрилась вчера потерять одну из маминых шпилек. Это вызывало досаду. Наверняка выпала из прически во время танцев. Теперь придется спрашивать Тонечку, возможно, ее слуги нашли украшение и готовы отдать.

— Надо же! Какая, должно быть, красота! Дерево из воды! — пропела Камилла. — Так ты танцевала с вэйном?

— Да.

— Ох, и как он тебе?

Тиса врать не стала.

— Танцует как бог. И наши девицы ему уже поклоняются, только лбом об пол не бьются.

Девушка закатила глаза. Доела квашеную капусту, наклонила тарелку, вылив остатки рассола в рот.

— А старшина Витер Дмитриевич?

Тиса нахмурилась.

— Что старшина?

— Ну, он в последнее время частенько у нашего корпуса выхаживает под разными предлогами, — смутилась кухарка. — Я же не слепая.

Хозяйка выпрямила спину на стуле.

— Камилла, если он будет искать, скажи, что меня нет дома. Когда буду, ты не знаешь, — взмолилась она. — Обещай.

— Хорошо, раз ты просишь, — усмехнулась та.

Войнова успокоилась.

— А у нас есть еще капуста? — спросила, прижав ко лбу ладонь.

Кухарка покачала головой.

— Да, девочка, надо бы тебе поосторожней с хмельным-то. Есть в погребе. Сейчас принесу.

— Я и сама не ожидала, что так выйдет, — мрачно отозвалась Тиса.

Кухарка взяла салатницу, прихватила авоську с банками варенья и вышла.

Через некоторое время послышался душераздирающий крик. Испугавшись за Камиллу, девушка вбежала в подсобку. Стряпуха сидела близ квадратного лаза в подпол и рукой держалась за сердце.

— Что же ты делаешь, изверг? Разве можно так пугать! — причитала она, обращаясь к кому-то, находящемуся, по всей видимости, в погребе.

Из ямы показалась голова шкалуша. По ежику волос и плечам новобранца стекало яблочное варенье.

— Я вытирал крышки банок, как вы и велели, — парень показал ведро с тряпкой.

— Почему в темноте?

— У меня свеча погасла.

— Тьфу! — сплюнула кухарка.

Хозяйка не смогла удержаться и захихикала, придерживая руками больную голову. К ней присоединился новобранец, затем и Камилла гулко захохотала.

После обеда Тиса с полчаса раздумывала, что ей делать. Она не могла определиться со своими желаниями, но чего не хочет, знала точно: ее совершенно не радовала возможная встреча с Кроховым. После вчерашнего видеть его не желала! Значит, надо уменьшить шансы на встречу. Камилла уже предупреждена, днем лучше проводить время у Агапа. Слава Единому, Витер избегал появляться в лазарете. Но даже если зайдет, всегда можно отсидеться на кухне с Глафирой. И чтобы совсем уж не досаждать своим присутствием врачевателю, а заодно и время провести с пользой, она, пожалуй, сделает на неделе пару вылазок в скалы. Конечно, это ребячество — прятаться, лучше изъясниться лицом к лицу. Но сейчас она к этому не готова. Старшина с его напором противник в споре не из легких.

Девушка пересекла хоздвор, поглядывая по сторонам, и скрылась в лечебном корпусе. Это напомнило ей время, когда она, прячась от отца, убегала из дома, чтобы проводить дни в лесу или в зарослях терновника у стен части.

Лекарь чаевничал на кухне в компании названого брата.

— Садись с нами, — Агап придвинул к столу третий табурет.

Прохор Фомич подлил в свою кружку кипятка из самовара.

— Знатный чай, — похвалил он, причмокнув губами.

— Я лучше ложку настойки золотого корня выпью, — отказалась помощница.

— А-а, вчерашний вечер, — улыбнулся Агап. — Тогда, может быть, трезвучая?

— Нет, слишком сильное средство для меня. Уж лучше «златый корень». Головную боль снимет, сил прибавит. И достаточно.

Наставник одобрительно кивнул.

От глотка янтарной жидкости Тиса окончательно воскресла. Она подсела к столу, откусила пряник, потом коротко обрисовала вчерашний вечер у Тонечки. Со стариками можно было особо не осторожничать. За разговором и не заметила, как выпила предложенную чашку чая с мятой и чабрецом и налила себе вторую.

— Боюсь, мне совсем не понравились эти столичные гости, — закончила Войнова.

— Его мать ладно, но молодой вэйн вполне достойно себя ведет, судя по твоим словам, — сказал Агап, за стеклами очков лукаво щурясь на помощницу.

— Все равно. Видеть их больше не хочу, — сварливо фыркнула Тиса. — И на озеро не собираюсь, хоть Тонечка и приглашала.

Лекарь отхлебнул из чашки кипяток.

— А видения твои тебя больше не тревожат?

— Тревожат, — вздохнула. — Последнее было про волков, кажется. Оно не заблокировалось. То есть заблокировалось, но не полностью. Хотя я все делала правильно, как и раньше. Кажется, я теряю контроль.

— Вот об этом я и хотел с тобой поговорить, — поднял указательный палец Агап. — Моих знаний уже не хватает, чтобы тебе помочь. Но ты могла бы спросить молодого вэйна, как тебе справиться с этим недугом.

— Его?!

Войнова задумалась. Ей даже в голову не приходило, что колдун, вероятно, способен избавить ее от этих выматывающих ночных кошмаров. Теперь у нее появилась надежда.

Агапа позвал врачевательский долг, и он удалился в приемную. Сказал, что ненадолго. Тиса осталась допивать чай.

— Смотрю, буфет ваш скоро от склянок обломится, — Прохор Фомич кивнул в сторону набитых битком полок.

— Это Агап Фомич отложил для аптеки. Понемногу подвозить приходится. А была бы своя лавка, за раз отправили бы все наготовленное. Намекаю, намекаю ему, но он и слышать не хочет.

— Знаю я этого упрямца, — протянул Прохор Фомич. Он погладил бороду, подул в ус, прежде чем продолжить: — Но ты не серчай на старого олуха. Про свою жизнь в Антейске он небось не сказывал?

Девушка отрицательно мотнула головой.

— Так и знал. Двадцать лет уж прошло. Агап тогда большую лавку имел, доходную. Денежки водились. Даже расширился. Взял к себе пару мальчонок в подсобники, с улицы подобрал, когда они у него кошелек тиснуть хотели. Учить стал своим лекарским премудростям. Один пострелец сбежал, а второй остался. Умный малый, смекалистый. Полюбил его Агап как сына родного.

Тиса слушала, затаив дыхание. Прохор Фомич вздохнул.

— Жаль, что мальчонка нечист на руку оказался, воровать не бросил. Залез как-то дуралей в дом богатого вэйна, дракон его туда понес. Агап только через неделю узнал, что его ученик в остроженке заперт. Тогда-то он лавку и продал, чтобы выкупить пацана. Пришел в острог, да уже поздно было: паренек к тому времени в тюрьме заболел легкими и умер.

— Какой ужас.

Старик поставил на блюдце пустую чашку и отодвинул от себя.

— Агап сразу в тот же вечер с проезжим караваном покинул Антейск. И вот скажи — не к родственникам поехал, а ко мне, — Прохор довольно крякнул. — Теперь понимаешь, дочка, чего он лавку держать не желает?

— То-то он так долго не желал меня в ученицы брать. А я все думала, что не гожусь.

— Знаешь, я благодарен тебе, девочка, что ты помогаешь ему. Я же вижу, как он тобой гордится.