Осколки тысячи ветров. Вихрь Империи - Наталья Гимон

Голос Гончего был тихим и сиплым, будто при больном горле. Он словно не говорил, шипел. И одного слова, вылетевшего из его рта, мне хватило, чтобы отшатнуться от него, словно от прокажённого. Но я тут же взял себя за яйца и, брезгливо окатив пришельца взглядом, спокойно ответил:

— Чего?.. Не понимаю… Перебрал, что ли?

После наигранно-безразлично отвернулся, наполняя грудь ветром перед предстоящим прыжком и едва не поперхнулся воздухом, увидев стоящего у меня за спиной ещё одного Гончего, практически брата-близнеца первого, только с волосами пепельно-русого оттенка. Пренебрежительно обежав глазами и его тоже, я быстрым шагом направился в сторону ближайшего дома, хотя на сто процентов был уверен, что они последуют за мной. Но это было не так важно, потому как я не знал, каковы их возможности в этом мире. Оставалось только молиться Всеведущему, что пока не такие, как у меня. Сейчас мне необходимо было скрыться и подумать, что делать дальше. А для этого мне нужно было всего несколько шагов форы, которая позволит мне оттолкнуться и взлететь.

Примерно через полминуты я неожиданно перешёл на бег и подпрыгнул, сперва не сильно, чтобы только оказаться на старой, с облупленной красной краской крыше беседки. Оттуда я быстро оглянулся, оценивая своё положение. Один из Гончих, не останавливаясь, вскочил на бортик песочницы и, взмахнув руками, оттолкнулся, чтобы взлететь. Но гравитация этого мира сыграла с ним злую шутку, когда по красивой дуге неожиданно для изменённого вернула его обратно на земную твердь, впечатав в неё всем телом. Я не смог сдержать злорадной улыбки, особенно после того, как перепуганные дети, до этого спокойно и увлечённого игравшие на горе́ песка, с визгом порскнули в разные стороны, а на голову незадачливого преследователя обрушился гнев присматривавших за ними мамочек и бабушек. Но моя радость быстро улетучилась, едва я взглянул на второго Гончего, в руках которого чёрной гибкой змеёй разворачивался кнут. Не теряя больше ни секунды, я оттолкнулся от шершавого металла и рванулся к дому. За спиной к крикам детворы прибавились заполошные вопли рванувших от греха подальше женщин. И ещё я услышал свист взрезаемого воздуха, закончившийся сухим щелчком совсем рядом с моими ногами. Ухватившись за край балкона на высоте примерно третьего-четвёртого этажа, я снова бросил себя на этот раз вверх и в два прыжка достиг крыши. Теперь, стоя у края, я наблюдал с высоты тридцати метров панораму опустевшего двора и две крошечные фигурки, которые, задрав кверху голову, не сводили с меня глаз. Помахав им на прощанье, я, массируя пальцами ноющий затылок, неспеша двинулся на другую сторону крыши, слушая, как вдалеке завывают полицейские сирены.

Мне без особых проблем удалось спустить на землю с другой стороны дома и, не став испытывать судьбу, я длинными перелётами направился подальше от изменённой парочки. Мне надо было найти место, где бы мог расслабиться и отдохнуть, утихомиривая магический откат. Другие мысли в свою голову до тех пор я пускать не хотел. И дело даже не в том, что не знал, как действовать дальше, а в том, что подсознательно уже понимал, чем закончится любое принятое мной решение. И оттого глубоко внутри меня уже начинала клубиться холодная, облепляющая ужасом мой мозг паника, разбавленная безысходностью. Сейчас я ещё заталкивал её обратно на дно своей трусливой душонки, но уже понимал, что удержать эту смесь мне не под силу.

Гончие. Так учёные-маги императора называли существ, созданных в их лабораториях много лет назад из захваченных в плен унэокарри. Изменённые. Так из называл мой народ. Эти создания уже не были «отражениями ветра», потому что лишились свободы воли. Они полностью подчинялись людям, даже чем-то походили на зомби, но, чувствуя боль и потерю сил, если таково было желание хозяев, умирая, продолжали исполнять данный приказ. Гончие не могли менять свой облик, как их «исходники», но могли безошибочно находить их, словно особый запах улавливая в них магию Ветра. А после того, как к ним попал мой сын, они научились летать. Но что меня теперь пугало, так это что раньше они были безмозглыми куклами, не умеющими ни думать, ни тем более говорить, и уж само собой они не владели никаким оружием. В поисковых отрядах они играли роль собаки-нюхача, находившей людям цель, но после просто безучастно стояли в стороне, пока их сопровождение в несколько десятков вооружённых человек расправлялось с добычей.

А эти двое? Они были абсолютно другими. Апгрейтнутыми до мозга костей, как сказали бы в этом мире. И я точно знал, что они не отцепятся от меня, если только я каким-либо способом их не прикончу.

— Значит надо придумать, как, — пробормотал я вслух, окончательно останавливаясь на краю продуваемого всеми ветрами обрыва на другом конце города. Я лелеял надежду, что здесь, в месте пересечения небесных дорог, им будет труднее меня засечь. Да и добраться сюда, даже бегом, им удастся приблизительно только часа через два. — Огнестрел — не вариант, — размышлял я. — Где я его возьму?.. А даже если и стащу у какого-нибудь вояки, пользоваться я им всё равно не умею. Без надобности было… Арбалеты и мечи есть в здешнем краеведческом музее, но шуму будет много. Хотя это без разницы. Другое дело, что там всё оружие тупое как палка. Захочешь, хрен порежешься. И фехтовальщик из меня, если честно, никакой, как и стрелок… Хм, надеюсь, они тоже не мастера… Если только его действительно как дубинку использовать… Тогда как?.. — Моё лицо выдало кривую усмешку, когда я представил, как буду размахивать музейным экспонатом. Мда, прям мартышка со штакетиной…

Взгляд медленно скользил по недосягаемому горизонту. Ветер постепенно выдувал из головы боль, но в сердце она с каждой секундой разгоралась всё сильнее. Перед глазами всё время всплывала уютная кухня знакомой квартиры, овальный стол, застеленный сделанной под лён скатертью, украшенной крупными кружевами, и замысловатой формы хрустальный кулон на цепочке на листе бумаги, исписанном моим быстрым подчерком. Я оставил моей коэ́ххи самое дорогое, что имел — мой знак силы и сердце, вложенное в несколько строк, которые помнил наизусть. Если мне посчастливится вскоре вернуться, она ничего не узнает. Даже если я задержусь, то постараюсь всё объяснить. Но если мне выпадет встречный Ветер, я не мог просто исчезнуть. Не мог, чтобы она думала, что я сбежал, что она мне не нужна, что мне не нужен наш малыш. Сын, который спит под присмотром своей прабабушки… Я даже представить боялся, что, если бы эта женщина не заглянула к нам сегодня с