Невезуха на все сто - Елена Яковлева

Я тоже безропотно поглощала невкусный бульон. Не могла же я подать дурной пример таким образцово-показательным детям! Эх, моего бы Петьку сюда на экскурсию, посмотрел бы, как надо вести себя за столом.

- Ну и детишки у вас, - я все-таки не удержалась от комментария, такие молодцы! Просто завидую вам. Мой Петька совсем не такой.

- Все от воспитания зависит, - коротко бросила мне в ответ Соня, и я пожалела, что открыла рот. До чего мне стало обидно! При том, что я и сама знаю, что Петька у меня без руля, без ветрил по моей же милости. Макаренко из меня и в самом деле не получился: то ору как бешеная, то любую его прихоть исполняю. И с учителями в школе, твердящими наперебой, какой у меня "трудный мальчик", наладить контакт не могу: то разругаюсь вдрызг, то бегаю, в глазки заглядываю, уговаривая "применить к нему индивидуальный подход". А чего вы еще хотите от уроженки задрипанной деревеньки потомственных грязнуль и неумех под названием Виллабаджо?

Сразу за бульоном появился чай в большом керамическом чайнике. Я залпом выпила две чашки одну за другой, чтобы избавиться от мерзкого привкуса половой тряпки, оставшегося у меня во рту после супа.

- Дети, зубы чистить, умываться и спать, - отдала команду Соня.

Долгоносые Катя и Маша и вихрастый Сережа без малейших возражений поднялись из-за стола и, не очень внятно пожелав взрослым спокойной ночи, скрылись в глубине дома. Вот так дисциплинка, прямо как в армии!

Я решила последовать примеру маленьких долгоносиков, но Соня задержала меня:

- Посидели бы с нами, посумерничали, небось успеете еще выспаться.

Я снова приземлилась на стул, посчитав, что с моей стороны было бы верхом невежливости проигнорировать хозяйскую волю. Да и спать мне совершенно не хотелось, и без того полдня в постели провалялась.

- И давно вы с Ингой знаетесь? - прозвучал Сонин вопрос. По всем признакам праздный, но мне он почему-то таким не показался.

- Давно. Еще со школы. В одном классе учились. В Котове, - дала я по возможности краткий и одновременно исчерпывающий ответ.

- Понятно, - задумчиво изрекла Соня, поднося к тонким губам кружку с чаем. - Школьные подружки - это замечательно. - И тут же:

- А работаете вы кем? - Прямо допрос какой-то!

- Корректором в газете. - Я исподлобья посмотрела на Соню.

Соня слегка взволновалась:

- И какая газета?

- "Пикник", - удовлетворила я Сонино любопытство.

- "Пикник"? - удивилась Соня. - Никогда не слышала про такую.

- Да сейчас ведь много разных газет, не то что раньше, - терпеливо разъяснила я. - Вот есть "Шесть соток" для садоводов-огородников, к примеру, есть для охотников и рыболовов, а наша - для любителей неорганизованного отдыха на природе: ну, шашлычки там, песенки под гитару. Мы сообщаем им, где в данное время наиболее подходящие условия - экология, дороги, достопримечательности, цены на местных рынках и всякое-разное, как у прочих, вплоть до сводки происшествий.

- Понятно, - снова молвила Соня и влепила мне прямо в лоб, без обиняков:

- Платят-то небось копейки?

Я растерялась, не привыкла я как-то к таким вопросам, и промямлила:

- Н-ну, по-всякому бывает... Соня же продолжала преспокойно прихлебывать чай.

- Ну а вы кем работаете? - Теперь уже я перешла в наступление.

- Да вот здесь и работаю. - Соня поставила чашку на стол. - Дел хватает.

- А муж? - Я кивнула в сторону дремавшего в плетеном кресле Толика. Что касается младенца Кирюши, то он увлеченно рассматривал собственные ручки, время от времени засовывая в ротик крепко сжатый кулачок.

- А Толик у нас работяга, каких мало, - заявила Соня, не уточнив, однако, в какой именно области Толик "работяга", - вкалывает с утра до вечера, имеет, конечно, не очень много, но зато мы люди честные. Привыкли только на себя рассчитывать, не то что некоторые. Есть такие, что пристроятся и живут на всем готовом, а мы так не приучены, - торжественно закончила она.

Вот не сойти мне с этого места: под "такими" Соня подразумевала Ингу! И вообще вся эта задушевная беседа на веранде была затеяна неспроста. Меня не покидало чувство, будто Соня пытается что-то у меня выведать. Опять же насчет Инги. Ох и угораздило меня, честное слово!

Я не придумала ничего оригинальнее, чем пару раз нарочито протяжно зевнуть: мол, в сон меня заклонило на свежем подмосковном воздухе. Конечно же, Соня догадалась, что моя внезапная сонливость всего лишь уловка, но строить мне новые козни не стала, отпустила восвояси. Я поднялась в мезонин, где было довольно-таки душно, распахнула настежь окно и попыталась уснуть.

Напрасная затея, сон ко мне не шел, а тут еще комары с улицы налетели. Тогда я закрыла окно и стала гоняться за ними со свернутой в трубку пожелтевшей газетой, видимо, давно уже валявшейся на подоконнике, но особых успехов на этом поприще не достигла. Пришлось мне провести бессонную ночь в духоте, под заунывное гудение комариной эскадрильи. Только под утро, уже на рассвете, мне удалось задремать, но очень скоро самые нескромные солнечные лучи стали вовсю шарить по дощатым стенам мезонина, те, в свою очередь, раскалились, как кровельное железо, и я была вынуждена сбежать из этого райского уголка над крыльцом.

Семейство долгоносиков в полном составе пребывало на веранде. То ли собирались завтракать, то ли только что позавтракали.

- Как спалось? - с фальшивой приветливостью осведомился Толик. Как будто он не знал, что их мезонин и крепкий ночной сон - две вещи, совершенно несовместимые.

- Спасибо, хорошо, - с не менее фальшивой бодростью отрапортовала я и предупредила следующий вопрос решительным заявлением:

- Пойду-ка я немного погуляю.

Долгоносики не стали чинить мне препятствий, зато возле калитки дорогу мне преградил лохматый черный пес, насколько я понимаю в собаках, беспородный, но большой. Пес не лаял, не оскаливался и не выказывал никаких прочих признаков агрессии, напротив, дружелюбно помахивал полным репьев хвостом, лежа посреди тропинки, но я застыла как вкопанная. Кто знает, что там у него на уме?

- Буян! Буян! - крикнула псу Соня и добавила уже для меня:

- Он не тронет.

И все же я не стала рисковать, аккуратно обошла лежащего пса и чуть не вприпрыжку поскакала к синей палатке на другой стороне улицы. Там, правда, путного было мало, так что пришлось мне удовольствоваться пакетиком жареного картофеля и персиковым йогуртом в пластиковом стаканчике, просроченным, как выяснилось впоследствии. Но я, полная свежих воспоминаний о вчерашнем Сонином бульоне, все равно его съела. Потом прошлась по поселку, оказавшемуся ненамного больше, чем можно было увидеть с мезонина, и вернулась.

Веранда была пуста, а Буян по-прежнему загорал поперек тропинки. Я попробовала завязать с ним неформальный контакт, скормив ему остатки чипсов. Буян отнесся к моей затее благосклонно, хотя того, что я высыпала из полупустого пакетика, было явно недостаточно.

- Хорошая, хорошая собачка, - залебезила я перед кобелем и предприняла робкую попытку почесать его за ушком.

Буян не возражал. Надо же, какая добродушная псина, ничего общего с хозяевами. Согласитесь, просто удивительно, что Соня и Толя держат такую бесполезную, с куркульской точки зрения, собаку.

В дом идти мне совершенно не хотелось, и я от нечего делать занялась обследованием прилегающей к "Броненосцу "Потемкину" территории, достаточно обширной, между прочим. Буян трусил со мной рядом, время от времени громко позевывая и в порядке устрашения мух клацая зубами.

Участок был довольно обширным. Хватило и на грядки, и на клумбы, и на дикорастущие сосны у забора. Мне не терпелось посмотреть на пресловутые "иллюминаторы" в подвале. Таковые действительно имели место, но с улицы их не разглядеть, только со стороны двора. Кстати, с тылу дом еще оставался почти в первозданном виде. В смысле, следов недавнего ремонта здесь было поменьше. Зато наблюдались следы прокладываемой канализации - длинная траншея тянулась через весь участок и уже подступала к задней стене дома.

Внезапно Буян насторожился и навострил свои лохматые уши. Прямо над нашими с Буяном головами кто-то жалобно запищал. Мы с Буяном переглянулись, а писк повторился и стал еще жалобнее прежнего.

Это на чердаке, сообразила я не без подсказки Буяна, который бросился к приставленной к дому деревянной лестнице, упиравшейся в небольшое чердачное окошко, и залаял, оглядываясь на меня. В круглых Буяновых глазах застыл немой упрек: чего, мол, бездействуешь? Еще гомо сапиенс называешься!

Я еще немного послушала жалобное пищание и, плюнув на всяческие предосторожности, стала взбираться по лестнице. Не без труда просунулась в довольно-таки узкое чердачное окошко и сразу расчихалась. Пылища там была неимоверная, а еще духота и темень. Попробуй-ка разбери, кто тут пищит. Пришлось немного подождать, пока глаза привыкнут к полумраку. А уж когда это произошло, я увидела большую пушистую кошку, свернувшуюся калачиком у проходящей посреди чердака печной трубы. Кошка тоже увидела меня и зашипела.