Невезуха на все сто - Елена Яковлева

Выпалила, а сама подумала, что если она убила Юриса, то кто ей сейчас помешает проделать то же самое со мной, и осторожно так, дрожащей рукой, хвать пистолет с полу Чтобы опередить, а может, и защититься, коли понадобится.

А Инга, до того момента белая как стена, вся пошла красными пятнами, затряслась будто в припадке и зарыдала.

- Все... Вижу, что ты мне и вправду не веришь! Да как ты только могла про меня такое подумать! - причитала она. - Подумать, что я.., я.., я могу на тебя руку поднять.

Мне и самой уже стало стыдно, я бросила этот проклятый пистолет туда, где он до того валялся, и отерла руку о штопаную штанину брезгливо, словно держала холодную жабу.

- А что же мне еще думать? Ты же все врешь, врешь!

Инга перестала рыдать и грустно уставилась мне в переносицу.

- Хорошо, я все расскажу. Это, я знаю, покажется тебе ужасным, но не торопись делать выводы раньше времени. Прежде дослушай меня до конца, даже если тебе моя история покажется слишком длинной.

- Ничего, мне теперь торопиться некуда.

- Тогда слушай меня и не перебивай. Я хотела убить Ованеса. Не сама, конечно, Юриса собиралась нанять, и пистолет этот его, Юриса.

Мамочки, что тут со мной сделалось после таких-то Ингиных речей, вы и представить себе не можете! Я открыла рот, но тут же закрыла его. Пусть уж выкладывает все до конца, я ведь обещала слушать не перебивая.

- Я же тебе уже говорила, что никогда не любила Ованеса... - давилась слезами Инга. Нашла чем удивить, когда это было ясно с самого начала и без ее объяснений. - Ну... Просто мне хотелось вырваться из этого порочного круга, который нас затягивает от рождения, ты понимаешь, конечно... Когда месяцами копишь, чтобы купить сапоги, какие тебе нравятся до безумия, даже ночами снятся. А потом ты едешь в троллейбусе, и пьяная в дым рожа наступает тебе на ногу со всеми вытекающими последствиями: каблук сломан, кожа потрескалась. Мечта заскорузлым ботинком втоптана в грязь... И ты думаешь: а ведь кто-то меняет эти сапоги каждый день и чем он, то есть она, лучше тебя? Видела я таких - глянуть не на что, а упакованные с ног до головы, сидят себе, треплются по мобильнику в дорогушей машине...

Ну да, старая песня о главном. Могла бы и не рассказывать. Только самые крепкие орешки вроде меня в состоянии держать в узде свои страсти, когда по ящику с утра до вечера талдычат: срочно бросайте все живое и мертвое и приезжайте к нам. Нет, лучше к нам! А у нас проверенные временем кондиционеры! А у нас стиральные машины! А у нас замечательные машинки, которыми можно обрить любимого мужа под Котовского! И что с того, что ты в этот момент сидишь в пятиметровой кухне и под аккомпанемент протекающего крана грызешь засохший бутерброд с позавчерашней колбасой? Такое впечатление, что уже у всех есть ЭТО и только ты одна на всем свете осталась в линялом халате и колготках со стрелками!

- Это гедонизм. Ты пала жертвой гедонизма! - Я с ходу поставила Инге неутешительный диагноз.

- Ты же обещала не перебивать, - сверкнула она полными слез глазами.

- Ладно, молчу, - пообещала я, хотя одному богу известно, до чего трудно мне было сдерживаться, имея острое желание от души "повоспитывать" свою малодушную подружку.

- А к черту, пусть будет бл...дунизм, наплевать! - Инга перестала плакать и громко шмыгнула носом. - Не всем же быть такими идейными, чтобы выходить замуж по любви. - Не ведая того, Инга влепила мне звонкую оплеуху - в фигуральном смысле, конечно, а не в прямом. Я ведь тоже вышла замуж не по любви. Но и не по расчету, как Инга, а только чтобы не засидеться в девках. Так чем я лучше ее, спрашивается? Мне бы молчать в тряпочку, а я еще пытаюсь других поучать. Вот вам типичнейший пример, элементарно доказывающий, что проповедовать всегда легче, чем исповедовать!

- Все эти моральные штучки - они уже сто лет как устарели, продолжала Инга в запале. - Вот когда у тебя все есть, тогда, пожалуйста, а с голой задницей - сиди и не вякай. Что интересно, Ованес то же самое говорит, только с сильным акцентом, - усмехнулась она сквозь слезы. - Он вообще... Он вообще... По большому счету, он, может, и Покемон, как ты его называешь. Он никогда не скрывал, что купил меня, так и говорил... При других говорил, что самое обидное. И не только при этих Джульеттах и Гамлетах, но и при людях, которые ко мне нормально относятся. Ты... Ты не знаешь, что он со мной сделал! - Инга закрыла лицо руками. - Он меня всю выел изнутри, как червь, и однажды я с ужасом обнаружила, что я пустая, ПУСТАЯ!

Инга замолчала. Молчала и я, потому что не знала, что сказать. Редкий случай, между прочим. Даже редчайший.

- Ну вот, - Инга изливала душу на полную катушку, - теперь можно перейти к самому главному. Как я собралась его убить. Только не затем, чтобы сделаться богатой вдовой, хотя и от его состояния я отказываться не собиралась, потому что рассматривала его в качестве компенсации за понесенные мной моральные потери. Я хотела казнить Ованеса по суду, как совершившего преступление против человечности. Суд, как ты понимаешь, был мой и Приговор тоже. Оставалось только найти его исполнителя. Я искала его долго...

- Эти твои романы?.. - внезапно прозрела я.

- Вот именно, - кивнула она, - нужны мне были эти козлы! Я просто подыскивала нужного человека. Юрис показался мне подходящим на эту роль. Потому-то наши отношения и затянулись, я его изучала, годится он или нет. Мы с ним даже договорились, я пообещала заплатить ему крупную сумму. Думаю, что слишком крупную, я ведь не знаю расценок на такие дела... Короче, все было на мази, но тут в дело вмешались эти моральные штучки-дрючки, про которые ты так любишь распространяться. Замучили меня угрызения совести проклятущие, замучили - и все! Поняла я, что потом мне до конца дней каяться, и решила: пусть живет. В общем, я его помиловала или амнистировала - не знаю, как правильно.

Не поверите, но с моей души громадный булыжник свалился. Ованеса, как вы уже догадались, я никогда не любила, местами даже ненавидела, но смерти ему не желала. Особенно от Ингиной руки. При том что, если бы его, к примеру, машина случайно сбила или, скажем, внезапный инфаркт хватил, я бы сильно убиваться не стала.

- А Юрис, - Инга опустила глаза и уперлась взглядом в валявшийся на ковре пистолет, - он не мог так просто отказаться от этой идеи. Вернее, все было еще ужаснее. Он... Он заявил, что все равно убьет Ованеса, и теперь... Теперь мне пришлось обещать, что я заплачу ему еще больше, лишь бы он этого не делал. А пистолет я у него потихоньку вытащила. Он разделся и лег в постель, а я сказала, что приму душ и, приду. А сама сунула пистолет в сумку - и за дверь. Это было как раз в тот день, когда все это случилось, ну, когда его кто-то убил... Но это не я, не я! И почему я этот поганый пистолет сразу не выбросила?! А теперь ты мне не веришь, я же вижу, не веришь!

- А ты бы поверила? - спросила я, изо всех сил стараясь быть строгой, но справедливой.

- Я бы? - Инга задумалась, а потом призналась с тяжким вздохом:

- Пожалуй, нет. Слишком все не правдоподобно выглядит. Но клянусь, все именно так и было. Ну поверь мне, поверь в последний раз!

- Допустим, я тебе поверю, - отозвалась я со вздохом. - Где гарантии, что ты меня не обманешь в очередной раз? Ну кто тебе не давал рассказать об этом еще тогда?

- Сначала я растерялась. - Инга с невероятной тщательностью разглаживала невидимые морщинки на своей коротенькой юбочке. - Потом подумала, что не так уж это и важно, если мы решили избавиться от... От трупа. Мне даже казалось, что это всего лишь дурной сон. Наступит утро, выглянет солнышко, и от него не останется и следа.

- Но солнышко не выглянуло, - едко заметила я, - а ты продолжала делать вид, будто ничего не случилось. И тебе это вполне удавалось. Конечно, ведь не в твоей кровати его застрелили, а в моей. Ты благополучно взвалила все это на мои плечи. Конечно, я же двужильная, все выдержу. Черт, до чего же мне стало себя жалко, я с трудом слезы сдерживала!

Я-то сдержалась, а вот Инга снова заревела.

- Ну Танечка, ну лапочка, - выводила она почему-то басом, наверное, потому, что нос у нее распух от слез, - ну прости меня, подлую, я не со зла, честное слово, не со зла-а-а... Ты же моя единственная подруга, без тебя я пропаду, пропаду-у-у...

Считайте меня кем хотите, но очень скоро я составила Инге компанию - в смысле, тоже стала выводить рулады носом и приговаривать, давясь слезами:

- А я не двужильная...Я.., я тоже хочу тепла и.., и любви, между прочим... И в дружбу верить хочу... А ты меня так, так!..

- Ну-у Танечка, ну-у ягодка, - Инга уже сипела от избытка чувств, хочешь, я перед тобой на колени встану! - И, не дожидаясь моего на то благословения, с размаху плюхнулась на ковер, прямо на злосчастный пистолет. Чуть коленную чашечку не расшибла!

Не знаю, как на вас, а на меня подобные сцены действуют почище "мыльных" сериалов. Я заголосила и бросилась Инге на шею.

Не представляю, сколько мы так просидели, уткнувшись мокрыми хлюпающими носами друг дружке в плечо, поминутно всхлипывая и посылая господу малоразборчивые молитвы дрожащими жалобными голосами. А кончилось это - чем бы вы думали? Полным примирением, естественно. Для порядка и острастки я, конечно, взяла с Инги парочку страшных клятв, но тем, собственно, и ограничилась. Вот такая я великодушная. Дура из Виллабаджо.