Московский вектор - Роберт Ладлэм

Юденича бросило в дрожь. Он снова кивнул.

Москва

Эрих Брандт сошел с эскалатора и очутился в просторном подземном зале станции метро «Новокузнецкая» в окружении спешащих домой сменных рабочих. Даже в столь поздний час грохочущие поезда продолжали ездить по тоннелям с интервалом в две-три минуты. Система Московского метрополитена - лучшая в мире, перевозит за сутки почти миллион пассажиров, больше, чем лондонская подземка и нью-йоркская, вместе взятые. В отличие от тоскливых станций Запада, почти каждая из московских являет собой истинное произведение искусства и поражает красотой архитектурных ансамблей. Сооруженные с целью показать, насколько крепка мощь ныне не существующего Советского Союза, московские станции метро богато украшены мрамором, рельефной резьбой, скульптурами, громадными люстрами.

Брандт остановился, рассмотрел коричневато-зеленые барельефы на стенах - эпизоды боевых операций и медальоны с изображением славных военачальников, в том числе и маршала Кутузова, сражавшегося с Наполеоном при Аустерлице и в Бородино. На высоком изогнутом потолке красовались мозаичные картины: улыбающиеся лица рабочих и крестьян, безгранично довольных своей советской жизнью.

Блондин криво улыбнулся. Станцию «Новокузнецкая» построили в 1943 году, в разгар ожесточенных боев против нацистов. Весь ее облик говорил об уверенности в победе над Гитлером. Прекрасное место выбрал для встречи со знакомым из Восточной Германии, которого явно недолюбливал, Алексей Иванов. По-видимому, кроме всем известной шпионской утонченности, глава Тринадцатого управления был не лишен и грубоватого чувства юмора.

Мгновение спустя Брандт заметил седовласого российского разведчика, мирно сидящего на мраморной лавке, и подошел к нему.

- Герр Брандт, - негромко произнес Иванов.

- Я принес вариант ГИДРЫ, который вы заказывали, - сообщил Брандт.

- Покажите.

Блондин открыл портфель, не снимая кожаной перчатки, извлек термос размером с банку колы, поднял крышку и достал наполненный прозрачной жидкостью пузырек.

Иванов взял его и поднял к свету.

- Яд замедленного действия, а с виду настолько невинный. Потрясающе, - пробормотал он. - А как мне убедиться, что в склянке не обычная вода из-под крана?

- При всем желании - никак. Придется поверить мне на слово.

Глава Тринадцатого управления усмехнулся.

- Верю я далеко не каждому, герр Брандт. Особенно когда речь идет о деле, в которое приходится вкладывать более миллиона евро государственных денег.

Ухмыльнулся и бывший офицер «Штази».

- Прекрасно вас понимаю, но помочь ничем не могу. Мы с Ренке выполнили ваше пожелание. Назначив при нынешних обстоятельствах весьма разумную цену. Доверять нам или нет - дело ваше.

Иванов проворчал:

- Ладно, я заплачу оставшуюся часть, сегодня же распоряжусь, чтобы деньги перечислили в Швейцарию. - Он еще раз поднял бутылочку к свету, рассмотрел ее и с прищуром взглянул на Брандта. - А что, если наши ученые проведут анализ и раскроют ваши технологические секреты? Тогда вы с Ренке нам больше не понадобитесь.

- Попробуйте. - Блондин пожал широкими плечами. - Ренке утверждает, что такая попытка обречена на провал. Все, что ваши ученые обнаружат, так это несколько фрагментов ни для чего не пригодного генетического материала в море умирающих бактерий.

Руководитель Тринадцатого управления медленно кивнул.

- Жаль. - Он вернул пузырек на место и убрал термос в карман пальто.

Брандт молчал.

- И еще, герр Брандт, - вдруг добавил Иванов. - Теперь, когда мы переходим к последней фазе военной подготовки, особенно важно, чтобы секрет ГИДРЫ не стал достоянием посторонних. Американцы не должны о ней знать.

- Кирьянов и Петренко убиты, - уверенно произнес Брандт, не подавая вида, что мысль об исчезнувшем подполковнике Джонатане Смите ему самому никак не дает покоя. - Больше ГИДРЕ ничто не грозит, - солгал он.

- Прекрасно. - Иванов улыбнулся, но в его темно-карих глазах не мелькнуло и тени веселья. - Вы ведь понимаете, сколь огромная на вас лежит ответственность?

На лбу Брандта проступили мельчайшие капельки пота.

- Конечно, - ответил он.

- Тогда доброго вам вечера, дружище. - Глава Тринадцатого управления поднялся со скамьи. - До поры до времени беседовать нам больше не о чем.

Глава 15

18 февраля

Фиона Девин в длинном пальто с меховой оторочкой вышла на станции метро «Боровицкая», повернула на юг и осторожно зашагала по обледенелому асфальту, выделяясь среди толпы пешеходов, спешащих в рассветный час на работу, удивительной грациозностью поступи. Было утро, но темнота еще не совсем рассеялась. Недалеко от метро возвышалось над улицей сооружение дворцово-усадебного типа с массивным каменным фундаментом. Белый фасад постройки украшала колоннада, объединяющая второй и третий этаж, и витиеватая резьба крышу увенчивал легкий бельведер.

Фиона улыбнулась. Константин Малкович обитал в одном из красивейших московских зданий, на видном месте. Миллиардер был известен своей расточительностью и стремлением к величию. Дом Пашкова построили в конце восемнадцатого века по заказу богатейшего дворянина Петра Пашкова, человека, задавшегося целью стать владельцем самой красивой в Москве усадьбы, расположенной на холме, обращенной главным фасадом в сторону самого Кремля.

После Октябрьской революции 1917 года в здании разместили Государственную библиотеку - около сорока миллионов бесценных книг, газет, журналов и фотографий.

Приняв решение превратить Москву в один из центров мировой бизнес-империи, Малкович пожертвовал более двадцати миллионов долларов на восстановление российских архивов. И в благодарность получил разрешение устроить несколько личных офисов на верхнем этаже Пашкова дома.

В храме Христа Спасителя, когда-то уничтоженном Сталиным и недавно заново отстроенном, звонили колокола. Было начало десятого. Встретиться с Малковичем Фиона договорилась в девять пятнадцать.

Прибавляя шагу, она вспорхнула по широким каменным ступеням к парадному входу. Дежурный со скучающим видом отыскал ее имя в регистрационном журнале и указал на главную лестницу. Наверху два неулыбчивых охранника тщательно изучили ее удостоверение, фотоаппарат и диктофон и попросили пройти через так называемую «рамку» - металлоискатель, - проверяя, не принесла ли она с собой оружия.

Дальше Фиону сопровождали две хорошенькие девушки. Провели по коридору и через огромный и шумный внешний офис, где, сидя за многочисленными компьютерами, подчиненные Малковича вводили в базы данные и общались по телефону с фондовыми биржами по всей Европе. Одна из девушек взяла у Фионы пальто и исчезла. Вторая проводила в офис поменьше - восхитительно декорированный личный кабинет Константина Малковича.

Из трех больших окон открывался великолепный вид на стены, башни и золотые купола Кремля. В других стенах, в углублениях, освещенные специальными лампами с потолка, красовались многовековые оригиналы русских православных икон. Пол устилал толстый персидский ковер. Малкович сидел за письменным столом - творением восемнадцатого столетия - спиной к окнам. О нынешних временах в кабинете напоминали лишь плоский компьютерный экран и ультрасовременные телефонные аппараты.

Миллиардер поднялся с кресла и вышел из-за стола навстречу гостье.

- Добро пожаловать, мисс Девин! - воскликнул он, оголяя в широкой улыбке идеально белые ровные зубы. - Обожаю ваши статьи. А от последней, в «Экономисте» - о преимуществах налоговой системы в России, - вообще в полном восторге!

- Не преувеличивайте, - спокойно ответила Фиона, пожимая руку Малковича и тоже улыбаясь. Экспансивность - его прием, сразу поняла она. Давно освоенный метод воздействовать на тех, кого он надеется себе подчинить. - Эта статья - всего лишь несколько тысяч слов анализа. Кстати, я слышала к составлению нового налогового кодекса вы лично приложили руку?

Малкович пожал плечами.

- Руку? Ну, не то чтобы. - У него заискрились глаза. - Возможно, и добавил от себя словечко-другое. Только и всего. Человек я сугубо коммерческий и в дела внутренней политики государства предпочитаю не особенно вмешиваться.

Фиона никак не отреагировала на очевидную ложь. Согласно ее источникам, попытка удержать Малковича в стороне от политической кухни была равносильна потуге не позволить изголодавшемуся льву сожрать лежащего у него перед носом жирного ягненка.

Малкович оказался выше, чем Фиона представляла; гриву седых волос он коротко стриг лишь по бокам и сзади. Глубоко посаженные светло-голубые глаза мгновенно выдавали его славянское происхождение. А беглая английская речь свидетельствовала о долгих годах, которые он провел в Британии и Америке - сначала как студент Оксфорда и Гарварда, позднее как преуспевающий бизнесмен, инвестор и перекупщик собственности.