Анжуйцы - Серж Арденн

Чарли растопырив пальцы, выставил пере собой ладони. Лекарь глубоко вздохнул.

– Не следует все переводить на деньги. Есть вещи более важные, чем презренный металл, во всяком случае, для меня.

– Ваше дело сударь, меня это ни ком образом не касается, поступайте с деньгами как вам заблагорассудиться. А теперь, я хочу, что бы вы мне пообещали, что сделаете, как я прошу!

Их взгляды столкнулись. Бакстон напряженно ждал ответа лекаря.

– Хорошо, я сделаю всё, о чём вы просите.

– Вот и прекрасно!

Воскликнул англичанин и поднялся на ноги.

***

Оставшись наедине с невиданными зверьками Буаробер, всё же решился поймать одного из них. Юркие грызуны, учуяв незнакомца, демонстрировали чудеса верткости и прыти. Приору никак не удавалось поймать, хоть одного из них. Согнув ноги в коленях, он метался по темному углу, с азартом охотясь на невиданных куи. И вот неосторожный пируэт и прелат с улыбкой повалился на кучу сена, предвкушая мягкость приземления. Но вопреки надеждам падение выдалось болезненным. Его спина натолкнулась на край весьма твердого предмета. Буаробер схватился за ребра, издав протяжный стон.

Он с негодованием разворошил сено и к великому недоумению обнаружил там потертый ларец.

Прелат изумленно уставился на предмет, напоминавший матросский рундук. Буаробер с опаской оглянулся на дверь, за которой скрылся аптекарь. Осторожно подняв крышку сундучка, он заглянул вовнутрь. Сверху лежали сложенные в стопку бумаги, очевидно письма. Прелат, не в состоянии справиться с любопытством, в нерешительности достал верхнее и пробежался глазами по строкам, выведенным ровным, аккуратным почерком.

ПИСЬМО: «Альдервейден, соблаговолите ответить на мое послание, в противном случае я буду вынужден полагать, что вы противитесь моей воле. Я не стану вам угрожать, но предупреждаю, если вы не укажите места, где я могу отыскать свою дочь, вас ожидает смерть»>

Внизу, вместо подписи, стоял знак в виде четырех мечей с сомкнутыми остриями, образовывающими крест, заключенный в дубовый венок и две литеры «С» и «N». Буаробер осмотрел конверт и увидел надпись, «Париж. Предместье Сен-Жермен, Аптека мэтра Альдервейдена, на улице Шасс Миди»

Он на миг задумался и, уже без колебаний взял следующее послание. Лист дешевой, коричневатой бумаги, был исписан корявыми, неряшливыми буквами.

ПИСЬМО: «Любезный мой брат Себастьян, вот мы, как ты и велел, перебрались в Брюгге. Слава Всевышнему, денег, которые ты прислал и тех, что мы выручили за скот и наш домик в деревне, хватило на переезд и на то, чтобы обзавестись хозяйством в этом славном городе. Мы купили совсем маленький, но справный домик на берегу канала, недалеко от церкви Богоматери, где нашел покой Карл Бургунский6, с теплицей и колодцем. Рууд, по случаю, обзавелся парой крепких брабиносов7 и повозкой, что даст нам возможность жить не хуже других. Девочкам здесь хорошо. Вместо нашего деревенского пастора, что обучал грамоте Камиллу и Мадлен, мы нашли студента, который за умеренную плату будет продолжать с ними заниматься, как ты велел. Спасибо тебе за все. Любящая тебя сестра, Марта Ванбрёкелен»

Приор увидел, что письмо, так же адресовано мэтру Альдервейдену, хозяину аптеки на улице Шасс-Миди. Он погряз в раздумье. На лестнице послышались шаги лекаря. Буаробер спрятал бумаги, припорошил сеном рундук и выбрался из-за загородки. Он едва успел отряхнуть платье от соломы, как в дверях появился аптекарь.

1 фиельтро – плащ с воротом и капюшоном, не длиннее чем до средины икры.

2 золотарь – (здесь) тот, кто занимается очисткой выгребных ям.

3 Шпангоут – поперечное ребро корпуса судна. Слово «бизань» прибавляется к названиям всех частей рангоута, такелажа и парусов, крепящихся на бизань мачте.

4 куи – морская свинка.

5 паписты – обидное прозвище католиков.

6 Карл Смелый 1433– 1477, герцог Бургунский, последний из династии Валуа.

7 барбинос – порода лошадей.

ГЛАВА 16 «Анжуйцы в Лез-Узаж»

ФРАНЦИЯ. ПРОВИНЦИЯ ОРЛЕАНЕ. ГОРОДОК ЛЕЗ-УЗАЖ.

После ужина, в компании испанского дворянина, трое анжуйцев поднялись в свою комнату и до поздней ночи совещались, разрабатывая план действий на завтрашний день. Друзья единодушно сошлись на том, что не мешало бы выйти в город, пройтись по улицам и трактирам, послушать разговоры горожан и оглядеть подходы к замку Реё.

Поутру, наспех позавтракав, они принялись к осуществлению задуманного. Бросив жребий, Сигиньяку выпало остаться на постоялом дворе, на случай если прибудет де Самойль или явиться человек от него с новостями из Парижа. Де База должен был осмотреть южную часть городка, де Ро, соответственно, северную. Выйдя из таверны, молодые люди разошлись в разные стороны, под пристальным взглядом Сигиньяка, наблюдавшего за ними из открытого окна.

Прошло немало времени как друзья покинули таверну, петляя по узким улочкам, маленьким площадям и базарам, изображая из себя незадачливых зевак праздно шатающихся по городу. Де База в третий раз, оказавшись на перекрестке, с которого открывался великолепный вид на портал величественного собора, вследствие чего Гийом и запомнил это место, решил зайти в харчевню, под названием «Старая кастрюля». Его желание утолить жажду омрачалось предвкушением непременного окунания в докучливые насущные разговоры горожан, которые он уже имел несчастье слышать в нескольких отведанных им заведениях. Подобная пустая болтовня, дрязги, вздорные сплетни являлись тягостным испытанием для кипучей натуры темпераментного шевалье, к тому же не на пядь не приближали его к заведомой цели. Де База сделал уже несколько шагов по направлению к двери кабачка, когда услышал брань, шум, женский крик, и перед ним предстала следующая картина: сухая, тощая, растрепанная старуха, похожая на хищную, недобрую птицу, впилась костлявыми пальцами в руку молоденькой девушки и тащила её к дверям одного из близлежащих домов. Девушка отбивалась, вырывалась и звала на помощь. Под вторую руку, извивающуюся от беспомощности юную особу, тащил ещё не старый, седой мужчина в потертом синем плаще, прикрывающем длинную шпагу, притороченную к поясу. Он, как впрочем, и старуха, оставался равнодушным и не придавал ни малейшего значения яростным, но тщетным попыткам девицы обрести свободу.

С противоположной стороны улицы, где, собственно, и располагалась упомянутая харчевня, на мостовой, под трактирной вывеской, было выставлено несколько столов, за которыми благочестивые горожане, попивая вино, не без интереса наблюдали за происходящим, подбадривая старуху и её помощника непристойными фразами, вызывающими веселость и смех у захмелевших обывателей.

Де База узрев посягательства на честь молодой женщины, без колебаний ринулся на помощь.

Здесь уместно было бы отметить, тем пояснив уважаемому читателю, что мессир Гийом де База был человеком отважным и безгранично благородным, но обостренное чувство справедливости и необузданный темперамент сего отчаянного рыцаря, зачастую не позволяли ему трезво и спокойно оценивать ситуацию. Он являлся тем бескомпромиссным и безоглядно храбрым кавалером, который, невзирая на неотвратимую пагубность задуманного предприятия, бросается на врага, не опасаясь за последствия, каких бы неприятностей и бед они не сулили.

Именно поэтому, даже не подумав об осторожности и пренебрегая осмотрительностью, не колеблясь ни мгновения, шевалье бросился на помощь женщине. Вихрем подскочив к троице, он легким движением руки стряхнул старуху и ударом кулака уложил седого господина. Мужчина упал навзничь, застонав, и лицо его залила липкая теплая кровь. Заседавшие за столами горожане настороженно затихли в предвкушении кровавого побоища, отгородившись от происходящего, наспех возведенной стеной безучастия. Старуха же, едва устоявшая на ногах, с испугом, в котором таилась невидимая угроза, взглянув на Гийома, жалобно заблеяла, отступая к двери одного из домов.

– Сударь, что вы, это ж моя племянница, неблагодарная дрянь, не хочет возвращаться домой, распутная девка!

Девушка, прячась за спину спасителя, всхлипывая, пытаясь унять переполняющую её обиду и страх, возмущенно воскликнула:

– Вовсе я вам не племянница, старая вы Цапля!

Доковыляв до двери, при этом не на миг не выпуская из поля зрения, девицу и анжуйца, старуха отворила верхнюю створку, властным, громким и скрипучим голосом, прокричал:

– Эй! Поль, Жак – все сюда, тут защитничек объявился!

На зов старухи, как пчелы из улья, один за другим, на улицу выпорхнули семеро молодцов, вскочил и седой, приложив платок к кровоточащему носу. Де База, узрев опасность, выхватил шпагу и кинжал. Восемь пар глаз излучавших неприязнь и надменность, вызванную полным превосходством, уставились на Гийома. Их кривые усмешки свидетельствовали о непреклонном желании совершить скорую расправу над сколь благородным столь непредусмотрительным противником, который дерзнул посягнуть на установленные ими уличные законы. Предчувствие легкой победы предавало молодцам смелости, а врожденное отвращение к любым проявлениям благородства, вселяло ненависть к столь великодушному молодому дворянину. Четверо из восьми злодеев, противостоявших, едва не дрогнувшему анжуйцу, были вооружены шпагами, в руках у троих, угрожающе, красовались дубины, а рыжий коротышка в кожаном жилете, хмуро сжимал в мозолистых ладонях ясеневое древко увесистой алебарды. Именно он, обуреваемый острым желанием проучить незнакомца, с истошным криком бросился на противника, увлекая за собой разбойничью гурьбу.