«Клубок» вокруг Сталина - Рудольф Баландин

Получается, что никакой организации антисталинского толка не было (о том, что она «контрреволюционная», говорить не приходится: троцкисты, в отличие от сталинистов, были за мировую революцию; с этой точки зрения Сталин был более «контрреволюционен», во всяком случае, в мировом масштабе). По такой версии, И.Н. Смирнов и его единомышленники оставались верными сталинцами или, во всяком случае, мирились с его диктатурой и генеральной линией, позволяя себе лишь некоторые «кухонные» разговоры по аналогии с многими диссидентами 1960-х годов.

Эта версия наносит, как нам представляется, идейный удар прежде и более всего по тем непримиримым оппозиционерам, которые противостояли Сталину и его курсу. Есть все основания полагать, что это были достаточно смелые и принципиальные противники Сталина.

Расскажем об одном из идейных руководителей упомянутой группы — об Иване Никитиче Смирнове (были еще два его однофамильца, ушедших в оппозицию: В.М. и А.П. Смирновы). Это была крупная и колоритная личность. Выходец из крестьянской семьи (после пожара отец стал чернорабочим, а мать прислугой), он, окончив городское училище в Москве, работал на железной дороге, затем на фабрике. В 1898 году вступил в социал-демократическую партию. Стал большевиком; неоднократно арестовывался и ссылался. В 1905 году участвовал в московском декабрьском вооруженном восстании. В Февральскую революцию 1917 года был одним из руководителей военной организации большевиков в Сибири. Перед октябрем создал партийное издательство «Волна». Затем в Гражданскую войну состоял членом РВС Восточного фронта, возглавлял Сибирское бюро ЦК РКП(б).

Его называли «победителем Колчака» (на эти лавры не по праву претендовал Тухачевский) и «Сибирским Лениным». Правда, кремлевский Ленин не ладил с Сибирским и выступил в 1921 году против переизбрания Смирнова в состав ЦК. Однако через год Троцкому удалось добиться назначения Смирнова на пост руководителя Петроградской губернской партийной организации, а также членом президиума ВСНХ, начальником управления военной промышленности. После резкого ослабления власти Троцкого, Иван Никитич в 1923–1927 годах стал возглавлять Наркомат почт и телеграфов СССР.

Он входил в состав руководства троцкистской, а с 1926 года троцкистско-зиновьевской оппозиции. Был исключен за фракционную деятельность из партии и отправлен в ссылку. Смирнов гораздо дольше отказывался капитулировать, чем Пятаков и Радек, а тем более Зиновьев и Каменев, «раскаявшихся» уже через считанные дни после отправки в ссылку.

Но в 1930 году «раскаялся» и Смирнов. Еще перед этим, осенью 1928 года, из своей ссылки в Сухуми он писал И.Н. Радеку: «Обостряющаяся нужда в городах: недостаток товаров и хлеба — создадут острую реакцию в них… Мне пишут из Москвы и Ленинграда о росте антисоветских настроений среди рабочих… Озлобление, растущее на почве усиливающейся нужды, сопровождается уменьшением доверия к руководству… Рабочий устал физически и морально. Его давит чудовищная безработица… Перспективы на рост его жизненного уровня нет… Мне смешна мысль, что они смогут держаться и делать политику. Вся экономическая обстановка против них».

В этом письме он предлагает «при наступлении кризиса выступить посредником между рабочим классом и руководством».

После того как Смирнов подверг себя самокритике (притворной), он был восстановлен в партии. И сразу же приступил к созданию антисталинской группировки. Вполне возможно, что в этом отношении он принципиально отличался от таких «капитулянтов», как Зиновьев, Каменев, Угланов, Смилга, Преображенский, которые вернулись к оппозиционной деятельности, по-видимому, только через 3–4 года после «раскаяния», когда обострилась экономическая и политическая ситуация в стране.

Судя по имеющимся в настоящее время данным, именно И.Н. Смирнов (а не Рютин или кто-то иной) был инициатором и одним из главных организаторов объединенного блока антисталинских подпольных групп.

В 1931 году произошло событие, долгое время хранившееся в тайне. Летом в торговом зале одного из берлинских универмагов «случайно» встретились два человека, которые давно знали друг друга. Один — Лев Седов, сын Троцкого и его правая рука, главный редактор «Бюллетеня оппозиции» (троцкистского печатного органа). Он еще подростком сопровождал отца в его поездках по фронтам Гражданской войны в знаменитом тогда бронепоезде председателя Реввоенсовета. Седов был членом ЦК комсомола и Исполкома Коммунистического Интернационала молодежи. Другой — командированный из СССР начальник строительства Нижегородского автомобильного завода… Иван Смирнов.

О чем могли беседовать — тайно — эти два человека? Судя по всему, они обсуждали планы совместной антисталинской (а не антисоветской) подпольной деятельности, договорившись о взаимных контактах и координации действий.

В.З. Роговин в своей обстоятельной книге «Власть и оппозиции» подробно рассказал о связниках между смирновцами и заграничным троцкистским центром. Среди них: старый большевик Н.П. Гавен, еще в 20-х годах публично заявивший о своем отказе Сталину в политическом доверии; бывшая чекистка Островская; полпред СССР в ряде европейских столиц Аросев (личный друг тогдашнего главы правительства В.М. Молотова) и другие.

Среди них выделялся Э.С. Гольцман — ответственный работник Наркомвнешторга. По своей работе он часто бывал за границей и регулярно встречался с Седовым.

После зиновьевско-каменевского процесса 1936 года Седов подчеркивал: «Эти два факта — то есть то, что свидания Смирнова и Гольцмана с Седовым действительно имели место, — единственные крупицы правды в море лжи Московского процесса».

Но единственные ли? «Троцкий и Седов были опытными конспираторами», писал французский историк и специалист по внутрипартийной борьбе в СССР П. Бруэ. Через них в Советский Союз попадало значительное количество «Бюллетеня оппозиции», в котором под псевдонимами печатались «смирновцы». От них Троцкий и Седов получали обширную информацию о многих сферах жизни в СССР. Ведь среди членов организации Смирнова были представители разных специальностей: рабочие, инженерно-технические работники, экономисты, преподаватели вузов, журналисты, хозяйственные руководители. Смирновцы работали во многих наркоматах и других высших советских учреждениях, имея доступ к очень важным сведениям «не для широкого пользования».

Кроме троцкистских существовали разрозненные зиновьевские малочисленные группы, порой не связанные между собой. С этим их состоянием было покончено после налаживания связей с Троцким. Например, Зиновьев действовал во многом через Рут Фишер, которая в 1924–1925 годах была генсеком ЦКК Германии (тогда Зиновьев был председателем Коминтерна).

Седов в «Бюллетене оппозиции» (1936 год) компетентно свидетельствовал о том, что в 1931 году произошло «оживление» групп троцкистов и зиновьевцев: «Люди из разных групп и кружков искали личного сближения, связей друг с другом… Поговаривали о том, что хорошо бы создать блок».

Но этими двумя направлениями вовсе не ограничивался фронт левой оппозиции. Крайний левый фланг занимали «шляпниковцы» («рабочая оппозиция») и децисты («демократические централисты»). В отличие от троцкистов, децисты никогда не «раскаивались» (искренне или притворно) и не отрекались от своих взглядов, не признавали своих «ошибок».

Одновременно с «левыми» подпольными организациями возникали и группы «правых». Среди них наиболее многочисленными были организации Н.Б. Эйсмонта — А.П. Смирнова и М.Н. Рютина — В.Н. Каюрова. Кроме них были представители «бухаринской школы» (его ученики), группа Яна Стэна.

По мнению П. Бруэ, в 1931 году Зиновьев и Каменев считали возможным и необходимым лишить Сталина поста генсека, а также установить связь с Троцким. Они делегировали Г.Е. Евдокимова (бывшего секретаря Ленинградского губкома партии) на встречу со «смирновцами», которая произошла на одном из московских вокзалов в служебном вагоне С.В. Мрачковского, работавшего тогда начальником строительства БАМа. Там Смирнов сообщил о своих встречах с Седовым. Об этом, основываясь на документальных данных, писал В.З. Роговин. Он ознакомился с рассекреченной частью архива Троцкого за границей, в частности, доказывая, что «именно И.Н. Смирнов стал инициатором создания широкого антисталинского блока, объединившего все основные старые и новые оппозиционные группы…» Блок этот «был настолько хорошо законспирирован, что органы НКВД узнали о его существовании только при подготовке первого Московского процесса в 1936 году».

В.З. Роговин делает следующий вывод: «Знакомство Сталина с письмами из СССР, печатавшимися в «Бюллютене оппозиции», с материалами следственных дел и агентурными сводками ГПУ… показывало, что против его политики резко настроены не только многие бывшие оппозиционеры, но и многие коммунисты, в 20-х годах не участвовавшие ни в каких оппозициях».