Жду, надеюсь, люблю... - Ирина Лобановская

— Ты провалишься, — твердила она. — А тебе нельзя потерять этот год, весной грозит армия! Лучше выбери что-нибудь попроще, полегче. Зачем тебе такой сложный институт? Там учатся одни блатные! Все по уму.

Но Слава обладал плюс ко всему недюжинными упрямством и волей.

— Нет, — невозмутимо отзывался он на все стенания матери. — Я хочу поступить именно туда, и я буду там учиться.

За время его экзаменов Марина вообще перестала спать. Но он поступил. Каким-то чудом. И своим собственным непомерным упорством и спокойствием. Окончил…

Марина зябко поежилась, плотнее запахнулась в теплый платок и глянула в окно на луну. Фантастически огромная, беловатая, она словно приклеилась к самому краю темно-синего неба, прилепилась к нему чересчур нежно, повиснув почти над землей и будто собираясь на нее опуститься.

Когда-то еще женихавшийся Ромка прочитал Марине такие строки:

О, луна, ты — единая,Проливающая свет!Ты — несущая свет человечеству!

Марина удивилась:

— А почему это луна одна-единственная несет свет человечеству? Куда же делось солнце?

— Дык… В поэзии остается то, что написал поэт. А создавал он стихи в определенное время и в определенном настроении. Творил, наверное, ночью, бессонница его мучила, сидел на луну уставившись. Солнца не видел, а видел только ее, большую и круглую. Она его вдохновила, и он, глядя на нее, взял и сочинил именно о ней. Так вот и получилось…

Летом после окончания института Слава исчез… Он уже получил рекомендацию в аспирантуру и осенью собирался опять учиться и преподавать на кафедре своего вуза. Он свободно владел несколькими восточными языками, в том числе и арабским. Плюс английский и французский.

Слава, Славочка…

Арина развила бурную деятельность, и по ее настоянию одна из центральных газет опубликовала заметку об исчезновении Вячеслава Бычкова. И попросила откликнуться свидетелей и тех, кто мог бы чем-то помочь в поисках пропавшего человека. Никто не откликнулся… А свидетели… Соседи по двору видели эту белую машину, куда спокойно сел Слава. И мужчину и женщину внутри. Но никто не запомнил номера автомобиля. Белая «Волга»… Никто в точности не сумел описать внешности сидящих в машине людей. Да и внешность изменить несложно. Более или менее запомнили водителя — он курил в открытое окно. Но и его описание ничего не дало.

«Мы хотим вам помочь…» — сказал Павел.

Что он имел в виду?

Когда Марина глянула на него, пытаясь сдержать рвущиеся вопросы и утихомирить вновь взбунтовавшуюся надежду, круглоголовый парень привычно отвел глаза.

— Извините, Марина Евгеньевна, пока рано об этом говорить. И я сейчас не могу сказать вам больше. В общем и целом…

Светлана смотрела на него укоризненно.

— Светка, перестань пиявить меня взглядом! Наверное, мне вообще не стоило пока трепаться, лучше было бы помолчать покуда, да вот не сдержался, виноват! У меня есть несколько вопросов к вам… Скажите, ваши сыновья дружили? И как они вели себя после исчезновения старшего?

Марина нервно смяла шаль на груди. Эту ее любимую пушистую серую шаль подарил ей когда-то Слава… На Восьмое марта…

— Петька? Ваня?! Да вы что?!

— Не пугайтесь так, — сам испугался Павел. Светлана сидела съежившись. — Никто на них не думает! И все-таки они оба косвенно могут нам помочь…

Иван сильно отличался от старшего брата с самого детства. Сутуловатый — Марина так и не сумела, как ни старалась, заставить его выпрямиться, даже спорт не помог, — всегда сумрачный, уткнувшийся взглядом себе под ноги, избегающий глядеть людям в глаза, чурающийся вечеринок и приятелей, при любом удобном случае забивающийся к себе в комнату и плотно закрывающий за собой дверь, Ванька всегда вызывал у Марины беспокойство и, что страшнее всего, недоверие. Она тревожно всматривалась в его лицо, пробовала его разговорить, расспросить, но неизменно натыкалась на хмурое молчание либо на недовольное невнятное бурканье в ответ. Иван не желал никого подпускать к себе близко. И ему пришлось рано выделить отдельную комнату, хотя это была немалая роскошь в их трехкомнатке. Вначале Слава жил с Ваней, потом он переехал к Арине, а Иван и Петька тогда поселились в своих комнатах в гордом и счастливом долгожданном одиночестве.

Вечерами Марина часто прислушивалась к тому, что происходило за дверями комнат сыновей. У Петьки постоянно звучала музыка да мурлыкал телефон, который упорно обрывали девушки-подружки. У Ивана стояла глухая тишина, лишь изредка прерываемая недовольным гудением перезагружающегося компьютера. В комнате он зудел по-комариному монотонно и постоянно, когда сын бывал дома. А дома он бывал часто — фирма, где он трудился после окончания института, ценила его как компьютерщика и предоставляла свободу действий. Поэтому Иван много работал дома, где ему было уютнее и привычнее.

Лишь иногда Ванька демонстрировал пример негативной реакции флегматика. В моменты, когда вдруг зависал комп, Иван говорил запредельно нордичным шепотом, с такой интонацией, словно неторопливо и деловито перечитывал фразу диктанта:

— Чтоб ты сгорел.

Компьютер к такому отношению привык и не очень обижался, хотя Петька пытался безуспешно убедить брата в том, что комп — это живой организм, со своим выдающимся умом и феноменальной памятью, а потому требует ласки, вежливости и дружелюбия. Иван отмахивался.

Не сложились у него отношения с отчимом и младшим братом. Петька избегал Ивана, хотя ссор между ними не возникало никогда. В силу безбрежной Петькиной контактности, бесконфликтности и миролюбивости, думала Марина. Но и Слава в последнее время тоже стал избегать Ивана. Все трое не жаловались друг на друга, не отвечали на поставленные в лоб вопросы об их взаимоотношениях, но жили врозь. И это пугало и настораживало Марину. Она печалилась о будущем сыновей.

Когда-то она радовалась, что у нее трое детей. Они вырастут дружными. И позже родители уйдут навсегда, но братья будут преданно заботиться друг о друге и друг другу помогать. Выросли… Но любить и помогать не научились или не захотели. Почему? Этот вопрос давно мучил Марину. Задавать его Володе было бессмысленно и даже несерьезно. Муж рассматривал подобные разговоры как пустые и не имеющие никакой значимости. Главные ценности жизни… В чем они, где? Марина стала горько думать, что в самых близких ей людях нет ничего человеческого, как это ни страшно признавать. Каждый из них поклонялся лишь себе и любил одного себя, совершенно равнодушный к остальным, безжалостный, холодный… И все они скроены на один образец.