Искусство любви - Екатерина Савина

Потом что я была далеко.

В неощутимом мире образов и наполненных жгучей энергией мыслей.

Я плыла между переливающихся субстанций, очень похожих на облака, только они сияли такими дикими сочетаниями цветов, что сразу можно было определить их неприродное происхождение.

Чем дальше я продвигалась, тем причудливее становились формы и цвета субстанций – вот они уже рвутся на отдельные куски и каждый кусок тут же обретает какую-нибудь знакомую мне форму – собаки, стула, холодильника, светильной лампы или фигурной бутылки средства для мытья посуды – бесчисленное количество предметов окружает меня. Вот летит прямо мне в лицо огромный нож, предназначенный, судя по всему, для работников скотобойни – но я, нисколько не пугаясь, продолжая свой путь и нож, едва прикоснувшись к моему телу, разбивается на тысячи осколков, каждый из которых немедленно становится каким-нибудь предметом – открытой книгой, компьютерной клавиатурой, посудомоечной машиной, кухонным столом или мобильным телефоном...

Я двигаюсь дальше.

Окружающая меня субстанция продолжает переливаться самыми немыслимыми цветами, разлетается на миллионы осколков, когда я приближаюсь, но предметы, форму которых принимает астральная субстанция, теперь совершенно другие – совсем не похожие на те безобидные табуретки и перчатки, которые я видела сначала.

Тигры, леопарды и слоны плыли мне навстречу. Где-то вдалеке, на сгустке астральной субстанции, принявшей форму небольшого пригорка призрачные тени укладывали упирающегося и беззвучно кричащего и молящего о помощи человека на кроваво-красное лежбище гильотины. Взмах руки – и огромный нож заскользил вниз. Что было дальше – я не видела, потому панораму мне перекрыло огромное стадо грифонов, гарпий, мантикор, драконов и тому подобных мифических существ. Непроизвольно я вздрогнула, увидев чудовищных размеров клыки и когти – но страшилища пролетели мимо меня, не обратив на мою жалкую персону никакого внимания.

Я поглядела вниз – огромная кроваво-красная воронка гудело в бессильной надежде затянуть безвоздушное пространство и призрачные фигуры в черную пустоту, которая сияла на самом ее дне.

Вот туда-то мне и нужно. Там я была уже не раз и всегда мне удавалось вернуться живой и невредимой... Посмотрим, как будет сейчас.

Резко изменив курс, я полетела вниз, а через несколько метров страшная сила грубо подхватила меня, закрутила и, выжав, словно постиранное белье, швырнула в страшную черную бездну.

Упала на сухой ковер листьев – аккурат под большой таежной елью.

Я поднялась и огляделась – лес... вернее, тайга. Как-то мне приходилось бывать в подобных местах, поэтому сейчас, давным-давно проникшись своеобразным очарованием таежной атмосферы, тайгу я не спутаю ни с чем.

Однако, зачем я здесь?

Я пришла в этот мир, чтобы искать волчицу, а оказалось в измерении, очень похожем на то, где я живу. Странно... может быть, я вернулась обратно?

Сейчас проверим.

Я дотронулась рукой до ствола ближайшего дерева, но мои пальцы провалились сквозь древесины. Я посмотрела себе на ноги – сухие листья, устилавшие землю, даже не пригибались подо мной, а когда я сделала несколько шагов, ни о дна былинка не тронулась с места.

«Все понятно, – подумала я, – я все еще в астральном мире образов и мыслей. Но где же волчица, которую мне во что бы то ни стало нужно найти?»

– Наверное, какой-то большой зверь, – услышала я голос позади себя, – странно. Тут больших уже и не осталось... Волк? Волков после в восьмидесятых годах постреляли всех. За сто километров ни одного не сыщешь...

Я оглянулась – прямо на меня шел охотник – в шапке-ушанке, ватнике и громадных резиновых сапогах. В руках он сжимал допотопную винтовку, и глаз от поверхности земли не отрывал – видимо, шел по следу.

Он не видел меня, хотя я находилась в нескольких шагах уже от него, он не мог меня видеть (я ведь не принадлежала к его миру), зато его я видела прекрасно и не только видела, но и чувствовала все его мысли и слышала все его чувства – его звали Митрич, он пенсионер, а раньше работал в милиции, теперь вот выбрался в тайгу поохотиться и, конечно, как это часто бывает, выпил лишку.

Охотник Митрич прошел сквозь меня и остановился, прислушиваясь. Потом кивнул сам себе и направился туда, откуда услышал шорох.

– А может, медведь? – икнув, проговорил Митрич. – Вряд ли, но...

Он на секунду зажмурился, представляя себе, как приезжает домой и небрежно кивает жене – посмотри там, в багажнике. Она открывает багажник и, увидев, с криком отпрыгивает в сторону.

– Испугалась? – смеется Митрич.

Подходит сын, смотрит и с уважением качает головой:

– Большой...

– А то! – сказал бы тогда Митрич. – Попробуй такого завали! Это тебе музыку свою дурацкую слушать и девочек на папиной машине катать...

А шкуру можно положить в гостиной. Или лучше – повесить на стену. Гости, входя в комнату, будут делать большие глаза и говорить...

Что-то, похожее на огромное пушечное ядро, вылетев из-за ближайшей сосны, сбило Митрича с ног. Открыть глаза он успел, только оказавшись уже на земле.

Винтовки в руках не было – очевидно, он потерял ее при падении.

Митрич посмотрел на серое таежное небо и опасливо пошевелился.

Ничего не было. Вокруг ничего не было.

«Что это было? – шевельнулась в одурманенной водкой голове Митрича шальная мысль. – Ерунда какая-то... Звери так не нападают»...

Несколько секунд он еще лежал, собираясь с мыслями.

«Ну, конечно! – подумал он. – Это же я на дерево спьяну налетел»!

Совершенно успокоившийся Митрич приподнял на локтях, но тут же – оглушенный и ошарашенный – снова рухнул на землю. На его груди, уперевшись лапами в грудь сидел, гигантских размеров волк. И смотрел ему прямо в глаза.

Долю секунды волк сидел неподвижно, но этого времени умудренному охотнику Митричу хватило на то, чтобы разглядеть, что оседлавшее его существо вовсе не похоже на таежного волка – короткая морда, широкая пасть, близко поставленные глаза, вооруженные зачатками бровей и ресниц... но больше всего Митрича поразил нос существа – совсем человечий, только сильно приплюснутый и покрытый шерстью. Оно не рычало и вообще – не издавало никаких звуков.

Митрич рванулся с земли, одновременно стряхивая с себя существо, и, мыча от охватившего его безумного страха, вскочил на ноги.

Существо напало не оттуда, откуда Митрич ждал нападения – поэтому человек успел только отшатнуться и сдавленно хрипнуть, когда существо вырвало у него из плеча изрядный кусок мяса. Митрич открыл рот, чтобы крикнуть, но воздуха в легких почему-то не было.

Митрич опустил побелевшие глаза и увидел, как из его разорванной грудной клетки торчат окровавленные кости, и как множество красных пузырьков вздуваются и тут же лопаются по краям страшной раны.

Он рухнул на землю уже мертвым... А повсюду – впереди, позади, слева и справа уже слышались встревоженные человеческие голоса и гремели выстрелы.

Оборотень поднял свирепую морду и тревожно принюхался. Потом поднялся на задние лапы и пошел прочь от окровавленного тела, осторожно ступая по покрытой листьями земле, то и дело замирая за толстыми стволами деревьев.

Выстрелы и крики приближались – было ясно, что страшного зверя взяли в кольцо облавы – видно, он здорово успел насолить людям в этом лесу...

Оборотень затравленно заметался по поляне...

И тотчас же таежная панорама закружилась перед моими глазами и я снова полетела, кувыркаясь в бешено крутящейся кроваво-красной воронке.

«Это было много лет тому назад, – догадалась я, – и охотник Митрич и тот странный получеловек-полуволк, это было много лет назад и мое подсознание указало мне то, что ближе всего в этом призрачном мире стояло к цели моих поисков... Но и теперь мне мало что понятно... Волк, волчица... Но где же мне искать эту Свету?»

На этот раз жерло красной воронки выплюнуло меня на каменный пол какой-то темной комнаты.

Мне ничего не остается, как вновь подняться на ноги и осмотреться.

Атмосфера этой комнаты никак на мое состояние не влияла, но мне почему-то казалось, что здесь очень жарко. Темнота и удушающая жара – очень неприятное сочетание.

Когда мои глаза более или менее привыкли к отсутствию света, я заметила, что комната гораздо больше, чем мне показалось в первый раз. Комната такая большая, что в потемках, я не вижу ее стен.

Зато прекрасно вижу два грубо сколоченных топчана в центре комнаты – недалеко от того места, где я стою. Топчаны отделяют друг от друга несколько метров и между топчанами поднимается высокое пламя костра... Черт возьми, это не костер... Никаких дров или хвороста... Или чего-то такого, что могло бы сойти за топливо – нет. Пламя вырывается прямо из трещины в камнях пола – синеватое пламя – похожее на то, что горит в конфорках каждой квартиры... Так и есть – это газ. Кажется, мне слышно, как он гудит, вырываясь из щели в камнях.