Без разрешения - Эля Муратова

Вы ошибаетесь.

Пару секунд перевариваю его слова. Он это серьёзно?

— Не знаю, как заведено у Вас в Осетии. Но у нас здесь не принято удерживать женщину силой.

— Даже если она твоя жена?

Сглатываю. Мне встаёт поперёк горла это его «жена».

Решаю свернуть разговор. Прежде чем предпринять что-либо, я должен досконально разобраться в происходящем. Интуиция мне подсказывает, что вопросы я должен задавать отнюдь не Мамаеву.

— Не уверен, что я вправе обсуждать с Вами эту тему. Это слишком личное.

Мурат одобрительно кивает, прищуриваясь. Он решил, что я вовсе не буду влезать в эту ситуацию. Ну, так у меня для него сюрприз.

Я собираюсь окунуться в это дерьмо по самое не хочу. Может я не джентльмен, и Мистер Дарси из меня никакой. Может быть. Но элементарное чувство справедливости — имеется.

Альбина — мой сотрудник. Мурат — мой клиент. Скользко — не то слово. И чревато большими неприятностями, в случае если я выберу неправильную сторону.

— Думаю, сейчас Вам лучше уехать. Вы же понимаете, что я не могу уйти первым.

Тягостное молчание между нами давит на мозги. Всем своим видом показываю ему, что уступать не собираюсь.

Наконец, он сдаётся. Словно раздумывая, протягивает мне ладонь.

— Надеюсь, на нашем сотрудничестве это никак не отразится.

— Ни в коем случае, — заверяю его.

Остаюсь на месте. Мамаев садится в машину. Взвизгнув покрышками при развороте, уезжает. Провожаю его взглядом. Счастливого пути.

В подъезд захожу вместе с пожилой женщиной. Придерживаю дверь, пропуская её вперёд. Она оглядывает меня подозрительно. Но ничего не говорит. Идёт к почтовым ящикам. Открывает один из них ключом из большой связки, болтающейся в её руке. Достав целый ворох бумаг и рекламных буклетов, начинает ворчливо их перебирать.

В растерянности подхожу к лифту. Как искать квартиру Мамаевой я даже не подумал. Номер она мне не успела сказать.

Створки лифта разъезжаются, и мне навстречу вываливается… Альбина. При виде неё моё сердце сжимается. Глаза красные. Плакала…

Стоим друг напротив друга.

— Я увидела, что он уехал, — говорит, почти не размыкая губ.

Вздыхаю. Беру её за плечи. Заглядываю в бледное лицо.

— Просто скажи мне. У тебя всё в порядке? Если да, я тут же уйду.

Её глаза моментально наполняются слезами. Соль сделала их цвет почти бирюзовым.

Едва слышно шепчет:

— Нет…

Уверенно нажимаю кнопку лифта.

— Тогда поехали. Нужно поговорить.

Глава 20

Захар

Первое, что приходит мне в голову, когда поднимаемся наверх: квартирка — просто микроскопическая. Узкий закуток, который и прихожей нельзя назвать. Мы еле помещаемся здесь вдвоём.

Неловко сталкиваемся руками, когда я передаю ей куртку. Цепляет её на прибитую к стене чёрную кованую вешалку.

— Проходи…

Студия, в которой обитает Мамаева, на удивление чистая и уютная. Сразу за стеной прихожей обнаруживается кровать среднего размера, заправленная пушистым серо-синим пледом. Видимо, это спальня. Оставшееся пространство разделено на две части. С одной стороны небольшая светлая кухонька, с другой — диван с придвинутым к нему стеклянным столиком. Поверхность стола покрыта плетёной белой салфеткой.

— Кофе? — предлагает Альбина.

Устало потираю переносицу костяшкой указательного пальца.

— Поздновато для кофе. Я бы лучше чаю. Если можно — зелёный.

Кивнув, набирает воду в чайник из стоящего тут же ручного фильтра. Достаёт из шкафа большие белые чашки.

— Извини. Только в пакетиках.

— Пофиг.

Присаживаюсь на диван. Откинувшись назад, прикрываю глаза. Тяжёлый выдался денёк.

Альбина звенит посудой. Слышу характерное бульканье наливаемой в кружку воды. Дзынь! Приоткрываю один глаз. Небольшая вазочка с печеньем встаёт рядом с чашками.

— Готово.

— Это что? — кручу в руке печенюшку, от которой исходит просто умопомрачительный запах.

— Брауни.

— Сама пекла что ли?

Кивает.

— Да ты — человек многих талантов, Мамаева. И вот скажи мне, как ты умудрилась вляпаться во всё это? — неопределённо машу рукой в воздухе.

Она сидит на диване, вытянувшись в струну. Смотрит куда-то себе в колени. Беспрестанно теребит скрюченные в замок пальцы.

Тяжело вздыхаю.

— Мамаева… Ты же понимаешь, что нам придётся об этом поговорить.

— Понимаю, — едва слышно.

— Поэтому давай без прелюдий. Ты до сих пор замужем за ним?

— Да.

— Отлично, — говорю. Хотя мне это вовсе не кажется отличным. — Вы что… поссорились?

— Можно сказать и так…

Супер, Захар. Похоже, это твоя кармическая участь — быть утешением для женщин с проблемами в браке…

Сглатываю.

— Ну, ничего, Мамаева. Как поссорились, так и помиритесь. Это дело такое… — вгрызаюсь зубами в печеньку. Чуть не стону в голос от удовольствия. Она просто тает во рту.

Вскидывает глаза на меня.

— Нет! Вы… ты не понял. Я не хочу с ним жить. Совсем. Я хочу… развестись.

Внимательно смотрю на неё.

— Он бил тебя?

Опять отводит глаза. Шелестит куда-то в сторону:

— Нет…

Придвигаюсь ближе. Беру её за руку.

— Альбина, посмотри на меня.

Медленно поднимает голову.

— Тут нечего стесняться. Ты можешь всё мне рассказать.

— Нет, он меня не бил. Скорее, был… груб.

Чувствую, как начинает яростно биться жилка на виске. Непроизвольно сжимаю ладонь в кулак. Альбина дёргается.

— Прости, — торопливо говорю, отпуская её руку. — Прости. Помоги мне понять. Ты хочешь с ним развестись. Но не делаешь этого. В чём проблема?

Опять молчит. Закусывает губу.

— Слушай. Если я не буду знать, в чём дело, я просто не смогу помочь тебе. Понимаешь?…

— Всё сложно. У нас в Осетии… это так не работает.

— В смысле?

— Когда я выходила замуж за Мурата… В-общем, мне пришлось выйти за него.

— Как это? — уточняю осторожно.

— Мурат и мой отец, они… договорились.

— Договорились?

— Я стала его женой, потому что так решил папа.

Откидываюсь на спинку дивана в изумлении.

— Ты шутишь, Мамаева? В наше время? Это девятнадцатый век какой-то!

— Он никогда не даст мне развод. Он хочет, чтобы я… чтобы… — роняет лицо в ладони.

Отнимаю руки от её лица. Заглядываю в глаза. Зелёные…

— Чтобы что?

— Чтобы я родила ребёнка. А я не хочу, понимаешь!? Я вообще ничего этого не хотела, — крупная слеза проливается на её щеку. Ещё одна. Проводит пальцем, утирая.

— Альбина…

Меня одолевает странное желание. Обнять её сейчас. Успокоить.

Привлекаю её к себе, обхватив за плечи. Прячет лицо у меня на груди. Всхлипывает. Даю ей время прийти в себя. Когда начинаю говорить, в моём голосе нет сомнений.

— Не знаю, как принято у вас в Осетии. Мы сейчас не там. У нас здесь ты — свободный человек, и можешь развестись, когда тебе угодно.

Отстранившись, заглядывает мне в глаза. В её — я вижу что-то вроде… надежды?

У меня не остаётся