Дом грозы - Ксюша Левина
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Что бы ты ни собирался сейчас делать, держи лапы при себе.
Он напрягается.
– Убьешь меня, и черта с два найдешь Имбарг.
Она видит облегчение на лице Хардина и опять не понимает природу его действий.
– Если тебе плевать на Энга, то о себе подумай. Там тебе, по крайней мере, скажут, как жить. Не то чтобы мне была дорога твоя шкура, но псих с магией времени, разгуливающий по миру, – это не то, что нам всем нужно.
– Ты злая. – Фандер улыбается, и в этот момент он настолько похож на Энграма, что у Нимеи в груди теплеет. Впервые за последние два дня.
– А когда просила, чтобы я «открыл глазки», казалась доброй, – ласково продолжает он, пока из груди Нимеи вырывается мученический стон.
Она не может его терпеть.
Не могу, не могу, не могу.
– Я притворялась. Убирайся, я полежу еще две минуты – и поедем.
Он кивает, встает и уходит, а Нимея скулит, лежа в траве, даже не обратившись волчицей.
* * *
Мир Нимее снова кажется не таким уж и серым. Вспышка гнева, выплеск энергии и отсутствие оправданий Фандера удивительным образом успокаивают, начинает казаться, что все не так уж и плохо. В первую очередь ей стало ясно, что она не сумасшедшая. Если бы Хардин начал говорить разумные вещи, она бы даже подумала, что вспылила на пустом месте.
Нимея поглядывает на него в недоумении и пытается понять, что творится в его голове. Похоже, она никогда его не знала. Воспоминаний из детства становится катастрофически недостаточно, чтобы понять, что он за человек, хотя раньше хватало с лихвой и все вроде как стояло на своих местах.
– Эй!
Фандер сидит на пассажирском и гипнотизирует взглядом пару сорванных колосьев пшеницы вот уже почти полчаса. Его не интересует пейзаж за окном или Нимея. Это, конечно, к лучшему, но попытка оживить пшеницу просто бредовая. Он явно пытается применить магию времени, но у него ничего не выходит.
– Что? – Он не выдерживает на третьей четверти часа.
– Это тупо. Ты не сможешь ничего сделать. Это так не работает.
– С чего бы? Ты же ничего не знаешь про магию времени!
– Я знаю достаточно.
– Сказала та, кто всякий раз, что ее ни спросишь, утверждает, будто не знает. – Он кривится, и яд в его голосе как нельзя лучше напоминает прежнюю жизнь.
Вот Фандер – высокомерный и самоуверенный. Он все время ворчит, фыркает, пыхтит и корчит что-то из себя. Отпускает колкости на тему дружбы Нимеи и Энграма, злится, насмехается, дергает за косичку. Зализывает назад волосы, носит черную безликую одежду и в попытке ничем не выделяться ужас как выделяется. Навечно окаменевшая тень в окне второго этажа, наблюдающая за тем, как иная девчонка играет в его дворе.
Нимея помнит, как первый раз с ним заговорила. Ей было лет пятнадцать или шестнадцать, и они с Энграмом устроили ритуальное сожжение книги Фиама – настоящего священного писания для истинных траминерцев. Энга поймала за ухо старуха Мейв, а Нимея уносила ноги, и в одном из темных коридоров особняка она со всего маху налетела на Фандера Хардина, которого прежде видела только издалека.
Ему было уже девятнадцать или даже больше. Очень взрослый и очень таинственный. Он посмотрел на нее сверху вниз оценивающе и так внимательно, будто искал, за что зацепиться, а Нимея мечтала провалиться сквозь землю, потому что на самом деле он казался ей слишком взрослым, другого сорта и класса. Стокнулись не просто истинный с иной, не просто богач с нищенкой. Столкнулись два мира. Фандер был из тех, кто правит этим миром, а она из бесцветных и ничего для того самого мира не значащих. Тут же захотелось стать еще хуже, чтобы ссадин на коленках было еще больше, а волосы торчали еще сильнее.
Тогда Хардин взял ее за плечи, подвинул в сторону и пошел дальше.
– Не сдашь меня? – Она не смогла промолчать, но Хардин даже не дрогнул и не обернулся.
Ей, собственно, было все равно, но почему-то стало интересно, что он ответит.
– Кто-то что-то сказал? Нет… показалось.
Хардин повел себя так, будто ее вообще не существует, и Нимея почувствовала себя ничтожной. Он ушел, а ее поймали и притащили к родителям. Она улыбается своим мыслям. Хардин задумывается на пару секунд, выронив колос.
– Ты странно на меня реагируешь, – вздыхает Нимея, но ответ ей не особо важен, так что почти сразу продолжает: – И я уверена, что у тебя вот так ничего не получится.
– Ты определенно стала милее после того, как выпустила пар. Может, нам стоит регулярно устраивать спарринги?
– Этот бессмысленный диалог уже затянулся, может, не стоит его продолжать?
– Может, стоит говорить почаще? Сблизимся? Обсудим бывших?
– Может, ты заткнешься?
– Может, выйдем на новый уровень и ты покатаешь меня на спине по лесу?
– Закрой. Рот. Хар-рдин.
– Не мешай. Мне. Тренироваться.
– Черт, да какая это тренировка? Ты просто пялишься на пшеницу! – Нимея всплескивает руками, на секунду выпустив руль, и Фандер дергается к нему, но Нимея недоуменно морщится. – Не надо меня подстраховывать! И выбрось долбаную пшеницу в окно. Магия времени так не работает.
– Так расскажи мне, давай! Как она работает? Как это было?
– Я не знаю как, – почти беззвучно произносит Нимея, и, чтобы ее услышать, Фандеру приходится следить за губами. Она чувствует это, морщится, дергается и повышает громкость на пару тонов.
– Знаю только, что сначала пробуждается кровь. Что-то должно стать катализатором, ты ни с чем это не спутаешь. Энграм не говорил, как это было, он не помнит. Омала считает, что он не смог контролировать себя и отмотал время вспять, с ней такое бывало. Когда… – Нимея замолкает, сомневаясь, что это можно рассказывать.
– Ну? – торопит Фандер. – Да брось, она не могла рассказать тебе что-то, чего я не знал, или…
– Омала говорит, что иногда, когда что-то шокирует ее или вредит ей, она потом ничего не помнит. По ее словам, первое пробуждение крови чаще всего болезненное. Но она не уверена, ей сравнить не с кем. Когда ее муж был не в духе… – Нимея замолкает, потому что подумала, что уместнее было сказать «твой отец», но язык не поворачивается, – она обнаруживала на себе ссадины, но не могла вспомнить, откуда они. И эти провалы в памяти точно не из-за ударов по голове. Вроде как это одна из фишек магии времени. Мозг первый реагирует на опасность и бессознательно отматывает время вспять. А чтобы потом залечить тело, приходится снова это делать, только теперь осознанно.
– Залечить… тело? Хочешь сказать, что папа бил маму? Ты это хочешь сказать? – Нимея отвлекается от дороги, немного сбавляет скорость.
Она выпустила пар и теперь пуста, почти уравновешенна, а вот Фандер кипит. Это даже успокаивает, будто Нимея может принять его злость и пропустить через себя. Так здорово быть не единственной истеричкой в машине.
Фандер бледнеет так быстро, будто сейчас упадет в обморок, и можно было бы и вовсе остановить машину, но он не стоит таких усилий. О чувствах этого человека Нимея раньше не думала. И все-таки ее сердце не на месте.
Год или полтора назад она так впечатлилась рассказами Омалы о семейной жизни в доме Хардинов, что всю ночь просидела с ней, борясь с подступающими слезами. Возможно, в тот день она решила, что эту женщину не бросит. А наутро миссис Хардин поправила прическу, припудрила лицо
