Вещий Андрей. На цепи - Эд Качалов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Его Сиятельство вышел из комнаты Федора и плотно прикрыл дверь. Затем открыл дверь на лестницу. Из нее к нам ворвались одуряющие запахи с кухни. Видимо, Илзе вернулась с покупками и сейчас активно готовит праздничный обед. Или ужин? Неважно. Важно, чтобы удалось поесть. Я сглотнул слюну. Регулярное питание — основа выживания!
Князь отдал неразборчивые распоряжения кому-то стоявшему на лестнице и плотно закрыл и эту дверь. Видимо, что-то прочитав на моем лице по поводу еды, понимающе улыбнулся.
— Так зачем, ты в политику полез, Андрей Борисович? — подойдя ко мне, вкрадчиво спросил князь.
— Ни в какую политику я не лез! — в очередной раз пошел в отказ я. — С чего вы взяли?
— А с того, мил человек, что среди всего этого маскарада с Тайной Канцелярией, есть одна подлинная вещь!
— Какая?!
— Дурачком прикидываешься? Не догадываешься? — Князь склонился надо мной, почти навис. С его губ не сходила добрая улыбка. Только глаза были холодны как рыба об лед. — Хорошо я тебе скажу. Распоряжение князя — кесаря о твоем аресте — подлинное!
Я резко встал. Князь вынужден был резко выпрямиться, почти отшатнуться. На мгновение он потерял равновесие. Я придержал его за локоть. Не отпуская, сжал его чуть крепче:
— Ваше Сиятельство! Может, хватит, наводить тень на плетень, может прямо скажете в чем меня подозреваете? Или, может, делом займемся?
Если это распоряжение подлинное, значит где-то должны быть, и настоящие чиновники Тайной Канцелярии, посланные с ним? Где они? Ответьте!
Раз это распоряжение оказалось у каких-то лицедеев, значит, наверняка с этими чиновниками случилось что-то нехорошее! И если это случилось в вашей губернии, то князь — кесарю это ой как не понравится. Не находите!
Князь вырвал локоть из моей руки и бросил:
— Нахожу!
— И что собираетесь предпринять?
— Искать. И вас отправить в Петербург. Пусть там с вами князь — кесарь разбирается. Чего вы помните, чего нет, — он быстро выяснит.
Помолчали. Каждый подумал о своем. Я подумал, что Светлейший князь Никита Иванович Репнин, в сущности, был неплохим человеком и не хотелось расставаться с ним на плохой ноте. О чем думал князь, мне неизвестно, но уверен после штурма Риги и истории с подставными экспедиторами, головняка ему хватает.
— Ваше Сиятельство, а с какой целью вы пришли ко мне? Да еще и без свиты?
— Да Сергей Шереметьев, рассказал, как ты ему помог Ригу отстоять и уговорил пойти тебя поздравить, вот так запросто. Поскольку он мне как сын, отказывать ему не стал.
— Это большая честь для меня, Ваше Сиятельство! — я встал, щелкнул каблуками и резко склонил голову.
Судя по всему, такое отношение Никите Ивановичу понравилось. Он широко улыбнулся, хлопнул меня по плечу:
— Поздравляю, Андрей Борисович, в целом вы проявили себя молодцом и при обороне, и в этой неприятной истории с Тайной Канцелярией. Не знаю, в чем вы там повинны перед государем, пусть этим князь — кесарь Ромодановский занимается, но о ваших подвигах я отпишу Ивану Федоровичу, глядишь, и послабление в приговоре выйдет. А это от меня, — Никита Иванович бросил мне тяжелый кошель.
Я взял кошель, взвесил на руке и еще раз поклонился. Князь с нескрываемым интересом наблюдал за мной. Когда я собирался убрать кошель в карман кафтана, Репнин бросил:
— Ты загляни-,то, загляни!
Я открыл кошель. Он был доверху набит золотыми монетами. Князь выжидательно смотрел на меня.
Я достал монету и стал внимательно разглядывать. Была она маленькой, где-то два сантиметра в диаметре. На одной стороне был изображен Андрей Первозванный и стояла надпись «Два рубля» и 7226 год.
На другой стороне был изображен какой-то бородатый мужик в шапке Мономаха, а по кругу шла надпись: «Царь Самодержец Всероссийский Иван 5 Алексеевич».
— Иван Пятый? — удивленно воскликнул я.
— Именно! Новые деньги, золотники — двух рублёвики государя нашего Ивана Алексеевича Пятого. А то почитай третий год как один на царствии, а монеты все своей не отчеканил. Все червонцами Петра Алексеевича да ефимками обходились.
— А… — я хотел спросить, куда делся царь Петр Алексеевич, он же Первый, он же Великий, но решил промолчать. Дабы не раздражать Светлейшего своими ссылками на потерю памяти. Найду потом кого-нибудь попроще и пословоохотливее и расспрошу.
Так! Значит, говорят, царь не настоящий. В смысле настоящий, но не тот, что был в это время у нас.
У нас-то единокровный брат Петра Великого, Иван Алексеевич умер где-то в конце семнадцатого века. А до этого сыновья царя Алексея Тишайшего, от разных жен лет десять — пятнадцать царствовали вместе.
Но если Петр хорошо так наследил в истории, то Иван особенно ничем не отметился, потому как болел сильно. Эпилепсией вроде даже. Зато дочка его Анна Иоанновна потом российской царицей стала. Но это у нас. И это совсем другая история.
Здесь же Петр Алексеевич раньше брата преставился, но отметиться тоже сумел. Окно прорубить, и Питер основать, судя по всему, успел.
Да, все чудесатее и чудесатее. Впрочем, после орков, разнообразной действующей магии и старого летосчисления, замена царей, это так — мелочь. Толи еще будет! А пока я все же решил получить ответ на вопрос, который задал, но ответа так и не услышал:
— Ваше Сиятельство, и все же, что это такие за лицедеи были, что смогли у самих экспедиторов Тайной Канцелярии письмо отобрать. Ведь у князя — кесаря людишки, чай не лаптем щи хлебают. Поймите, Ваше Сиятельство не просто так интересуюсь. Буду знать, кто такие, смогу сам поберечься и других, может быть, спасу.
— Понимаю тебя, Андрей Борисович. Поскольку ты неоценимую услугу городу и мне оказал, расскажу тебе про них. Хотя их стараются лишний раз не поминать.
Лицедеи — действительно страшные существа. Наверное, даже можно сказать, самый страшный род из всех существующих. И одновременно самый презираемый. Настолько, что крестьяне их боятся до жути, а лучшие люди считают ниже своего достоинства обращать на них внимание. Все потому, что они помесь человека и авалонца. Но страшны не этим. Ты сам видел. Не красавцы, но и не уроды.
Считается, что они всегда верно служат своим заказчикам. Поэтому, если кому-то, что-то, где-то надо провернуть темное, али каверзу какую сделать, — к ним всегда идут. А лицедеи никому не отказывают, но
