Кто командовал советскими партизанами. Организованный хаос - Александр Дюков

Между тем сотрудникам ЦШПД было поручено подготовить приказ наркома обороны «О задачах партизанского движения», который должен был стать программой дальнейшего развития партизанского движения. Уже на стадии разработки приказа стало ясно, что конфликт между Ворошиловым и Пономаренко неизбежен; как пишут исследователи, между ними «возникли серьезные разногласия по многим кардинальным вопросам, в частности, относительно организации партизанских сил, разведывательного их обеспечения, форм и способов партизанских действий, обеспечения оружием и боеприпасами и другими».[317]

Первый проект приказа был подготовлен начальником ЦШПД Пономаренко в конце июля и направлен для рассмотрения Сталину, Маленкову, Берии. Этот документ носил очевидно неудачный характер, поскольку сосредотачивался на решении частных проблем партизанского движения.[318] Кроме тот, в проекте приказа предлагалось «прекратить практику создания крупных партизанских соединений… так как опыт показал, что наиболее удачно действующим является хорошо сколоченный, маневренный отряд в 60–100 человек»,[319] что, как выяснилось впоследствии, было ошибочно (именно крупные партизанские соединения добивались максимальных успехов) и, главное, закрывало вопрос о военизации партизан.

Проект был отклонен и возвращен в ЦШПД на доработку; дорабатывали документ Старинов и Мамсуров,[320] взгляды которых были всем прекрасно известны. Представляется невероятным, чтобы Пономаренко поручил дорабатывать крайне важный для него приказ людям, не скрывавшим своих противоположных убеждений; именно поэтому можно предположить, что вопрос был решен вмешательством Ворошилова. Об этом косвенно свидетельствует в своих мемуарах Старинов, замечающий, что «Ворошилов резко выступал против взглядов… малосведущих в вопросах партизанского движения людей».[321] Происходящее свидетельствовало о том, что противоречия между Ворошиловым и Пономаренко из латентной перешли в открытую стадию, превратились в осознанное, хотя и только начинающееся противостояние.

Насколько можно понять, разрешить обнаружившееся противоречие было решено типично советским способом: собрать в Москве конференцию командиров и комиссаров крупнейших партизанских отрядов и выяснить глас народа, который, как известно, vox Dei. Преимущество подобного подхода заключалась еще в одном моменте, очевидном для опытных партработников: хорошо подготовленное собрание, на котором присутствуют только те, кто надо, проинструктированные как надо, обычно единодушно утверждает разработанное ранее решение.[322] Поэтому и у Пономаренко, и у Ворошилова идея организации конференции партизанских командиров нашла полную поддержку. Конференция была назначена на конец августа.

В августе Ворошилов продемонстрировал свое стремление к максимально полной централизации партизанского движения и руководства им. Главное политуправление и подчиненные ему спецотделы по-прежнему существовали параллельно системе штабов партизанского движения, фактически дублируя их. При этом между руководством Глав-ПУ и ЦШПД существовали принципиальные разногласия. «Некоторые военные руководители, например, Мехлис, находили, что никакой особой стратегии у партизан нет и быть не может: нападай на врага в подходящий момент и тут же скрывайся, а предложение снабжать партизан оружием и взрывчаткой называли вредной болтовней: мол, это породит среди них иждивенческие настроения, позволит уклоняться от боевых столкновений с врагом!» — возмущенно вспоминал Старинов, как и Ворошилов, придерживавшийся полностью противоположного мнения.[323]

В июле, однако, Мехлис был смещен с поста начальника ГлавПУ;[324] сменивший его A.C. Щербаков, насколько можно понять, не был, подобно предшественнику, склонен к чрезмерной централизации и потому избавился от спецотделов, выполнявших совершенно не свойственные политорганам функции, и потому пошел навстречу руководству ЦШПД. 21 августа 1942 г. были полностью ликвидированы занимавшиеся руководством партизанским движением спецотделы при политуправлениях фронтов и спецотделения при политотделах армий.[325] Для Ворошилова это стало большой удачей, а для Пономаренко, насколько можно судить по косвенным данным, неприятным свидетельством способности оппонента исчерпывающе решать существующие проблемы.

Во второй половине августа 1942 г. в Москву вызвали командиров наиболее крупных партизанских отрядов. Самолетами их доставляли из-за линии фронта. 28 августа партизаны прибыли в Москву. Разместили их на даче Коминтерна под Москвой. 30 августа партизан перевезли в столицу; в гостинице «Москва» их уже ждали номера «люкс». С партизанами беседовал Пономаренко; содержание этого разговора весьма любопытно.

Прежде всего, начальник ЦШПД нелицеприятно высказался в адрес тех своих подчиненных, которые имели отличную от его точку зрения на организацию партизанской войны. «После создания Центрального штаба партизанского движения, нам потребовалось поговорить, как говорится, с глазу на глаз с людьми, которые определяют движение, руководят им непосредственно, — говорил Пономаренко. — Между строк надо сказать, ведь тут, товарищи, есть много людей, и что ни человек — своя теория партизанского движения… Тут выдумывать особенно нечего. Там нужно вовремя вывести из-под удара, гам нужно налеты производить тогда, когда противник меньше всего их ждет. Там сама жизнь вырабатывает наилучшую тактику партизанского движения. Тот, кто ее не вырабатывает, кто придерживается несуществующих установок, тот быстро выбивает. А здесь, что ни человек, то своя теория».[326]

Насколько можно понять, эта филиппика была прежде всего направлена против Старинова и Мамсурова и, косвенно, Ворошилова. Однако поскольку Ворошилов после успешной ликвидации спецотделов политуправлений олицетворял собой дальнейшую централизацию партизанского движения и потому пользовался симпатией партизанских командиров, следующее высказывание Пономаренко было направлено против «конкурентов» из других ведомств. Хотя Разведуправление и 4-е Управление НКВД СССР и не занимались партизанами, они забрасывали в тыл врага оперативные группы, которые часто должны были работать «под прикрытием» партизан. «Меньше с ними иметь дело, — ориентировал Пономаренко партизанских командиров. — В начальный период партизанского движения было так, что когда приезжает даже маленький человек, то там кочевряжится. Теперь связь завязалась, чувствуйте себя хозяевами. Есть у него спецзадание — вы с ним считайтесь, он тоже нужное дело делает. Но в смысле внутреннего распорядка он вам полностью подчиняется. Дошло до такого позора, что радиограммы командиров партизанских соединений по пять дней в очереди лежат. Вам надо дать свои аппараты, свои шифры, а этих мерзавцев посадить, посмотреть — не провокаторы ли это».[327]

Такой подход объективно вел к затруднению работы оперативных групп военной и чекистской разведки, работы очень нужной и важной. Конечно, беседа Пономаренко с партизанами не ограничивалась приведенными выше темами, и на этом совещании было обсуждено много действительно важных и полезных вопросов партизанского движения; однако именно в процитированных словах Пономаренко заключалось основное содержание его «генеральной линии». Это было напоминание — «командую здесь Я».

С партизанами общались и Ворошилов, и ведущие сотрудники Центрального штаба; кульминацией их пребывания в Москве стала встреча со Сталиным.[328] На встрече присутствовали так же Молотов и Ворошилов; интересно, что согласно «Журналу посещений…», начальника ЦШПД Пономаренко в кабинете Сталина не было.[329] И не зря: в конце разговора Сталин неожиданно, как вспоминали мемуаристы, спросил: «Как вы относитесь к тому, чтобы назначить при Центральном штабе партизанского движения главнокомандующего? Как вы смотрите, если главнокомандующим будет товарищ Ворошилов?» «Мы, — вспоминал А. Н. Сабуров, — восприняли это предложение с воодушевлением».[330]

2 сентября передовица «Правды» была посвящена партизанам. «Оправдываются слова замечательного полководца М. В. Фрунзе, который говорил, что развитием партизанской войны «можно создать для армий противника такую обстановку, в которой при всех своих технических преимуществах они окажутся бессильными перед сравнительно плохо вооруженным, но полным инициативы, смелым и решительным противником«…Враг рвется к Волге, Баку, в глубь Кавказа. Сдерживая натиск противника, Красная Армия перемалывает его силу, сокрушает его технику. В этой гигантской борьбе неоценимую помощь нашим войска оказывают славные партизанские отряды».[331] Для людей знающих апелляция к словам Фрунзе говорила о многом: именно с них начиналась подготовка к партизанской войне в конце 20-х гг. Возрождение концепции партизанской борьбы того времени было одной из основных задач «группы Ворошилова», и было уже понятно, кто побеждает.