Игры Сатурна. Наперекор властителям - Пол Андерсон

Мы не стали пользоваться трубой для перехода. Множество молекул воздуха, диффундирующих с «Уриэля» в «Габриэль» нанесут нам такой же непоправимый вред. Вместо этого мы поддерживали корабли как можно дальше друг от друга, насколько позволяла синхронность, и летали через космическое пространство в скафандрах, которые мы не снимали в период нашего сближения. Это дьявольски нам мешало. Не говоря уже о том, что мы становились неуклюжими. Пальцы в перчатках, совершенно нечувствительны, поэтому приходилось работать специальными манипуляторами. Разговаривали через переговорные устройства — и это тоже такой же нюанс. Но с этим ничего невозможно было поделать, и, конечно, мы четко проинструктировали наших товарищей с другого корабля о необходимых требованиях, и они скоро стали квалифицированными помощниками. Возвращаясь на свой корабль, чтобы поесть и выспаться, мы на некоторое время задерживались в шлюзе и много часов вращались и вихлялись, пока инфракрасный луч не сжигал всех атомов, которые могли прилипнуть к нашим скафандрам, почти сжигая нас заживо.

Вот такими были очевидные физические неудобства.

Но они не заставляли нас страстно желать все закончить и улететь. Нет, именно так говорили все действия команды «Уриэля». Они со спартанским терпением не сводили с нас глаз и бережно брали в руки письма, рисунки, пленки, сувениры, которые мы им привезли.

Я припоминаю один из многих разговоров, которые мы вели с Кингом. Мы были свободны от дежурства, сидели в своих каютах и пользовались чрезвычайным каналом. Это обычное явление на корабле, когда капитаны должны принять твердое решение. Мы разрешили Дафне и ее мужу встречаться в этих каютах в определенный час суток.

Кинг налил виски из бутылки — моего неловкого подарка, поднял тумблер и произнес тост.

— За нас, любимых, — ответил я ему в тон.

Он, конечно же, не показывай виду — ведь после того, как мы привезли достаточные запасы питания на корабль, он начал набирать вес и теперь выглядел лучше, чем когда бы то ни было, — но он позволил себе выпить немного лишнего.

— Или, как сказал бы мой навигатор: скоаль! — добавил он.

Я промочил слегка горло.

Мое не слишком хорошее настроение слегка улучшилось. Что тут вокруг меня?

Комната три метра на два, выкрашенный в серую краску металл, койка, рундук, стул, стол, справочная литература, Библия, стопка любимых книг и считывающее устройство для них, маленькая музыкальная библиотека и плейер, губная гармошка, из которой я время от времени извлекаю звуки, трубки и табак, фотографии Мэг, которая умерла и сыновей, которые выросли — это и звездное небо снаружи.

Но я мог ходить по тем планетам, включая и планету под названием Земля.

— У тебя произношение хромает, Мэтью, — я попытался засмеяться.

— Откуда ты знаешь? — негодующе спросил он. Его слова заглушал вентилятор.

— Ну, это Дафна Асклунд меня научила. Я тоже неправильно говорил, а теперь научился произносить близко к истине, — Я сделал еще один глоток, гораздо быстрее, чем намеревался.

Он внимательно посмотрел на меня.

— Как ей удалось тебя заставить взять ее с собой?

— Что? Почему я взял? Я же объяснил тебе. Да и она сама тебе рассказывала. Она нашла способ увидеться на короткое время со своим мужем, пока… до тех пор, пока вы не вернетесь в Солнечную систему… и следовательно, она на деле может разделить с ним эту беду. У меня не хватило мужества отказать ей.

Его изображение покачало головой из стороны в сторону на экране с помехами.

— Не увиливай от моего вопроса, Алекс. И не твоя это была инициатива, совершенно ясно, а ее. И никто даже с… трезвой головой не смог бы пробиться туда, куда она смогла. Я знаю, как все делается, точно так же как и ты. Я могу приблизительно подсчитать, сколько барьеров ей пришлось преодолеть, сколько влиятельных людей ей пришлось повидать и очаровать. Такие люди не совершают подобных поступков из чувства сентиментальности, поступков, которые могут только принести мужчине боль. Тогда почему же?

— Кто знает, что движет человеческой душой? — набросился я на него в свою очередь. — Ты свою душу понимаешь? Я — нет. А как Асклунд это воспринимает?

— Как он тебе? Я хотел бы узнать твое мнение со стороны, Алекс, чтобы проверить собственное впечатление. Ведь нам придется провести остаток жизни вместе, мне лучше иметь о нем справедливое суждение.

Мне не нужно было времени для размышлений, поскольку я неоднократно этим занимался в те несчетные бессонные часы ночных вахт.

— Сперва он чуть было не сошел с орбиты, я бы сказал. Но оказалось, что он быстро оправился от шока. Я видел его немного, ты ведь знаешь, и в большинстве случаев на людях, в работе. Он спокойный, квалифицированный, скорее скрытный, я думаю. Они оба скрытные.

— Он носит маску. — Вокруг рта Кинга залегли глубокие морщины, — Я наблюдал за ним: он держит себя под неусыпным контролем.

— Разве это не ужасно?

— Нет. Полагаю, что нет. Мои остальные члены команды… она также доставляет им беспокойство, не такое сильное, но все-таки беспокойство.

— Психологические волнения предвиделись и допускаются. И кто она для них? Неуклюжий скафандр, точно такой же, как и у всех с «Габриэля». Лицо за стеклом шлема, голос из переговорного устройства, только что женский. Но ведь в ходе истории мужчины, служившие в войсках или находящиеся в монастырях, видели гораздо больше женщин и не ввергались в непреодолимый соблазн.

— Солдаты вернутся домой, монахи держат клятву, которую они давали. А мы — ни то и ни другое. Блейз — астронавт, уже признался, что влюбился в нее. Я и сам… — Кинг сделал глоток и криво улыбнулся. — О, мы справимся со своими эмоциями, со своей болью. Но говоря по правде, я рад, что это все скоро кончится. Пожалуйста, не позволяй ей присутствовать при нашей следующей встрече.

Мы некоторое время не находили, что сказать.

— Вы уже решили, куда полетите сначала, — выпалил я.

Мы привезли массу рекомендаций разных ученых, но до сих пор команде «Уриэля» не удавалось выкроить времени, чтобы ознакомиться с ними. Кинг упомянул, как месяцами в своей погоне за спасительной звездой они обсуждали всевозможные воображаемые способы и идеи. А что еще им оставалось?

Да и что еще они смогут делать в течение всех этих оставшихся лет, как не изучать Галактику и время от времени доносить до нас легенды о своих открытиях? Радиокапсула, выпущенная через заряженное внутренней энергией поле, сможет заменить встречу с ними. Хотя мы не осмелимся принять никакой физической записи, мы сможем сделать копии.

Но мы можем только спрашивать и советовать, а не приказывать. Они — неприкосновенны.

— Сногсшибательный круиз, — ответил он. — К туманности Ориона. Ты знаешь, сколько неразгаданных загадок там… мы хотим увидеть, как рождаются новые солнца. А тогда, когда мы будем достаточно уверенными в своем корабле и в нас самих, — тогда… прыжок. Прямо в центр Галактики.

Я вовсе не был удивлен. Однако…

— Уже?

Потому что это будет путешествие, длящееся долгие годы, и мнения разделяются, действительно ли за просторами облаков пыли, которая закрывает все от наших приборов, сердце Млечного Пути. Это ад из радиации… или же…

— Старейшие? — прочитал он мою мысль.

Конечно же, мы не единственные, кто путешествует меж звезд. Бог щедр в этом отношении. Далеко за этими границами спиральной арки, едва начав неумело изучать то, что лежит за родными берегами, по сравнению с цивилизациями, которые не обременены первородным грехом, не обеспокоены дьяволом или мириадами безумных поступков, мы, возможно, кажемся пещерными людьми на плоту. Половина наших астрономов полагает, что в середине Вселенной — пусто, солнца располагаются близко друг к другу, но они стары и слабы, там наиболее вероятны домашные очаги существ, чьи исторические записи уходят в даль многих миллионов лет…

…и которые, возможно, могут знать, как избавить «Уриэль» от наказания.

— А что нам терять? — спросил Кинг.

В ту же самую каюту пришла Дафна, когда наша миссия подходила к концу.

Когда я услышал, как она стучит в дверь, я вскочил со стула, где грыз вычисления нашего обратного полета, ударился коленом о стол и от боли выругался, обозвав себя неуклюжим старым олухом. Вслух я сказал:

— Войдите!

Она вошла гордо и достойно, и я позабыл о боли.

— Капитан вызывал меня, — обратилась она официально. Ее глаза были зелеными, как живые моря Земли.

— Да. Пожалуйста, прикройте дверь. Садитесь.

Я жестом указал ей на стул. Когда она проходила мимо и задела меня, я заново почувствовал ее тепло после стольких дней в скафандрах в массе людей или на одинокой койке. Когда она уселась, взгляд ее блуждал и был далек от того, чтобы ответить на мой. Поэтому я взгромоздился на угол своего стола, болтал ногой, не достающей до пола, и размышлял уголком своего мозга, не делает ли меня это несколько моложе.