Швеция под ударом. Из истории современной скандинавской мифологии - Борис Григорьев

Ранним утром, где-то в половине восьмого, из пролива стала медленно выползать неуклюжая посудина — паром под названием «Буре» для транспортировки артиллерии. На этот раз на палубе вместо пушек были люди, обвешанные фото- и кинокамерами, которые напряженно всматривались в сторону Стюркё. Многочисленные представители шведских и зарубежных СМИ получили-таки уникальную возможность, предоставленную шведскими военными, — присутствовать при отбуксировке подводной лодки в нейтральные воды и передаче ее адмиралу Калинину, который с отрядом кораблей ждал U-137 на внешнем рейде Карлскруны.

Последние мили под конвоем

Начался последний акт подводной драмы, превращенный в дешевое американизированное представление.

Церемонией передачи лодки из рук в руки руководил капитан 1 ранга Родерик Клинтебу, правая рука Леннарта Фошмана. Ему ассистировал переводчик Ян-Эрик Вальтер, преподаватель русского языка в Уппсальском университете.

Пока журналисты грузились на «Буре», Клинтебу с Вальтером нанесли последний визит на лодку и объяснили командиру экипажа порядок вывода лодки из Гусиного пролива. Швед особенно настаивал на том, чтобы лодка не пыталась завести моторы, пока находилась в шведских водах и только по специальному сигналу начинала самостоятельное плавание. До того она должна была следовать на буксире у шведского «Ахилла». После того как Аврукевич подтвердил, что хорошо понял шведов, Клинтебу с переводчиком перешли на патрульный катер-перехватчик, ожидая сигнала о начале операции.

Буксировка назначенная на 8.00, началась с пятнадцатиминутным опозданием. Буксир «Тюле», выполнявший роль физического барьера на пути лодки, отошел в сторону, и «Ахилл» натянул трос, разворачивая субмарину носом в сторону моря. Многочисленный эскорт из военных и гражданских судов сопровождал U-137.

В 8.32 лодка прошла то злосчастное место у островка Турюм, где она 10 дней тому назад села на мель, и со скоростью 10 узлов продолжала движение в юго-восточном направлении.

Как только вышли в открытое море, началась качка, и многие журналисты на «Буре» сразу заболели морской болезнью.

Из рубки патрульного катера-перехватчика Р. Клинтебу связался с советским флагманским кораблем, U-137 снабдила шведов информацией о том, на какой частоте можно это сделать.

Советский радист ответил по-английски, но шведы настояли на том, чтобы переговоры были проведены на русском языке.

— Прошу вас сообщить, какие мероприятия вы имеете в виду в связи с передачей лодки, — спросил русский флагман, всё еще не видимый шведам за горизонтом.

Шведы планировали обставить акт передачи лодки со всей помпой и торжественностью в колониальном английском стиле. Шведский представитель должен был причалить к борту советского флагмана, на котором он вместе с адмиралом Калининым должен был подписать протокол о передаче лодки.

Но, к огорчению шведов, штормовая погода не позволяла осуществить это на практике: маленький катер-перехватчик не смог безопасно причалить к борту громадного ракетного корабля, поэтому в последний момент шведы решили скомкать свои планы и оформить всё устно по радио.

— Объясни им сначала, что мы не планируем причаливать к ним, — попросил Клинтебу Вальтера.

Переводчик стал объяснять замысел шведов. В эфире наступило молчание, но некоторое время спустя крейсер спросил:

— Поняли не до конца. Повторите.

Вальтер еще раз повторил процедуру, пока на той стороне окончательно не поняли весь порядок.

— Советская подводная лодка № 137 настоящим передается в том состоянии, которое зафиксировано протоколом ее осмотра и который подтверждается командиром лодки. Советская сторона должна констатировать, что ответственность за лодку она берет на себя. Подтвердите прием.

— Вас поняли. Подписанием протокола вы снимаете с себя всякую ответственность за лодку и передаете ее нам. Правильно вас поняли?

— Да, правильно, — кивнул Вальтеру Клинтебу.

В 10.45 в точке с координатами 55°48′ с.ш. 15°20′ в.д. лодка условно перешла из рук шведов в лоно своего флота.

— Примите следующее сообщение, — снова раздался голос советского радиста. — Я принял мою лодку. Благодарю за оказанную помощь. Счастливого возвращения. Адмирал Калинин.

Этой любезности на борту катера никак не ожидали.

— Возвращаюсь на свою базу и передаю наилучшие пожелания в связи с дальнейшим плаванием. Капитан 1 ранга Клинтебу.

— До свидания.

— Вас понял. До свидания, — перевел на шведский Вальтер.

— До свидания, — без всякого энтузиазма произнес шведский моряк.

Шведская армада развернулась и взяла курс на свои берега.

Подводная лодка U-137, словно застоявшийся конь, вспарывая носом волну, устремилась к маячившему на горизонте ракетному кораблю.

Что там ожидало экипаж бедной «Виски»?

Спрашивать было не у кого, разве только у всегда голодных чаек, оголтело носившихся над водой и металлическими скорлупками буксиров, переполненными людьми.

Ветер всё усиливался, и из-за метровых волн скоро стало не видно ни огромных махин советского отряда, ни крошечных по сравнению с ними корабликов шведов.

Море всех уравняло в правах.

Постскриптум

Спустя 10 лет после карлскрунского инцидента «Известия» от 10.12.1991 г. опубликовали статью, в которой сообщалось, что бывший замполит U-137 Василий Беседин побывал в Швеции в качестве туриста и дал эксклюзивное интервью газете «Афтонбладет», в котором утверждал, что в случае штурма лодки шведами на ее борту имелся приказ взорвать судно своими торпедами. Оставляем на совести замполита эту невероятную версию, утвердившуюся в сознании балтийских моряков не без помощи самих шведов. Заметим только, что бывший замполит вернулся в Калининград из этой туристической поездки не с пустыми руками, а с трогательным подарком от благодарных шведов — автомашиной «Вольво».

Особист соединения подводных лодок Балтийского флота капитан 2 ранга А. Булахтин, комментируя это заявление В. Беседина в «Известиях» 20.12.1991 г., справедливо отмел версию со взрывом подлодки и утверждал, что причиной ее появления в запретном районе карлскрунской базы послужила навигационная ошибка. Оказывается, после выполнения учебного задания U-137 в надводном положении возвращалась на базу, но на своем пути обнаружила подозрительные масляные пятна и стала маневрировать, чтобы обойти их. Маневрируя, экипаж не заметил, как оказался в шведских водах.

Такое объяснение причин аварии прозвучало в деле U-137 в первый раз. Во время опроса

А. Гущина и многочисленных неофициальных бесед Аврукевича со шведскими военными, помнится, оно почему-то предъявлено не было. Вероятно, нашим подводникам было стыдно признаться в этом шведским морякам. Тем более, что за масляные пятна они приняли блестящие гранитные скалы шхер. И не мудрено: ведь вахтенным офицером в момент аварии был не кто иной, как замполитВ. Беседин.

И вот в октябре 1997 г. при содействии Санкт-Петербургского Клуба моряков-подводников я сделал официальный запрос в архив Балтийского флота. Результат оказался неутешительным: с момента отправления запроса прошло больше года, но ни Клуб, ни я лично ответа на письмо так и не получили. Думается, и не получили.

В беседах с несколькими отставными и действующими офицерами-подводниками, которые состоялись в стенах Клуба на Васильевском острове, версия А. Булахтина была вновь подтверждена автору этих строк.

Как это часто бывает, всё оказалось банально просто и по-русски заурядно.

Когда в ту злополучную ночь с 27 на 28 октября 1981 г. лодка возвращалась с учений, проходивших в южном районе средней Балтики, на дежурство заступил заместитель командира лодки по политчасти капитан-лейтенант Василий Беседин. Дежурству замполита предшествовал неприятный эпизод: подводная лодка запуталась в рыбацких сетях, и при освобождении от них была повреждена рамочная антенна, которая использовалась для грубого определения места радиопеленгатором. А затем уже пускался в ход приемоиндикатор системы «Декка», дававшей высокоточное место. Ошибка при определении места радиопеленгатором потянула за собой ошибку в секторе изолиний на специальной карте системы «Декка», что в свою очередь повлекло огромную ошибку в определении места по «Декке», причем эта ошибка росла от всплытия к всплытию и достигла в конце концов ошеломляющей цифры — 60 миль. И это при том, что ширина Балтийского моря в этой части не превышает 100 миль! Старший лейтенант Коростов, молодой, но считавшийся достаточно опытным штурманом, пользовался полным доверием командира лодки, минера по исходной специальности, который был далек от контроля своего навигатора, как это предписывалось инструкциями. А зря! Штурман не удосужился проверить точность места резервными, испытанными способами. Берегов не было видно, а с секстаном он явно не дружил, ограничиваясь простейшими манипуляциями с английской РНС «Декка».