Русь эзотерическая - Ольга Манскова

Арей помнил сон не слишком отчётливо. Легкий наплыв этого сновидения внезапно возник из недр его подсознания, и теперь он пытался раскрутить его клубок и зафиксировать памятью.

Он помнил, как во сне стоял возле скалы с пещерой, среди пришедших туда людей. Все они были из двух враждовавших издавна племён и пришли туда, чтобы совершить ритуальную церемонию для достижения перемирия. Одни люди были высокие и черноволосые, другие — среднего роста, светло- или темно-русые. Среди всех присутствовал, но не телом, а духом, — так возможно только во сне — некий «колдун», проводящий эту церемонию и руководивший, как кукловод, самым высоким и плотным черноволосым мужчиной.

Собравшиеся люди стали в круг, в центре которого был костёр, и, взявшись за руки, затянули ритмичную ритуальную песню. Всё вокруг меняло свои очертания, теряло реальность, расплывалось, перемешивалось с неким другим, таинственным и тонким миром, теряя осязаемость. «Колдун», наблюдающий всё это со стороны, тоже пел странным, заунывным голосом. Неожиданно высокий черноволосый мужчина, стоявший в центре круга, выхватил из рядов танцующих хрупкую черноволосую девушку и полоснул ей, а потом и себе, ножом по руке. Поднеся руки к костру, они смотрели, как кровь капает в огонь. Затем мужчина поднял свою руку и руку девушки вверх, показывая всем: порезов на них уже не было. Потом мужчина подвел девушку к костру и толкнул её в огонь, и она стала внутри костра, вспыхнувшего высоким пламенем. Колдун приказал мужчине отрубить девушке голову, и тот достал из-за пояса острый, блеснувший при свете клинок, и нанес удар по тонкой шее девушки, стоявшей в костре и полностью залитой его пламенем. Все вокруг вскрикнули. Голова полетела прочь. Но тут же девушка была выведена из костра за руку этим же мужчиной, нанёсшим удар. Она была жива и абсолютно невредима.

Затем настала очередь самого черноволосого мужчины. Его завел на костер высокий светловолосый парень. Только голову ему не отрубали: она сама мгновенно отлетела от туловища. Впрочем, и мужчина затем был выведен из костра, и будто ничего с ним и не случилось.

Постепенно во сне Арей осознал, что он тоже чем-то помогает присутствующему колдуну, энергетически сопричастен происходящему: они вдвоём способствовали смещению восприятия и сборки мира, держали некую сферу, наполненную колдовством, внутри которой материя имела иные свойства. И тут вдруг подошла очередь его самого… Его выбрала высокая черноволосая девушка, взяла за руку и подвела к костру. Арею пришлось идти вслед за ней, но он понимал, что в этом случае он становится одновременно и участником странной церемонии, и тем, кто помогает контролировать безопасность происходящего. А это, скорее всего, явится трудной задачей. Стройность событий церемонии в виду его небольшой заминки была несколько нарушена, и девушка не смогла вовремя толкнуть его в костер. Но ей на помощь пришел черноволосый мужчина, контролируемый «колдуном».

И вот Арей был уже внутри костра. Он боялся не вовремя «включить» слишком большой контроль сознания и выйти тем самым из состояния, необходимого, как ему казалось, для безопасного пребывания на костре. Он почувствовал жар костра, почувствовал, как что-то сгорает в нём самом, но не испытал ожога телесного. Будто бы что-то из его духовного, а не физического тела сгорало на костре, что-то ненужное и временное. Мгновенно, не успев вызвать боль, сгорела, как целлофановая, его телесная оболочка, оказавшаяся тонкой и незначительной, и энергии болезненно, но не губительно, очищающе, но не вредоносно пронзили насквозь тело духа. Он понял, что нет ничего страшного в мире. Никогда с ним не произойдет ничего ужасного, если он будет твёрд духом. Просто не сможет произойти.

Дальше Арей на этом месте сна и проснулся. Когда лежал, во весь рост растянувшись на каменистой и влажной земле, в центре круга, выложенного белыми камнями, почти что в позе витрувианского человека. «Тело — всего лишь оболочка», — думал он теперь, припоминая ощущения сна. Он всегда знал это, но теперь ещё как бы и ощущал как лично испытанное. Имея ощущения человека, только что сгоревшего на каком-то странном костре…

Арей, сидя на Скале, наблюдал дальнейшее поднятие солнца над горами, вдыхая, казалось, с каждым вдохом красоту окружающего мира в новизне ощущений. Потом на него нашла грустная задумчивость. Он рассматривал растущие под его ногами растения: чабрец, дикий лук, а чуть ниже по склону — немного колючее растение с желтыми, крупными цветами. Глядя вниз, на лагуну, и созерцая самые далёкие отсюда, кажущиеся синими, горы, он задумался о том, кто он здесь, на этой разнесчастной планете, зачем он здесь, и, главное, что теперь вообще делать?

Социум, город — как-то выживали его из себя, выталкивали, изрыгали, как ненужное миру существо. Да, всем тяжело, да, жить стало совсем невозможно. Но разве это — утешение? Тем более что, в общей своей массе, жили же люди как-то… Горланили песни, давно разучившись, как нация, петь и танцевать. Пили водку — это, якобы, соответствует духу русского человека. Ходили на работу — в большинстве своём, нелюбимую и безрадостную, куда ходишь только ради денег. Ругались — везде и всюду, начиная от трамвая и автобуса… И, продолжая так жить, не ощущали при этом декораций пьесы театра абсурда, отвратительного, липкого, навязчивого кошмара всего происходящего… «Кто-то сошел с ума, — подумал Арей, — или этот мир, или — я».

Отсюда, с этой скалы, ещё более ясно был виден маразм городов, телепередач, газет — всяческая бессмысленность бульварной шелухи, этого постоянного «общественного» трезвона в конец оболваненных и зомбированных толп, с их тупыми глазками и гадливенькими улыбочками… Всего того пошлого, неотвязного мира, встреча с которым всё равно вновь произойдет, и очень скоро, как бы ты не стремился и душой, и телом навсегда остаться здесь.

«А в наши дни — и воздух пахнет смертью. Открыть окно — что жилы отворить», — вспомнил он выплывшие из ниоткуда стихи Пастернака. Прав поэт… Духовной смертью пахнет — в первую очередь.

Арей чуть не до слёз почувствовал себя одиноким. Таким одиноким, что — хоть со скалы… И в этот миг обернулся, заслышав легкий шорох.

Сзади стоял Андрей.

— Я с тобой, Арей, — без тени улыбки, твердо и проникновенно, произнёс он, — Я с тобой. Я всегда буду с тобой… Даже, когда меня не будет рядом.

Поэтов много на Руси,И много здесь затворников.Не перебить романтиков —Такая, знать, среда.Талантов много на Руси,Но не видать поклонников.И — что сегодня будем есть?Нет хлеба, лишь вода.

Нальем воды по рюмочкамГостям мы — родниковая! —И разом с ними чокнемсяМы с первого глотка.Прольется через край у насБеседа бестолковая,Про мир, про человечество,Вселенной три витка…

До третьей манвантары мыКогда уже докатимся,Сат-чит — ананду вспомним мы,Самадхи, и тогдаПоймем, что даже здесь, сейчас,В котле, в котором варимся,Возможно ОСОЗНАНИЕ…Ох, крепкая… вода!

Глава 8. «Поединок Силы»