Кукольник - Дин Кунц

Ее трясло. Она почти явственно представила, как идиот убивает ее, как ломает тонкие кости ее ног и спину.

Когда Белина наконец решилась выйти, декламируя какой-то смешной кусок из своей пьесы, Себастьян, казалось, уже забыл о том, что чуть было не произошло между ними.

Они, смеясь, допили вино.

В стенки грузовика стучал ветер.

После нескольких ясных дней на улице снова пошел снег. От воя, с которым ветер гнал снег по крыше кузова, все тело Белины покрывалось мелкими мурашками.

Когда свет погас, Себастьян почти тут же заснул, однако Битти Белина еще долго лежала без сна, стараясь придумать какой-нибудь способ, как убить идиота.

Тут требовалась осторожность. Нельзя было давать ему возможность отомстить. Если она только ранит его, он почти наверняка поймает ее, засунет назад в Горн и никогда больше не воссоздаст заново.

К тому же если она убьет его, то останется совсем одна, так как рядом не будет кукольника, который мог бы возродить принца, Виссу и других. Она скорей согласилась бы снова стать жидкой плотью, без чувств и мыслей, чем остаться единственной живой куклой.

Замышляя убийство, Белина заснула. Ее лицо было прекрасно, как мечта: нежные черты, золотые волосы и синие, как морская вода, глаза.

Никогда в жизни Себастьян не был так счастлив, как теперь. Он больше не видел страшных снов про ту девушку с ножом в животе. Не снился ему и отец, терзающий мать, каждую ночь. Его перестало мучить необъяснимое чувство вины, и он, казалось, забыл про Пертоса Гедельхауссера и про те пять лет, что они провели вместе, кочуя по дорогам из города в город. Забыл про их странное содружество.

Они проезжали по тридцать - сорок миль в день, двигаясь медленно, как будто боялись что-нибудь пропустить. Благодаря Битти Белине у него словно открылась новая пара глаз, и теперь каждый дюйм земли восхищал его, как никогда прежде. Иногда они останавливались и стояли по два-три дня, устраивая игры на снегу, а по вечерам декламируя строки из спектакля. Время от времени Битти Белина читала ему какую-нибудь из старых книг Пертоса, и он засыпал под веселую музыку ее полудетского голоска, рассказывавшего о свершениях рыцарей и колдунов, магов и древних героев.

Иногда ему казалось, что он слышит ее голос даже в снах, в приятных снах, где солнце и вода говорили голосом Белины, даря ему покой, тепло и прохладу.

Когда идиот окончательно засыпал, отвернув в сторону свое дряблое лицо и свесив подбородок на грудь, Битти Белина тихонько закрывала книгу, которую читала, и клала ее на пол. Она вставала и торопливо пробиралась к передней двери кузова, в котором они жили. Вскарабкавшись по перекладине стула, Белина перешагивала с сиденья на панель управления, находящуюся рядом с Горном. Она заглядывала в пустую капсулу-матку, потом переходила к ручкам и начинала крутить их, стараясь обрести навык. Потом вытаскивала матрицу-диск из папки-идентификатора и вставляла ее в транслятор памяти.

Горн загорался.

Свет был ярко-зеленым.

Через смотровое окошко было видно, как капсула-матка заполнялась жидкостью.

Она поворачивала левую ручку вниз на сто восемьдесят градусов, и процесс прекращался. Жидкая плоть сливалась из капсулы-матки в резервуар до будущих времен. Матрица-диск выскакивала из щели, и она убирала ее в папку.

У Белины родилась идея, что она сама может воссоздать остальных. Идиот оставлял ольмезианскую амебу, свернутую в комочек, на задней стенке машины, а значит, все было готово к работе. Если бы ей удалось вспомнить хоть что-нибудь из того, что она видела, лежа в питательной ванне и наблюдая, как Пертос создает ее товарищей, это было бы очень кстати. Вскоре оказалось, что она все хорошо помнит и умеет.

Прежде всего ей пришлось избавиться от мысли, что кукла никогда не может стать кукольником. Белина не была так сильно связана правилами и устойчивыми представлениями о жизни, как Себастьян, хотя идея оказалась слишком смелой, чтобы она могла воспринять ее быстро. Даже Пертос не допускал мысли о том, что в один прекрасный день он вознесется на небеса и станет настоящим Богом, решающим судьбы реальных людей, а не полубогом, властвующим над жизнью кукол. В сознании кукол Горн являлся предметом поклонения, и ни одно из синтетических созданий не могло взирать на него без страха и трепета. Для них это был и рай и ад одновременно. Это был конец без конца и начало без начала. Взяться за управление Горном казалось проявлением безрассудной самоуверенности, которая должна непременно привести к чудовищной катастрофе.

Однако когда по прошествии нескольких дней у нее не возникло ничего другого взамен этой бредовой идеи, эта мысль стала представляться Белине более привлекательной и не такой уж нелепой. Постепенно она избавилась от суеверного страха и с увлечением начала готовиться к воплощению идеи в жизнь. Сама того не ведая, кукла во многом следовала заветам святого странника Эклезиана.

Обнаружив, что чтение усыпляет идиота быстрее и глубже, чем все остальное, кроме вина, которое у них кончилось, Белина начала читать ему. В эту ночь она наконец решилась подойти к Горну и попробовать, как у нее получается. Она знала, как пользоваться ручками, и представляла себе весь процесс воссоздания. Теперь Белина была не просто куклой, хотя еще не понимала, кем стала.

Она перешагнула на стул, спустилась по ножке на пол и подошла к храпевшему идиоту. Он выглядел страшно большим, огромная голова была размером почти с Белину. И хотя он такой большой, через несколько минут маленькая Белина убьет его. Эта мысль приводила ее в восторг.

Белина отыскала ножницы, которыми идиот обычно отрезал себе повязки, чтобы заматывать руку, и потащила их по холодному металлическому полу туда, где он лежал. Ножницы были ужасно тяжелые, но, хотя от этой ноши у нее заныли руки, она собралась с силами и дотащила их.

Оба лезвия заканчивались острыми концами. В прошлые ночи, пока идиот спал, Белина точила их наждачным камнем, хранившимся у Пертоса для заточки инструментов, которыми он пользовался при изготовлении афиш.

Себастьян улыбнулся во сне.

Он спал, прижавшись к стене, и дотянуться до его шеи ничего не стоило.

Белина видела, как пульсирует вена у него на шее. А может, это артерия? Какая разница. Так или иначе, он будет мертв, она покончит с ним с такой же зверской ловкостью, с какой он расправился с ней, когда она попыталась позвать на помощь водителя фургона.

Готовясь вонзить острие ему в глотку, Белина ощущала что-то вроде подлинной радости, и ей даже не пришло в голову, что, прежде чем сломать ей спину, идиот долго медлил, а потом испытывал глубокое чувство вины и скорби.