Кукольник - Дин Кунц

- Но когда? - спросил принц. Его слабенький голосок превратился в пронзительный визг, когда он старался перекричать шум аэродинамической системы, находившейся под ними.

- Мы поймем, когда придет время, - ответила Битти Белина.. По какой-то непонятной причине ее чувственный шепот был слышен лучше, чем все их крики.

- Легко сказать, - возразил принц. - Но мы строим планы уже третий день. Мы уже перебрали все подходящие варианты. Почему бы не прикончить его сегодня ночью? Трудно сказать, что еще может случиться, если мы будем тянуть.

- Ничего не случится, - сказала Белина.

- Пауки могут подохнуть, - возразил принц.

- Мы их хорошо кормим.

- Но кто знает, что нужно таким диким существам, как эти твари.

- Они не дикие существа, а просто пауки, - сказала Висса.

- Значит, ты с ней согласна?

- Да, - ответила ему Висса.

- Смотрите, - произнес первый жених, запустив маленькие пальчики в свои ярко-рыжие волосы, - он нужен нам, как водитель. Тогда о чем вы спорите? Мы не можем избавиться от него, пока не приедем куда-нибудь.

- Что ты на это скажешь? - спросила Белина принца.

- Я поведу машину! - ответил принц. Все остальные разразились веселым писком, словно довольные цыплята в инкубаторе.

- Я знаю, что говорю! - продолжал принц. Его красивое личико все напряглось от злости, сморщилось и покраснело. - Я смогу удержать руль. Знаю, что смогу. У меня хватит сил. А кто-нибудь другой будет сидеть на полу и по моей команде нажимать на газ и на тормоз.

- Это может сработать, - сказал третий жених. Он был круглолицый робкий блондин, тот самый, которого в сказке Висса сделала глухонемым.

Белина бросила на него суровый взгляд.

- А может, и нет. Если мы убьем идиота, а из этой затеи ничего не выйдет, что с нами будет?

- Я согласен с Белиной, - заявила крылатая кукла-ангел.

- Я тоже, - сказала Висса.

- Да, - согласился первый жених.

- Пожалуй, она знает, что делает, - поддакнул третий жених.

Оставались только принц да второй жених, который дежурил в кабине грузовика. Даже если бы он не согласился со златокудрой звездой их пьесы, получалось - пятеро против двоих в ее пользу. Да и вероятность того, что он не согласится с Битти Белиной, была невелика.

- Интересно, кто тебя назначил командовать? - поинтересовался принц. Он выпятил подбородок вперед и положил руку на рукоять меча.

- Судьба, - ответила она. Висса захихикала.

Принц вспыхнул и, повернувшись, уставился прямо на Белину:

- По-моему, это не ответ. Ты женщина. Ты слабая. А я здесь самый сильный, у меня самые большие мускулы. Я создан таким, чтобы быть лидером.

- Ты путаешь сценарий с действительностью, - возразила Битти Белина. Она сладко улыбалась, той самой улыбкой, которую всегда дарила ему в последнем акте сказки, улыбкой по сценарию.

- К тому же, - продолжал он, не обращая внимания на ее сарказм, - у меня есть меч - единственное оружие, которое мы имеем.

- Он предназначается мне.., или Себастьяну? - спросила она.

- Догадайся сама, - ответил принц, посматривая на остальных, не поколебалась ли их первоначальная лояльность в отношении Битти Белины.

И это было ошибкой. Ему не следовало выпускать из поля зрения красавицу куклу, бывшую на сцене его возлюбленной. В тот момент, когда он отвел взгляд, она подлетела вперед на своих маленьких ножках и изо всех сил ударила принца коленом в пах. Он задохнулся и упал вперед. Его меч остался не у дел, поскольку все силы ушли на то, чтобы глотнуть воздуха.

Теперь Висса рассмеялась в голос. Она выпрыгнула вперед и обняла Белину, и пока принц беспомощно смотрел на них, не в силах двинуться и защитить свою честь, обе женщины расцеловались. Ему не нравилось, когда они обменивались поцелуями такого сорта. Увидев это, он понял, что брошен вызов его мужскому достоинству, достоинству всех кукол-мужчин. Женихам и крылатому ангелу, казалось, было все равно. Но принц был слишком горд. Увидев эту сцену, он почти набрался смелости, чтобы убить их.

Почти.

Однако в глазах Битти Белины ему всегда виделось что-то такое, что заставило его оставить эти мысли, прежде чем они зашли слишком далеко.

Благодаря долгим часам, проведенным за рулем, у Себастьяна оказалось достаточно времени, чтобы подумать и мысленно прокрутить весь спектр своей жизни, ее темные и светлые моменты, радости и поражения, хотя ему не удавалось дойти до конца ни в одном из воспоминаний. Лучше всего он помнил свои триумфы и трагедии. Увы, в его жизни не было больших триумфов, а трагедии, если брать Дженни, Пертоса и Бена Самюэля, оказывались слишком огромны, чтобы он мог вдаваться в их анализ.

Впереди простиралась нескончаемая белая земля, над головой - вечно хмурое небо. Снег шел не переставая то редкими белыми хлопьями, то сплошной пеленой, сквозь которую он ничего не видел, - так что приходилось останавливаться и пережидать.

Он достаточно хорошо знал кукол, и у него были свои любимцы среди них. Ему очень нравился ангел, хотя они почти не разговаривали друг с другом. Даже в слабом свете северной зимы его золотые крылья светились и поблескивали. Они напоминали Себастьяну о людях, которых он любил, хотя ему не удавалось припомнить ни одного имени, соответствовавшего этим золотым крыльям, кроме имени Битти Белины. Идиот порядком недолюбливал принца. Он был лживый маленький грубиян. Принц любил мучить Себастьяна пауками, а когда ему это надоедало, он развлекался, тыча идиота мечом в ляжку и приговаривая, что он должен поосторожнее вести грузовик. Нога Себастьяна была сплошь усеяна мелкими царапинами и крохотными ранками, похожими на дырочки от гвоздей на руках мучеников. Он с удивлением обнаружил, что ему нравится Висса. Она была коварной мачехой, и ей никогда нельзя было доверять. Но когда она говорила, ее голос звучал нежно, и она никогда не мучила его, как большинство других кукол. Себастьян не любил ни первого, ни второго женихов за то, что они отвратительно с ним обращались, хотя и не проявляли такой жестокости, как принц. Совсем другое дело третий жених, круглолицый. Он больше всех разговаривал с Себастьяном, хотя идиот заметил, что третий жених самый тихий среди своих товарищей. Когда тучи расступались, они говорили о звездах, говорили о снеге, о Горне и обо всех остальных.

Белину он, конечно же, любил.

Он сотворил ее в Горне, отлил собственными руками без чьей-либо помощи. Ему казалось, будто это единственное деяние могло перечеркнуть все, что он сделал плохого. Создав Битти Белину, он смыл с себя грех убийства Элвона Руди и Пертоса, вину за то, что позволил Вольфу сбежать и убить Бена Самюэля. Он совсем забыл о девушке по имени Дженни и о постоянном чувстве вины, не оставлявшем его многие годы. Он любил Белину за то, что она была его творением, и за то, что, сама того не зная, она давала ему это чувство удовлетворения. Он был очарован ее золотыми волосами и сияющими глазами, не ведая, что за внешней оболочкой его создания могли таиться иные черты.