Магаюр - Маша Мокеева

Снова задул ветер и стало пасмурно, застёгиваю пуговицы жилета, молнию плаща, оглядываюсь, снова никто не смотрит, и Антона нет, помятый забулдыга лезет в урну, достаёт окурки и – в карман, он, наверно, далёкий правнук свирепого Желолюта из Богемии или Мислава, грешного священника из Моравии, а скорее всего, его предки обычные крестьяне, как и у меня, все мы крестьянские потомки, разбрелись, предаёмся самосозерцанию и отдаляемся от природы, то ли саморазрушаясь, то ли приближаясь к аристократическим родам, или всё одновременно.

С другой стороны, так ли плохо мне здесь, на самом деле нет, если есть квартира, а у меня есть, живи как хочешь, продукты дешёвые, железная дорога подорожала, но всё равно нормально, топят, если платишь, люди иногда приличные попадаются – вот Антон, мог бы не ехать ко мне, сидеть у себя в Бибиреве, но отзывчивый, надо признаться, потаскун он ещё тот, но добрый, может, мы сейчас вместе, как в старые времена, то есть пару лет назад, расслабимся и попытаемся разобраться, для чего мы здесь и кто мы друг другу, раньше мы состояли в тех иллюзорных отношениях, когда один думает, что любит, но за любовь принимает привязанность, а другой хочет полюбить, но у него не выходит.

А, вот он идёт, заметил меня и лыбится, рада его видеть, обнимает меня, улавливаю знакомый сладковатый запах, садится рядом, я ему про миграцию древних славян, он смеётся, полностью со мной согласен, тогда говорю, что и тут тоже неплохо, он кивает, рассказывает про новую подружку, она зарабатывает рекламой и по ночам они придумывают слоганы, ну мне пора, говорит, и протягивает пакетик с травой, я ему отдаю деньги, и он уходит, вот и пообщались.

Возвращаюсь в машину, жёлтые дедовы «жигули», рассматриваю пакетик, не пожалел, больше, чем договаривались, вдруг стук в окно, я дёргаюсь, ожидаю увидеть мента, а это таджик в кепке, стучит настойчиво, будто работу выполняет, кручу ручку, окно со скрипом открывается, просит огонька, акцент смешной, достаю последнюю зажигалку из бардачка, на, говорю, отец, это тебе от всего приползшего сюда столетия назад неразумного славянского народа; он кривится в улыбке, трясёт головой, я закрываю окно, таджик машет мне рукой, в зеркало заднего вида вижу, как он закуривает, прикрывая сигарету ладонью от ветра, и снова показалось солнце, я включаю первую передачу, повышаю обороты двигателя до трёх тысяч и плавно отпускаю сцепление.

Ныряльщики

Набережная Тамани, мучительные звуки эстрады. Говорят ведь: не пой, соловей, возле кельи; так нет же. Константин рассуждает о раках: «Рак раку рознь; нет, дорогая, двух одинаковых раков, да и кошек тоже нет: посмотри на эту, какой у неё перламутровый глаз». А я больше смотрю на старые дома и вещи, которые стоят внутри квартир на подоконниках: чебурашка, красный телефон с циферблатом, швейная машинка.

Много известных людей бывали в Тамани; один из них, литератор и по совместительству директор завода «Красный резинщик» Михаил Георгиевич Дестунис, даже написал о ней повесть, которую прочитали все сотрудники завода «Красный резинщик», восторгаясь лёгкостью письма Михаила Георгиевича Дестуниса.

Мы свернули на тихую улицу и зашли в кафе. Все столики заняли местные пенсионеры. Они пили пиво и ели сосиски, играя в карты, шашки или шахматы, вели список побед и поражений в толстых замусоленных тетрадях и порой покрикивали друг на друга, когда заходил разговор о политике.

Мы сели за деревянную стойку и попросили два кофе. Хозяин в спортивной футболке достал кофеварку.

Тикали часы. Константин увидел на полке резиновую маску для подводного плавания и спросил хозяина, зачем она там.

– Это не просто маска, – ответил хозяин, подавая кофе. – С ней связана одна история. В шестьдесят девятом году в Тамани проводились соревнования среди пловцов… Интересно?

Мы закивали.

– В километре от берега, на глубине, спрятали стальной ящик. В нём, молодые люди, лежал ключ от двухкомнатной квартиры, которую должен был получить победитель. И вот сорок лучших наших ребят со всей округи выстроились на берегу в ожидании свистка. Флаги развевались на штоках, играла музыка, и целая гурьба нарядных пионеров наблюдала за спортсменами, а их учительница шептала им: «Смотрите, ребята, какими нужно быть: смелыми, выносливыми и сильными». Мужчины, стоявшие в ожидании свистка, были самые разные: загорелые и бледные, как выцветший парус, высокие и низкорослые, подтянутые, сутулые, рыжие, худые, с торчащими из-под кожи рёбрами, и полные, с мягкими, как подушки, животами. Некоторые из них оборачивались и улыбались своим близким, подмигивали девушкам и махали всем остальным зрителям, а кто-то стоял, сжав кулаки, и смотрел вперёд, на блестящую воду, под которой был скрыт клад. Самым решительным и в то же время испуганным выглядел Сергей Заурский. Все знали, что его родители погибли в автокатастрофе, и теперь он жил у дяди вместе с двумя своими осиротевшими сёстрами. Все знали также, что соседство это всем было в тягость, в первую очередь самому Сергею. Поэтому, как только объявили о предстоящем соревновании, Сергей Заурский одним из первых записался участвовать. Сёстры нашли ему хорошую маску. Он много тренировался: плавал в любую погоду, нырял на глубину, выполнял дыхательные упражнения. В тот день его сёстры были на пляже. И вот дали свисток, пловцы побежали в воду. Зрители хлопали, кричали и вглядывались в плавательные шапочки. Когда участники доплыли до места, где лежал ящик, прошла сильная волна. Никто не обратил на неё особого внимания. Мужчины ныряли один за другим. Спустя час они начали возвращаться, разводя руками. Последний, самый упрямый, вылез через два часа. Не было видно только одного участника – Сергея Заурского. Куда делся этот парень? Кто-то видел, как он доплыл до буйка и нырял вместе со всеми, но в какой момент он пропал, никто не помнил. Поднялась паника, спасатели кинулись искать Сергея, а когда доплыли до буйка, то не обнаружили под ним ящика! И Сергея Заурского не нашли. А когда открыли квартиру, за которую он боролся, увидели, что весь пол в ней залит солёной водой.

Хозяин отнёс заказ старой даме, обыгрывавшей всех в покер, и продолжил:

– Квартиру отдали его сёстрам… Говорят, если заплыть подальше и нырнуть глубоко, можно увидеть призрак Заурского…

– Так это его маска? – спросил Константин.

– Нет, – улыбнулся хозяин. – Это маска моего отца. С ней он участвовал в тех соревнованиях. Маска пропускала воду, поэтому отец не мог долго искать ящик. Он вышел на берег самым первым, нырнув всего два или три раза… Он был очень расстроен. Он вышел на берег, снял маску и закинул её куда подальше. Ну и попал в мою маму. Так они и познакомились.

Он положил маску перед нами.

На ней был указан