Людоед (сборник) - Александр Варго

3

Аня решила начать с дома подозреваемого, Федьки. Он живет ближе всех и, если не был пьян, наверняка видел, кто входил и выходил от старухи.

Приставленная к забору калитка преграждала проход на три четверти. Чтобы войти, достаточно было перетащить ее с места на место. Ане вспомнилась игра из детства, когда с друзьями сооружали стены из подушек и еще каких-нибудь подручных средств. Подушки изображали забор, а на входе ставили стул. И потом, чтобы войти или выйти, надо было переставить стул – дверь. У Феди, видимо, детство продолжается, в утопическом варианте.

Аня переставила калитку и шагнула в неухоженный двор. Переступила через валявшуюся у порога грязную куклу без руки. Куры что-то клевали прямо возле крыльца, не обращая внимания на гостью. Зато старая потрескавшаяся ступенька отозвалась протяжным стоном, едва Аня ступила на нее.

– Федор Трофимович! – В доме что-то громыхнуло. Аня напряглась и потянулась к кобуре. – Федор?

Она расстегнула кобуру и положила руку на рукоятку табельного оружия. Вчера этот дом казался ей намного приветливее.

Сорокалетний увалень Федька готов был отдать все, выложить на стол последнее, лишь бы гостья была довольна. Сегодня радушный хозяин спал. Либо никого не хотел видеть.

– Федор Трофимович, вы дома?

– А где же ему быть?

Аня развернулась с пистолетом в руках, и ствол уставился в живот возможного противника. Хозяин дома стоял у сарая, опираясь на вилы. Окурок тлел в уголке рта.

– Федор Трофимович, – Аня убрала пистолет в кобуру, – мне нужно с вами поговорить.

– Отчего ж не поговорить? – Федор сплюнул окурок к ногам и растер сапогом. Анна обратила внимание на размер его обуви. – Раз уж мы вчера не наговорились.

Он поставил вилы возле сарая и направился к дому. Остановился около Анны, глянул на нее сверху вниз из-под взъерошенных бровей и сообщил:

– Слушай, бабка Лиза совсем из ума выжила. Не трогал я ее кур. Машин понагнали, будто не курица у нее пропала, а ее саму грохнуть хотели.

Анна опустила руку на кобуру. Вчера этот здоровяк был приветливее.

– Ну, заходи, что ли! – уже от двери окликнул ее хозяин дома.

Анна прошла за ним, так и не убрав руку с пистолета. Навстречу им вышел огромный рыжий кот. Наверняка это он завалил ведра, решила Аня. Возможный нарушитель спокойствия шел важно, неспешно. Увидев людей, нехотя выдавил хриплое «мяу» и брякнулся на бок прямо у них на пути. Федор, не глядя, переступил кота и скрылся в полумраке сеней. Анна про себя отметила этот момент. Похоже, бугай Федор любит животных. Кот, получивший хотя бы раз под ребра сапогом, не стал бы подставляться еще раз. Животные любят ласку и обид не забывают.

В доме было уже не так грязно. Сегодня пивные бутылки против ожидания оказались собраны и выставлены вдоль стены. Вытканная засаленная дорожка тщательно выметена.

Перед входом в основную часть дома Федор снял сапоги. Аня с трудом подавила желание немедленно осмотреть подошву правого.

– Анна, чай будешь? – спросил Федор из кухни. – С печенькой! Я вчера вечерком в сельпо сбегал.

Анна, не разуваясь, прошла в дом. Еще вчера она думала, что попала в пристанище безнадежного алкоголика, не способного ничего решать без бутылки, списывающего свою слабость на отсутствие работы и маленькую зарплату. А он вечерком идет в магазин и, возможно, впервые за все последние годы вместо водки берет чай и печенье. И даже прибирается в доме. Трудно сказать, что именно подтолкнуло Федора на такое, но уж наверняка не сдирание кожи с соседки.

Аня оглядела комнату. В углу стояло ведро со шваброй, в центре, у стола, лежал самотканый коврик. Федька возился где-то за стенкой. Аня не видела его, но слышала.

Был ли у Федора мотив? Безусловно. Старуха все время винила его в пропаже своих кур. Обвинения, конечно же, бездоказательные. Ну, пил мужик. Не каждый вор пьет, не каждый пьющий ворует.

Как и не каждый, у кого размер обуви сорок пятый, является убийцей. И только совокупность улик и мотива дает полновесное доказательство. Пока что из требуемого набора у капитана Рыжовой в наличии имелся сапог сорок пятого размера и возможная месть за клевету: косвенная улика плюс не бог весть какой мотив – это не доказательство.

– Анна, проходи к столу.

Рыжова кивнула и, сделав шаг, присела на табуретку.

– Вот решил завязать, – сказал Федор, бросил пакетик чая в кружку и залил кипятком. – К жене с сыном поеду, позову сюда. Только в порядок все приведу и поеду.

– Федор Трофимович. Скажите, где вы были примерно с семи вечера до двух ночи?

Федор отставил чайник и сел на табурет.

– Так. Похоже, на этот раз не в курах дело? Судя по тону. А что ж я такое натворил? Что там еще бабка про меня насвистела?

– Отвечайте, пожалуйста, Федор Трофимович, на вопрос. Вы были дома?

– Сходил в магазин я часов в семь. Потом вернулся домой. Прибрался и лег спать.

– Вашу соседку вчера кто-то зверски замучил…

– Замучил?! – тупо переспросил Федор. – Дома? Ну да. А кто? Живая она?

– Живая. И в скором времени даст показания, – раскатистый голос Виктора Ильина прогремел от двери. – Но у тебя есть шанс. Чистосердечное признание…

– Я никого не убивал! – взревел бугай Федька, но так и остался сидеть, глядя на вазу с печеньем.

– Хорошо, – Ильин подошел к столу и выложил на него пакетик для вещественных доказательств, в котором лежал клочок ткани. – Есть у тебя такая рубаха?

Федька посмотрел на улику, но в руки не взял.

– А почем мне знать, что это от моей?

– Я спросил: есть ли у тебя такая рубаха? Простой вопрос. Мне нужен такой же простой ответ. Есть или нет?

– Кажись, есть.

– Где?

Аня хорошо знала этот холодный тон. Виктор Ильин видел сейчас перед собой основного подозреваемого.

– Да это теперь не совсем рубаха, – сказал Федька и махнул рукой куда-то в угол.

– Кто бы сомневался, – усмехнулся Виктор. – Так где?

– В ведре, – ответила за Федора Аня.

4

Федька сидел смирно, будто ученик, которого директор отчитывает в своем кабинете за разбитое окно. Виктор ждал. Аня стояла у окна. Гринько разложил на столе найденную при обыске рубаху и попросил понятых подойти.

– Федор Трофимович, как вот это объяснишь? – майор Ильин указал на рубашку и кусок ткани в пакетике.

– Откуда я знаю? Вчера я увидел, что она рваная…

– И решил помыть ею полы, – закончил за него Ильин.

– А что с ней еще делать?

– Ну да, ну да. Какой у тебя размер обуви?

– Что? А при чем тут обувь? Нашли где-то мои подметки? – несмотря на волнение, Федор пытался шутить.

Ильину спокойствие давалось все труднее.

– Размер. Твоей. Обуви, – повторил Ильин.

– Сорок пятый. – Это Гринько вошел в комнату с парой разбитых ботинок в руке. – И судя по всему, на подошве одного из них кровь.

– Откуда кровь? – повернувшись к Федору, спросил Ильин.

– Может, курицу рубил? – пожал плечами тот. – Может, еще откуда.

– К вечеру мы узнаем – откуда. Не сомневайся! Ну и последний вопрос. Где был вчера вечером?

Федор посмотрел на Анну, перевел взгляд на Виктора.

– Я ее не убивал, – скорее соседям, чем полицейским сказал Федор. – Я весь вечер был здесь.

– Кто это может подтвердить?

Федя снова посмотрел на Аню.

– Никто.

Понятые стояли за спиной Федора, но никто не изъявил желания заступиться за соседа. А ведь наверняка кто-то мог его видеть. Либо они жили по принципу «моя хата с краю», что было буквально, либо Федька их достал настолько, что они рады были избавиться от него любыми способами. Будто прочитав мысли майора, Федор сказал:

– Они ж меня видят только, когда я пьяный. Трезвый я им глаза не мозолю. Вчера не пил. – Он поднял глаза на Аню. – Не пил вообще! Вымыл полы, сходил в магазин. Потом весь вечер просидел дома. Смотрел телевизор.

Вошел Сидихин со своим чемоданчиком.

– Давайте пальчики, – скомандовал он.

Федор кивнул и положил на стол закованные в наручники руки.

– Итак, гражданин Сергиенко, откуда клок вашей рубахи появился на балке в сенях дома Болюты? Пояснить можете?

– Ну, может, я что вешал… – попытался оправдаться Федор.

Майор Ильин заметил, как Аня Рыжова скривилась и отвернулась к окну.

– Откуда кровь на ботинке?

– Ну, я же сказал. Может, резал кого…

– И алиби у вас нет, – заключил майор и встал.

Сидихин закончил с отпечатками пальцев, сложил свои причиндалы в чемоданчик и вышел из комнаты. Федор глянул на испачканные ладони, да так и оставил их сложенными. Будто молился. Вздохнул:

– Не получилось начать новую жизнь.

– Стародубцев, – позвал майор. На пороге появился полноватый широкоплечий мужчина в солнцезащитных очках. – Давай его в отдел пока. Может, что вспомнит.

– Пойдем, живодер. – Стародубцев взял под руку Сергиенко и повел к выходу. Федор не сопротивлялся. Только остановился у двери и посмотрел на Аню Рыжову.