Нина «Золотоножка» - Юрий Комарницкий

Словно разведчики в годы оккупации, по городу они ходили раздельно. Гордость Кустаная — школа милиции — ежегодно выбрасывала за свои стены сотни бездельников, большее количество из которых, благодаря баранам, оставались в городе. Откормленные юнцы при погонах группами мотались по городу, придираясь к каждому, с их точки зрения, подозрительному человеку.

Неподалеку от гостиницы “Целинная” находился ювелирный магазин. На правах старого знакомого внутрь вошел один Баха.

— Мне бы поговорить с хозяином. Если не ошибаюсь, его фамилия Космаков?

— Не ошибаешься, дорогой, — словно из-под земли появились два охранника в камуфляжной форме. — Издалека, земляк, приехал?

Баха опешил. Отношение к покупателю здесь напоминало отношение к подследственному следователя в “Крестах”.

— Какое вам дело, парни? Зовите Булата Космакова, я его старый знакомый.

Здоровенные казахи не унимались.

— Назови свою фамилию, мы ему доложим.

Баха едва подавил нарастающее бешенство.

— Борис Семенов из Санкт-Петербурга.

Глазок и микрофон невидимой камеры сработали мгновенно. В помещении появился невысокий человек с острым лицом и близко посаженными волчьими глазами. Не будь это лицо молодым, Баха узнал бы в Булате его отца Павла Васильевича Космакова.

— Здравствуйте, уважаемый, пройдите в мой кабинет.

Фешенебельный кабинет поражал роскошью. Парчовая драпировка на окнах, кожаные диваны говорили о процветании фирмы.

— Присаживайтесь, любезный. Желаете сделать покупку? Что-либо экзотическое с Востока?..

— Казахстан — еще не восток, — проявил Баха немалые географические познания. — Но покупку действительно желаю сделать. Ваш покойный отец — Павел Васильевич — некоторое время продавал мне весьма интересные полотна. Возможно, предчувствуя свою смерть, он предложил мне продолжить дело с вами — его сыном.

— Повторите вашу фамилию, — мертвым голосом сказал обладатель уникальных глаз. — Как вас величать, и какое название носила последняя картина, приобретенная вами у моего отца?

— Мою фамилию вы уже знаете, тем не менее, я — Борис Семенов, известный в определенных кругах под кличкой Баха. Что касается полотна, оно носит название “Штиль у берегов Ямайки”.

— Кто автор? — как-то злобно спросил ювелир.

— Пардон!.. Обычно сначала называют автора, запамятовал, — жеманно сказал Баха. — Художник — ныне покойный и всем известный господин Айвазовский.

Ювелир молча поднялся с кресла. Открыл сверкающую дверцу бара.

— Припоминаю. Отец мне о вас говорил. Давайте его помянем, и скажите что именно из его коллекции вы желаете приобрести.

Коньяк поражал запахом и вкусом. От жидкости в рюмке исходил запах оранжереи, усаженной цветами всех широт.

— Ваш коньяк — что-то невероятное. Где вы его приобрели? Назовите марку.

— Не назову, потому что не знаю. Он хранился сначала в подвалах Шлимана[18], а затем попал ко мне.

“Хорошо живут казахстанские миллиардеры, — подумал Баха. — А еще совсем недавно лакали кислый кумыс”.

Он попросил налить еще.

— Не увлекайтесь, Баха. Последствия принятия этого напитка неизвестны. Возможно, через минуту-вторую нас постигнет участь жителей Трои, или ученых, рискнувших изведать “черной похлебки”, столь любимой древними спартанцами.

— Что вы имеет ввиду? — похолодел Баха. — Не хотите ли сказать, что вы меня отравили?

Маленький человек расхохотался. Из волчьих глаз побежали слезы.

— Успокойтесь, дорогой, я пошутил. В последнее время шутки такого рода успокаивают мои нервы.

— Плохие шутки. Предпочитаю от смерти держаться подальше, — сказал Баха.

— Но ведь дней десять тому назад вы были от смерти на волоске… не так ли?

— Что вы имеет ввиду?

— Отвечу. Ваши приключения в гостинице “Турист”. Ведь это вы и ваши друзья отправили на тот свет четверых. Не скрою, для меня с вашей стороны это оказалось большой услугой. Но приступим к делу. Полотно какого художника вас интересует? Век, название картины?

Этот человек был уникален во всем. Гибкий ум, интеллект говорили: иметь с ним дело совсем небезопасно.

— Век ХХ-й полотно малоизвестного художника Бялковского “Революция на Земле глазами марсиан”.

— Ч-ч-то?!. Я не ослышался? — изумился ювелир. — Но ведь это полотно не может быть продано, оно…

Космаков вскочил с кресла и порывисто приблизился к Семенову.

— Откуда вы узнали о его существовании? Отвечайте!

К резким переменам, происходящим с этим человеком, Баха начал привыкать. Тем не менее, нервный всплеск, возникший в тот момент, был непонятен.

— Все продается и покупается, господин Космаков — младший. Ваш отец преспокойно сплавлял мне полотна Сурикова и Поленова, Пикассо и Рембрандта…

Космаков сделал жест и сказал слова в той последовательности, от которой Баху бросило в жар.

— Стало быть, вам позарез нужна только эта картина? — провел ребром ладони ниже подбородка.

“Черт возьми, да он унаследовал от папаши и слова и жесты”, — удивился Баха.

Это смачное “стало быть” и классический жест пиратов — были неотъемлемой частью Космакова — старшего.

— Покупка картины ваша идея, или в деле замешаны те двое? — продолжал Булат.

Баха скривился.

— Они лохи, богатые американцы союзного происхождения. Что я им всуну, то они и проглотят.

— Но откуда вам известно о приобретении этого полотна моим отцом? Вы так и не ответили.

— Зачем так нервничать? — спросил Баха. — В Киеве на выставке я встретил автора этой картины, — обманул Баха, — Франца Бялковского. Он рассказал, что полотно у него реквизировали в 70-х годах, и он хотел бы его вернуть. Предложил сто тысяч.

— В каких деньгах, — осведомился Космаков, — гривнях или фунтах?

— Не иронизируйте, Булат, — рассердился Баха. — Гривня будет повыше российского рубля, да и вашего тэньге тоже.

— Но вы не ответили.

— В фунтах, конечно, — опять солгал Баха.

— Я вам дам сто тысяч фунтов, и сегодня — же убирайтесь вон из Казахстана. Эта картина мне дорога, как память об отце, его последний подарок сыну. Так что соглашайтесь, пока я не раздумал.

В мозгах санкт-петербургского барыги пронесся вихрь порочных мыслей. “Сто тысяч фунтов — это же целое состояние. Господи! Неужели такое возможно?!”

— Принимаю, только наличку, — безапелляционным тоном заявил он. — Платите хоть

сейчас, и сегодня мы свалим.

Через пять минут Булат Космаков вынес портфель и выгрузил на стол целую гору пачек к с изображением на купюрах милейшей в мире женщины.

— С вами приятно иметь дело, — воркующим голосом произнес Баха. — Но, скажите честно, что с вами происходит?

Космаков поморщился.

— Не философствуйте, как вас там, Баха. Вы освободили меня от Лени Рыжего, здешнего бандита. Уже за одно это можно хорошо заплатить. И еще. Мне не нужен шлейф визитеров из Санкт-Петербурга. Скажите своим, что полотна у меня нет, оплатите, наконец, дорогу в Штаты, и на этом конец.

Баха прекрасно понимал, что молодой Космаков чего-то недоговаривает, но больше искушать судьбу не стал. О таких деньгах он даже не помышлял. Единственной его задачей теперь было обмануть Василия и Константина.

— Хорошо, но у меня к вам есть просьба: пусть ваши ребята вывезут меня на хорошей машине за город. Мне необходимо от американцев оторваться хотя бы на два часа.

В ста метрах от ювелирного магазина на противоположной стороне улицы стоял зеленый “Жигуль”. Константин Харасанов и Василий Коваленко внимательно слушали беседу между Борисом Семеновым и Булатом Космаковым.

— Как тебе наш Баха? — процедил Василий. — Завалю барыжную рожу, гадом буду!

— Ты, как всегда в последнее время, поришь горячку. Отсидел полжизни и не перестаешь удивляться подлости барыг. Лучше давай поразмыслим над загадкой. Кажется, с этим полотном связано что-то другое, покрытое тайной. Космаков не стал бы давать полмиллиона фунтов проходимцу, будь он человеком думающим только о деньгах. Уверяю, за этим что-то стоит…

Василия не переставала мучить моральная сторона поступка Бахи.

— Но, скажи, Костя, какая скотина! Если-бы я ему не присобачил жучок, он бы нас точно обкатал.

— Да замолчи ты наконец. Кабы да кабы… Баху необходимо хорошенько пугнуть и отправить в Питер. Он барыга, а у барыги не хватит духу стать нам на дороге.

Василий раздраженно массировал переносицу. Проделка Бахи в его понимании требовала немедленных действий.

— Неужели мы сейчас его отпустим? Ты в своем уме?

— Я этого не говорил, но за джипом нашей тачке не угнаться.

— Так что же, черт побери, делать?

— Пересядем в такси. Напротив, через дорогу, стоит “Форд”.

Черный джип тронулся с места, мгновенно набрал скорость и ушел далеко вперед. Таксист беспристрастно заметил: