Отказаться от благодати (СИ) - Ангел Ксения

Открыла Ира. Всегда сдержанная и слегка отрешенная, сейчас она выглядела растерянной. Дрожащие пальцы то и дело порхали вокруг идеально собранных в хвост темных волос, заправляя несуществующие пряди за уши. Она поморщилась и обернулась воровато, будто что-то прятала в комнате.

– Он в душе, – бросила коротко.

– Ничего, я подожду.

На негнущихся ногах я прошла мимо нее в комнату. Пурпурные шторы и покрывало на кровати – на тон светлее. Сизый мех ковра, в котором ноги утопают чуть ли не по щиколотку. Камин с тлеющими дровами – комнат с камином на втором этаже всего четыре, и Эрик любезно предоставил Владу одну из них.

– Влад… не в духе.

Ира отвернулась к окну, и по профилю ее мало что можно было прочесть. Раздражена? Обижена? Влад ведь тоже был в плену, вместе с Полиной… Наверное, даже хищные женщины способны ревновать. Мне всегда было интересно, каково это – ревновать к подруге. Кроме Полины, с Ирой почти никто не общался, и, насколько мне было известно, они были довольно близки.

– Его можно понять.

Двусмысленная фраза, и взгляд, который дарит мне Ира, колюч. Оставшееся время мы молчим. Она смотрит в окно на разгорающийся рассвет, а я сижу на кровати. Руки сложила на коленях и жду.

Приговора?

Щелкнула защелка на двери в ванную, и я вздрогнула. Нет, я понимала, что однажды Влад оттуда выйдет – взъерошенный, с влажными волосами и в зеленом халате, который так идет к его глазам. Но все равно растерялась.

– Извини. – Он виновато улыбнулся и вытер голову полотенцем. Такой домашний жест, такой непосредственный… как бы я хотела чаще видеть его таким. Близким. Родным.

Моим.

– Пришлось оттуда уйти.

– Ничего, – ответила я на удивление хрипло и выдавила подобие ответной улыбки.

– Ира, ты не могла бы…

Она вздохнула и резко вышла. Дверью разве что не хлопнула – всегда завидовала ее выдержке.

– Я за тебя испугалась, – сказала я честно. Да и нужно было что-то сказать, начать с чего-то.

– Я в порядке.

Он был вроде спокоен, но в то же время напряжен. И на меня отчего-то не смотрел. Смотрел в мою сторону, но мимо, будто его взгляд с меня соскальзывал. Обидно, но… так даже лучше.

– Я настолько испугалась – дышать было больно.

– Даша…

Вздохнул. И полотенце уронил на кресло небрежным жестом.

– Нет, послушай. Я долго слова копила, собиралась с мыслями.

– Нам не нужны эти слова. Не сейчас, хорошо? Не уверен, что способен сейчас на серьезные разговоры.

– Почему?

– Устал. И впервые в жизни настолько испугался. От меня ничего не зависело, понимаешь? Совсем. Полина все разрулила, а я так и не понял, как.

– Эрик…

– Опоздал. Когда он вошел, Херсир уже отказался от ритуала. Ушел. – Он поморщился и потер виски. – Я был словно в тумане и мало что помню. Они с Полиной говорили о чем-то, но смысла я не уловил. Гипноз был настолько сильным, что моих способностей не хватило его побороть.

– То есть Херсир вас… отпустил?!

Что могла обещать ему Полина? Как смогла уговорить отступить? Ей бы точно не хватило сил загипнотизировать Первого. Да и не было у нее таких способностей, обычно они просыпаются лишь у вождей.

– Она видела что-то. Финал. И то, как погибнет Хаук.

То есть охотника можно убить? Если так, то у нас есть шанс выжить. У меня… Странно, но до этого дня у меня не было надежды. Проснулась. И проросла, как сорняк, заполняя молодыми побегами усталую душу.

Невысказанные слова душили. Скрутились комком холодных змей и распирали грудь. Влад не захотел слушать, оборвал мое неумелое признание. Действительно устал? Или же знал, что я хочу сказать, и…

Отчего-то мысль об этом была невыносимой. Затылок налился тяжестью, болезненно пульсировало в висках. А коридор опасно сузился, будто стены его старались меня раздавить.

Ноги сами понесли наверх, на третий этаж. Поворот лестницы, крутые ступени, тяжелый люк, который я поднимаю с трудом. Пыль. Залежи ее похожи на залежи полезных ископаемых под землей. Полумрак и покачивающаяся лампочка под потолком.

В скади не заботились об уюте чердака. Сюда сгрузили память, которая оказалась слишком тяжелой, чтобы носить ее с собой. Выброшенные вещи – сломанные, но дорогие сердцу настолько, что не хватило духа вынести их на помойку.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Стул с истершимся от времени сиденьем, велосипед без колеса с высоким изогнутым рулем – я помнила, как Эрик катался на нем в детстве. Массивная тумба и рты-ящики. Из одного из них кривыми зубами торчали кисти с присохшей на них краской.

Высокие, в человеческий рост, холсты в деревянных рамах, стыдливо прикрытые белой тканью. И я уже не знаю, стыдился ли Эрик мамы или же себя…

Она рисовала… сколько я себя помню. Огромная комната-мастерская, окна в пол, и пылинки купаются в солнечном свете. Мама в некогда белой, а теперь измазанной краской тунике. Волосы собраны в небрежный хвост. На лбу – мазок синей краски. Блуждающий в неведомых мирах взгляд…

Она была потомком Херсира.

Странно, я думала, он будет на нашей стороне в этом противостоянии. Все же Хаук его ищет, и нам бы объединиться, а он сбежал. Струсил? Если сам Первый струсил, то что можем мы?

– Решила прибраться? Да уж, тут на неделю работы хватит!

Я развернулась, не столько напуганная, сколько возмущенная неожиданным и непрошенным появлением. Богдан скалился. Стоял, придерживая отверстие люка ногой, будто оставляя себе путь для отступления.

– Что тебе нужно? – нахмурилась я.

Видеть его не хотелось, говорить – тем более. Разочарование и усталость – не лучшие помощники в беседе.

Он пожал плечами и все же захлопнул люк. И мы остались одни.

– Ты так быстро сбежала. Не очень вежливо – сбегать от гостей.

– От непрошенных можно. Как ты меня нашел?

– Я охотник, забыла? Держал твою жилу. А значит, найду, где угодно.

– Зачем?

Охотник молчал. Рассматривал меня нагло и улыбался.

– Твой мужчина да? – спросил через несколько секунд. Ревности в голосе не было, скорее, интерес. Да и кто я такая, чтобы меня ревновать?

Они называют нас зверушками. И уж точно не равными себе.

– Друг.

Я не соврала. Что бы я ни чувствовала к Владу, пока было так.

– Ты так быстро за ним побежала, что я предположил… – Богдан склонил голову набок и глаза отвел, будто в них я могла прочесть нечто, что он хотел скрыть. – Боюсь, ему нравится другая блондинка. И я его не виню. Она лихо все разрулила с тем чокнутым.

– Полина – жена Эрика, и не советую тебе на нее засматриваться! – ответила я зло. И кулаки сами собой сжались, будто я готовилась защищаться не только словами. Глупая. Слова умеют ранить сильнее кулаков. Богдан упомянул Полину, и я готова расплакаться – прямо здесь и сейчас от бессилия и обиды.

– Ты смешная, когда злишься. Не ревнуй, блондиночка, глупо это. Если бы мне пришлось выбирать себе женщину из зверей, я бы выбрал тебя.

Он еще и издевается! Действительно думает, я ревную его?

– Но тебе не придется, и это радует.

Я отвернулась. Не хватало еще, чтобы он увидел мои слезы. Почему он тут – стоит, разговаривает? Смотрит… Будто ждет, когда можно будет вскрыть мою душу скальпелем.

– Ты со всеми охотниками такая неприветливая? – насмешливо поинтересовался Богдан. Прошелся от люка к сваленным в угол картинам, и теперь мог видеть мой профиль.

– Только с теми, кто пришел в мой дом убивать.

– Сегодня я пришел не для этого.

– Верно, – усмехнулась я. – Сегодня тебя спасли. Эрик, которого ты так ненавидишь.

– А вот и нет. Твой брат стоял за дверью и ничего не мог поделать. Все разрулила блондиночка.

– Одно и то же. Полина – скади, как и Эрик. – Я посмотрела на него, и показалось, он действительно хотел понять что-то, но никак не получалось. Богдан презирал нас, но все равно пришел говорить со мной на пыльный чердак. Зачем? – Как и я.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

– Они не выстоят, когда придет Хаук. Даже Херсир бежал…

Его пальцы потерли ссадины на запястьях. Откуда они? Первый пытал? Как он вообще попался ему? Не хватило ума сидеть и не высовываться?