Канал имени Москвы. Лабиринт - Аноним

Ничего вкуснее в своей жизни Раз-Два-Сникерс не пила. Ничего прохладней и счастливее этих первых глотков. Потом она всё-таки упала лицом в воду и расплакалась. Вымыла глаза, протёрла губы, зная, что нельзя пить много. И всё же сделала ещё один глоток. С благодарностью оторвалась от лужицы, поискала глазами горлицу. Та сидела недалеко и смотрела на неё, забавно склонив головку. Было что-то весёлое в её позе. Раз-Два-Сникерс улыбнулась и вдруг услышала внутри себя: «Раджа».

– Что?

У неё дёрнулась щека, а потом её лицо застыло. Какая-то тень набежала в её сознании, словно одна матрёшка прятала внутри другую… Раджа?! Да, так звали кого-то. Когда-то. Где-то… Но кого? И при чём тут?!

«Имя Раджа больше подходит для собаки».

Раз-Два-Сникерс тряхнула головой. Тень развеялась. Она в изумлении смотрела на горлицу. Словно попала в дурацкую сказку: Иван-царевич пощадил щуку, утку, серого волка или кого там ещё, и те в благодарность сослужили ему хорошую службу… Но вот он – родник, на самом деле. Пощадил ли Иван-царевич, мать его так, горлицу? Или кого там ещё?

– Кто ты? – вдруг спросила Раз-Два-Сникерс. – Что ты такое?

Горлица отозвалась громким радостным курлыканьем. Раз-Два-Сникерс шагнула к ней, протянула руку, но птица будто удивлённо отстранилась, сорвалась с места и скрылась в листве.

10

До наступления ночи надо было успеть набрать полную канистру. По пути к роднику и обратно Раз-Два-Сникерс искала глазами горлицу, но та больше не показывалась. Зато теней на площади перед колокольней стало заметно больше. И ей показалось, что они становятся гораздо активней. Строительный рабочий действительно решил применить свою тачку в качестве тарана. Она едва не наступила на него, открыв двери церкви. Отошла чуть в сторону и, сощурив глаза, пыталась понять, что она видит. Если б это была обычная тень, то большая часть тачки должна была уже находиться внутри церкви. Но тень оказалась словно обрезанной ровно по границе порога. Раз-Два-Сникерс усмехнулась, только лёгкие мурашки пробежали по её коже. Они не могли пройти. Или они пока не могли пройти. Как долго продлится это «пока»? Что-то происходило, а она не представляла, с чем ей придётся иметь дело. Вспомнила, как оборотни, подгоняемые чужой волей, пытались проникнуть в звонницу и церковь оказалась не в состоянии остановить волны обезумевших мерзких тварей. Тогда их спас скремлин, эта удивительная девушка, и два гида, лучшие из всех. Сейчас она осталась одна.

– Вы ведь бесплотны, милашки? – хрипло произнесла Раз-Два-Сникерс. И вдруг подумала, как хорошо бы было, если б снова появилась эта горлица.

Ночью она наблюдала постепенное появление тех, кто отбрасывал тени под её звонницей. Их теперь набралось не меньше десятка. И они действительно сделались заметно активней. Двигались всё ещё медленно, словно сонные, напоминая сомнамбул, но прогресс был налицо. Раз-Два-Сникерс открыла люк, спустилась вниз и оставила у дверей с внутренней стороны масляный фонарик. Затем поднялась обратно. Строительный рабочий всё же протаранил тачкой ворота церкви, застряв в них наполовину. Она посмотрела в раскрытый люк. Внутри церкви ничего не было. Строитель извлёк тачку, откатил её на середину площади перед колокольней и, решив повторить свой манёвр, замедленно разбежался, будто был участником какой-то гротескной жуткой пантомимы. Тачка увязла в дверях с тем же результатом.

– Что, солнышко, пока никак? – обронила Раз-Два-Сникерс. И услышала собственный нервный смешок.

Строитель поднял голову и сердито посмотрел на Раз-Два-Сникерс. Она подумала, что это была первая эмоция, которую ей удалось уловить в их прежде сонных глазах. И ещё подумала, какими они станут следующей ночью. Насколько сделаются активней. И следующей. И той, что придёт за ней.

Глава 6

Князь-призрак

1

Лодка двигалась по утреннему водохранилищу. За воротами дул совсем лёгкий ветерок, не то, что накануне, когда сигнальные дымы склонялись к самой воде, и скорость была невелика. Фёдор знал, что теперь ему следует спешить, и даже подумывал пересесть в лёгкую лодку девочки и идти дальше на вёслах. Но та замялась, а потом заявила, что это может быть смертельно опасным для них обоих. Она явно что-то скрывала, возможно, что-то личное. Доверие между ними устанавливалось медленно, и пока Фёдор решил дать ей возможность выговориться. Её лодочку взяли на буксир.

– Он защищает нас не только от тумана и не только от чужаков. – Девочка умылась и выглядела несколько бодрее, но всё равно говорила вялым, уставшим голосом. – Монахи всех убедили, что он дар, что Лабиринт – высшая благодать, только…

– А ты как считаешь? – спросил Фёдор.

– Не знаю. – Девочка болезненно пожала плечами. – Всё так, защищает. Только иногда мне кажется, что мы для него, как стадо, которое разводят; своих – лучших – пока не трогает, бережёт, так, щиплет помаленьку. Что он как хищный зверь, и все эти пути для того, чтобы набить его ненасытное брюхо. А иногда мне его жаль.

«Она опять говорит об этом их Лабиринте как о живом существе», – подумал Фёдор. Вслух напомнил:

– Ты сказала, не только от чужаков и тумана…

– Не только, – согласилась девочка; зябко покосилась на левый берег и спросила почти шёпотом: – Ничего не слышишь?

Он удивлённо пожал плечами.

– Гул. Там. – Она коротким кивком, но не оборачиваясь, указала на Пустые земли. – Совсем тихо, но различить можно. Как будто там чего-то очень много, и оно…

Девочка замолчала. Короткая и несколько болезненная гримаса скривила губы. Фёдор попытался разобрать, что уловил в её глазах, и понял, что это давно испытываемый страх, долгий, к которому привыкаешь.

– У нас это называют «голосами канала», – ровно сказал Фёдор. – Встречается много где.

– Да, голоса тоже можно иногда различить, и ещё шёпот. – Она испытующе посмотрела на него. – Ты когда-нибудь слышал о Разделённых?

– Разделённых? – Фёдор нахмурился.

– Это они. Там. Я пока к тебе плыла, наслушалась. – У неё дёрнулся подбородок. – Их становится всё больше. Монахи говорят, что незаметно там собирается целая армия.

– Ты ведь не во всём им доверяешь? – мягко спросил он.

– В этом они правы. – Она тяжело вздохнула. – Я в детстве видела одного. Капитаны отлавливали их и для забавы показывали на площади. Мне потом кошмары снились.

«Возможно, она говорит о Диких, – подумал Фёдор. – Или о псах Пустых земель».

– А почему вы их так странно называете?

– Потому что они такие. – Девочка провела рукой в воздухе крест-накрест, будто резала что-то на части.

– Уродливые? – подсказал Фёдор. И псы, и Дикие порядком изувечены.