Сочинения в трех томах. Том 1 - Роберт Ханс ван Гулик
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Судья Ди чихнул. Вытерев усы шелковым платком, он учтиво произнес:
— Премного благодарен вам за разъяснения! Вы понимаете, что мои вопросы — простая формальность. Я даже помыслить не мог, чтобы здесь хоть в чем-то был нарушен закон.
Настоятель кивнул с серьезным видом. Судья опорожнил чашку с чаем и заключил:
— Вы только что упомянули Учителя Суня. Это случайно не тот ли знаменитый ученый и писатель Сунь Мин, который несколько лет назад служил при дворе в качестве наставника Его Императорского Величества?
— Да, он самый! Своим пребыванием здесь Учитель оказывает огромную честь нашему монастырю. Как вам известно, карьера Его преподобия была блистательна. В течение многих лет он занимал пост губернатора столицы, но после смерти двух жен вышел в отставку. Тогда-то его и назначили императорским наставником. К тому моменту, когда он покинул Императорский двор, трое его сыновей уже выросли. Они поступили на государственную службу, и тогда он решил посвятить оставшиеся годы жизни философским штудиям и избрал наш монастырь своей обителью. Его преподобие живет здесь уже более двух лет.
Медленно кивая, он продолжал с видимым удовлетворением:
— Присутствие здесь Учителя — воистину невиданная честь! И он не пытается держаться обособленно, проявляет живейший интерес ко всему, что здесь происходит, а также регулярно присутствует на наших религиозных службах. Поэтому Его преподобие великолепно осведомлен во всех наших делах и всегда охотно дает нам свои ценные советы.
Судья Ди с тоской представил, что ему придется нанести визит вежливости и этому высокочтимому мужу. Он спросил:
— А в какой части монастыря находится обитель Учителя?
— В его распоряжение была предоставлена западная башня. Но Ваша светлость сейчас может увидеть Учителя в Зале церемоний, где Его преподобие наблюдает представление. Ваша светлость встретит там также госпожу Бао, благочестивую вдову из столицы. Она прибыла сюда несколько дней назад вместе со своей дочерью Белой Розой, которая намеревается посвятить себя духовной жизни. Кроме того, там также присутствует господин Цзун Ли, известный поэт, прибывший к нам несколько недель назад. Вот и все наши гости. Остальные отложили планируемые визиты из-за ненастной погоды. Ну и конечно, театральная труппа господина Куань Лая, но, наверное, этот презренный сброд не представляет интереса для Вашей светлости.
Судья Ди энергично высморкался. Он был сердит: его всегда поражала та несправедливость, с которой люди в массе своей относятся к актерам, считая актерское ремесло подлым занятием и причисляя лицедеев к отверженным. Он ожидал от настоятеля более уважительного отношения к людям этой профессии, а потому сказал:
— По моему мнению, актеры делают полезное дело. Они за небольшую мзду поставляют простым смертным доступные развлечения и тем самым привносят живительную струю в слишком серую однообразную жизнь. Более того, исполняя сценки из далекого прошлого, они знакомят наш народ с его великой историей. Между тем ваши мистерии по преимуществу лишены этого.
Настоятель строго заметил:
— Наши мистерии скорее аллегорические, чем исторические. Они предполагают распространение Истины и поэтому ни в коей мере не могут приравниваться к обычным театральным представлениям. — Чтобы как-то смягчить категоричность своего замечания, он добавил с улыбкой: — И все же я надеюсь, что Ваша светлость сможет убедиться, что они не совсем лишены историчности. Театральные маски и костюмы, которым нашлось применение в этих мистериях, были изготовлены в нашем монастыре более ста лет тому назад; это раритеты. А теперь позвольте, я провожу Вашу светлость в зал. Представление началось в полдень, и сейчас идут уже заключительные сцены. Затем я прошу вас проследовать в трапезную и разделить с нами простой и скромный ужин. Я надеюсь, Ваша светлость милостиво согласится принять участие в трапезе.
Перспектива сидеть на официальном приеме не очень-то привлекала судью Ди, но, будучи наместником уезда, к которому принадлежал монастырь, он не мог отказаться.
— С превеликим удовольствием принимаю ваше предложение! — бодро ответил он. Оба поднялись.
Когда они вышли из приемных покоев, настоятель быстро окинул взглядом полутемный коридор. Похоже, он испытал облегчение, что там было пусто.
Он учтиво подвел судью Ди к высокой двойной двери.
ГЛАВА ПЯТАЯ
В зале внушительных размеров их встретили оглушительные звуки гонгов, цимбал и пронзительные голоса каких-то струнных. Оркестр монахов располагался на небольшом возвышении слева. Почерневший от времени потолок поддерживали высокие массивные колонны, между которыми и сидело более сотни монахов. Свет десятков больших бумажных фонарей освещал желтые облачения братии.
Монахи поднялись и застыли в немом почтении, пока настоятель вел судью Ди по свободному проходу в центре зала к помосту, что находился рядом со сценой. Настоятель занял высокое резное кресло из эбенового дерева и пригласил гостя сесть по правую руку от себя. Кресло слева оставалось свободным.
Низкорослый староста выступил вперед и доложил настоятелю, что наставник Сунь пока отсутствует, но скоро должен вернуться. Настоятель понимающе кивнул и приказал подать фрукты и легкие закуски.
Судья Ди с любопытством смотрел на освещенную красными фонарями сцену, в центре которой возвышался высокий трон из позолоченного дерева. Прекрасная женщина в чем-то красном и зеленом, блистающем золотой отделкой, восседала на троне. Ее высокая прическа была богато украшена бумажными цветами, а в сложенных руках она держала нефритовый скипетр. Очевидно, она изображала даосскую богиню Сиванму, правительницу Рая, который, по поверьям, находится на Западе.
Семь мужчин и одна женщина в блиставших великолепием длинных одеждах из расшитого шелка в такт монотонной музыке исполняли перед правительницей медленный танец. Танцующие олицетворяли собой Восемь Бессмертных даосского пантеона, воздающих почести своей госпоже.
— Эти две женщины, что участвуют в представлении, монахини? — поинтересовался судья Ди.
— Нет, — ответил настоятель. — Богиня Сиванму — актриса из труппы Куаня; кажется, ее имя Дин. В интерлюдии она довольно ловко исполняла акробатический танец и жонглировала чашками и блюдцами. А Фея Цветов — жена Куаня.
Некоторое время судья наблюдал за представлением, и оно показалось ему довольно скучным. Он решил, что, возможно, он просто не в настроении: голова раскалывалась, руки и ноги были холодны как лед. Он взглянул на ложу напротив. Она была огорожена решетчатыми ширмами, чтобы остальные не могли видеть сидевших там двух женщин.
