В плену Обмана (СИ) - Шагаева Наталья

— Прости, сладкая, — шепчу в соленые искусанные губы. — Я очень виноват. Сорвался… — голос предает, и я хрипло шепчу. — Увидел тебя с этим ублюдком, и крышу снесло. Со мной такое бывает, я импульсивен. А потом увидел, как ты испугалась, когда он тебя зажал, вообще сорвало все планки.

Молчит, но уже не плачет, смотрит на мои исцарапанные плечи и аккуратно прикасается к ним пальчиком. Переворачиваю нас, ложусь на подушку, а ее укладываю сверху. Пусть молчит, главное — рядом, и я чувствую ее тепло.

— Моя красивая девочка, моя принцесса. Пойми, я уже присвоил тебя себе. Ты же моя? — Ответа не получаю, но мне достаточно поцелуя в шею. Приятно. Видимо, я прощен. — Но если еще раз ты позволишь прикоснуться к себе любому из мужчин, я накажу тебя жёстче!

Я наглею, за что получаю шлепок по груди. Принцесса хочет скатиться с меня, но я сжимаю ее сильнее, скользя губами по ее виску.

— Мне понравилось, — шепчет мне в шею.

— Что тебе понравилось? — усмехаюсь.

— Наш секс… — признается, не поднимая головы.

— Что именно? — хочу вытянуть из нее это, пусть раскроется.

— Все, с момента, когда ты прижал меня к стене. Меня сначала это испугало, а потом…

— Что потом? — веду пальцами по ее обнажённой спине, наслаждаясь приятной тяжестью ее тела.

— Со мной никогда такого не было. Какое-то дикое возбуждение до боли низу живота, и слезы в конце как всплеск, вспышка, а теперь так легко, и по телу разливается слабость, — у нее такой бархатный голос, и ее акцент ласкает слух.

— Ты просто прелесть, сладкая. Такой секс иногда необходим. Могу еще отшлепать, — предлагаю, поглаживая ее попку.

— Нет, спасибо, — усмехается принцесса. — Где ты был? Я скучала и думала…

Каждое ее слово сопровождается маленьким поцелуем в мою шею, моя девочка ластится ко мне, как кошка. Мой нежный котеночек.

— Я тоже скучал, сладкая. Много работы, хотел решить все дела, — отвечаю, не желая думать, что будет завтра.

Похоже, я никогда не выйду из банды или меня завтра же закопают. Если разбирать по понятию, то я, конечно, прав, Игорь зажал девочку, я заступился. Но… мне не спустят это с рук. Я показал свое уязвимое место, и мне теперь опять нельзя видеться с принцессой. Хочется волком выть. Как я без нее выживу? Вот поэтому я и хотел выйти, чтобы жить полной жизнью.

— Меня брат, наверное, ищет и найдет, — вздыхает она. — Я, наверное, поеду домой, чтобы у тебя не было проблем. — Хочет подняться, но я не отпускаю.

— Пусть ищет и пусть найдет, останься пока со мной. У меня опять дела, и мы можем снова долго не увидеться.

Её брат по сравнению с тем, что меня ждет, сейчас кажется пустяком.

— Почему? — поднимает голову, в ее глазах плещется столько чувств и эмоций.

— Так надо, сладкая. Пожалуйста, не встречайся больше с Дианой, она тебе не подруга. Пообещай мне, — обхватываю ее подбородок, тяну к себе, целую уголки распухших губ.

— Обещаю, — шепчет в ответ и вновь утыкается мне в шею, щекоча теплым дыханием.

ГЛАВА 16

Анита

— Что происходит? Ты понимаешь, что творишь?! Не ожидал такого от тебя! Хотя, о чем я говорю, ты совершенно не умеешь выбирать мужчин…

Давид не кричит, но говорит это все настолько холодно, бросаясь обидными фразами, что я еле сдерживаюсь. Я знаю — ему нужно выплеснуть эмоции, остыть, переварить. В конце концов, он переживает за меня. Я уже найду к нему подход потом. С моим братом не стоит вступать в открытые войны — проиграешь. К нему нужен подход, которого не знает даже Ева, как бы я ей ни подсказывала — Давид давит на нее своей властью.

— …И что на тебе надето?! Где твое платье? — недовольно спрашивает Давид, с пренебрежением осматривая одежду Егора.

Мой сумасшедший мерзавец разорвал на мне платье. Я в его белой толстовке и спортивных штанах. Конечно, одежда мне велика, но она пахнет моим мужчиной. Я сошла с ума, но, нося эти вещи, чувствую его рядом.

— Я испачкала платье, — щажу психику брата.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Наверное, если он увидит засосы и синяки на мой шее, то его хватит инфаркт.

— Анита, я уже жалею, что взял тебя с собой! Ты хоть знаешь, кто этот твой парень? Чем он занимается? Кто его родственники? В кого ты превращаешься?..

Мне становится обидно до слез, потому что он не озвучил, но я ощущаю себя падшей женщиной.

— …У него мутное прошлое. Кроме образования, за душой ничего нет, и, скорее всего, связан с криминалом. Отец погиб, мать алкоголичка. Не удивлюсь, что он зависим он наркотиков. Ах да, у твоего благоверного есть и плюсы — он ас в вождении, профессиональный гонщик, можно сказать, только оттачивает мастерство не на гоночных трасах, а на угоне машин!

Давид кидает передо мной папку с досье на Егора. Но я не собираюсь его читать. Мне все равно на эти бумажки, мне плевать на мнение Давида. Егор замечательный человек и у него нет никаких зависимостей. Это все неправда!

— Да, у него больная мама, и что теперь — клеймо ставить на человеке?

— Ты слышишь меня? Он преступник! — почти по слогам, смотря мне в глаза, проговаривает Давид.

— Не верю! Все не так, как тебе кажется! — мотаю головой, разворачиваюсь и выхожу из кабинета брата.

Почему я не могу иметь личную жизнь? Я же не указывала брату, какую жену ему выбирать. Он познакомил нас Евой, и мы были рады его выбору. Почему никто не может вот так же порадоваться за меня?! Ведь сердцу не прикажешь!

Почти плачу, но пытаюсь сдержаться, забегаю в свою комнату, не успеваю закрыться, как брат толкает дверь.

— Давид, я не намерена сейчас разговаривать, выйди, пожалуйста.

— А мы и не будем разговаривать, Анита. Собирай вещи, завтра ты улетаешь домой к маме.

— Не смей распоряжаться мной, как вещью! Я никуда не поеду! Оправишь насильно — возненавижу! — кидаю на эмоциях, начиная плакать.

Меня пугает перспектива остаться без Егора. Я отдала ему себя, я вся в нем, я летаю с ним и хочу быть рядом. Мне очень страшно больше не увидеть Гора. Кажется, что я умру без него. Я уже не просто влюблена — я люблю его!

— Анита! Я не хочу поступать с тобой жестко. Но ты не оставляешь мне выбора. Твой благоверный общается с моими на данный момент врагами, людьми, которые спят и видят меня в могиле. Они не упустят ни единого шанса подставить или надавить на мое больное место. И если Ева и Мари под присмотром, то ты поступаешь безрассудно. И только поэтому ты завтра улетишь в Испанию, — со злостью кидает мне брат и выходит из комнаты, громко хлопая дверью.

А я падаю на кровать, зарываясь лицом в ворот толстовки Егора, и начинаю рыдать в голос. Не могу остановиться, из меня выливается нескончаемый поток слез. Может, я и дура, может, Давид прав, но мне плевать, кем является Егор и в каком круге общается, для меня он — самый лучший. Всему есть объяснение. Он не может причинить мне вред!

— Анита, — зовет меня Ева, гладя по спине. Не заметила, как она вошла.

— Я не хочу сейчас разговаривать, — всхлипываю, чувствуя, что подушка намокла от слез.

Вдыхаю запах Егора, исходящий из толстовки, и слезы сами скатываются из глаз. Я, конечно, взрослая, но Давиду на это плевать — если он серьезно решил отправить меня в Испанию — он это сделает насильно, и ничего его не остановит.

— Да не надо со мной разговаривать, выпей чаю, ты уже почти час плачешь. У меня сердце разрывается, — тихо говорит Ева.

Она такая милая, добрая, отзывчивая, и я ее люблю. Утираю слезы рукавами, сажусь, прижимая ноги к груди, и беру ее пахнущий травами и медом чай.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Как такая добрая и милая девушка как ты могла связываться с таким как Давид?! — специально говорю громко, чтобы слышал брат, потому что я собираюсь с ним воевать.

— А меня никто не спрашивал, — усмехаясь, шепчет Ева.

— Как это на него похоже… — шмыгаю носом и запиваю чаем вновь подступающие слезы. На самом деле мой брат очень любит жену, и она его тоже — это видно. Давид ещё никогда не отдавал так много женщине.