Повелители сумерек: Антология - Даниэль Клугер

Мысли ее путались, она не могла точно определить, что ее окружает – явь или сон. «Я заболела, – подумала Жанна и неожиданно обрадовалась такому простому объяснению. – Я заболела, а Лёня меня лечит…» Она позвала: «Лёня», но из горла вырвался только слабый жалобный стон. Тогда Жанна снова закрыла глаза и попыталась заплакать. Слез не было.

Лёня разбудил ее, проведя ладонью по ее волосам. Она замерла от счастья, глядя в его сияющие, искрящиеся жизнью глаза. «Ты красивый, – хотела сказать ему Жанна. – Я люблю тебя». Но голос по-прежнему не слушался ее. Она шевельнула губами, и Леонид тут же поднес к ее рту дымящуюся кружку с травяным настоем.

– Я не хочу пить, – попыталась сказать Жанна, но он не услышал.

Она сделала несколько глотков, чувствуя, как горячая жидкость прожигает ее истончившееся тело насквозь. Потом закашлялась, и Лёня заботливо вытер ей губы пахнущим валерьянкой платком.

Когда стало ясно, что больше она пить не станет, Леонид бережно взял ее на руки и поднял с кровати. Жанна вздрогнула, ощутив прикосновение холодного металла к своим теплым ягодицам. Ее шатнуло, но Лёня сильной рукой придержал ее за плечи.

– Пс-с, – произнес он, смешно выпячивая пухлые губы, – пс-с…

«Это судно, – догадалась Жанна. – Я сижу на горшке… позор какой…» В следующую секунду она почувствовала, как горячая струйка со звоном ударила о металлическое дно судна, и ей сразу стало легче. Леонид снова перенес ее на кровать, уложил, затем взял горшок и вышел. Жанна испугалась, что он не вернется, но он вернулся, постоял немного, глядя на нее сверху вниз, наклонился, обхватив ее голову ладонями, зарылся лицом в волосы и безошибочно нашел губами то самое место на темечке.

Над миром, сузившимся до размеров полутемной, пропахшей лекарствами комнаты, поднялась сияющая всеми цветами радуги волна.

Опрокинулась и гремящей лавиной обрушилась вниз, поглотив плавающую в океане блаженства Жанну.

Голоса доносились откуда-то издалека, с трудом пробиваясь через вязкий, глушивший звуки туман.

Жанна открыла глаза – это движение почти обессилило ее. Но с открытыми глазами она почему-то слышала лучше.

– …полгода у вас жила… – Высокий женский голос, почему-то смутно знакомый. – И теперь вы не знаете, где она?..

– …уверяю вас… – Мужской голос, тихий, но внятный, его она тоже знала когда-то. Вспомнить, кому он принадлежал, казалось непосильной задачей. – …Давно ничего не знаю…

Жанна вздохнула – глубоко, в легких, что-то засвистело, в горле неприятно булькнуло. Пересохшие губы трескались от горячего дыхания.

– …с февраля в училище не была, – женщина почти кричала, – мне уж на работу педагоги обзвонились… Вот и Альмира подтвердит – после каникул ни разу ее не видела…

Альмира. Миллион лет назад Жанна слышала это имя. Кого же так звали? Она попыталась сосредоточиться – бесполезно. В голове была вата – много-много белой, пушистой и мягкой ваты. Очень хотелось спать. Спать и не слышать этого грубого, громкого, визгливого голоса, бесцеремонно врывающегося в ее покой. Как же громко они кричат! Что им здесь нужно? Почему он их не прогонит? Кто? Кто не прогонит? Жанна старалась вспомнить, имя ускользало, словно различимая лишь уголком глаза легкая тень…

– Ты, дядя, нас за лохушек-то не держи, – вмешался молодой, энергичный и наглый голос. – Ты думаешь, мне Жанна про тебя ничего не рассказывала? Вот пойдем сейчас в милицию и заяву на тебя накатаем – мол, педофил ты, дядя, заманиваешь молоденьких девочек к себе под видом бесплатной сдачи комнаты, а потом, может, на кусочки разделываешь и в унитаз спускаешь… Ой, извините, Ольга Сергеевна…

Ольга Сергеевна? Еще одно имя за завесой темноты… Жанна опустила веки – глаза почему-то стали влажными…

– Да где ж это вообще видано – бесплатно комнату сдавать! – взвизгнул первый голос. – Знаем мы, что за бесплатно бывает… А ну говори, что с моей доченькой сделал, гад! Куда мою Жанночку подевал?

– Если я не брал с Жанны денег, это еще не значит, что она жила здесь бесплатно, – спокойно возразил тихий голос. – Мы сразу договорились, что она будет помогать мне…

– В чем? – перебила молодая и наглая. – Постельку по ночам согревать?

– …ухаживать за моей больной матерью, – невозмутимо продолжал мужчина. – Это очень нелегкое занятие, уверяю вас, и оно, безусловно, стоит тех денег, которые я мог бы получить от сдачи внаем одной комнаты…

– Что ж она мне про твою мать ничего не рассказывала? – ехидно поинтересовалась молодая, – Всеми секретами делилась, а про то, как за больной ухаживает, – ни слова?

– Это входило в наш договор, – терпеливо объяснил тихий голос. – Жанна не должна была никого сюда приводить. Не должна была никому рассказывать о том, что здесь делает…

– Почему, интересно знать?

– А вам не кажется, что каждый человек имеет право на свою частную жизнь? Предположим, мне не хочется, чтобы окружающим было известно, в каком состоянии находится моя мать. Она действительно очень тяжело больна, и обслуживать ее тяжело. Скажу откровенно: я думаю, Жанна уехала, потому что не выдержала свалившегося ей на плечи бремени. Мне она ничего не объяснила. Просто собрала вещи и уехала, пока я спал. Вы, разумеется, можете обратиться в милицию – я думаю, вы просто обязаны это сделать, хотя я надеюсь, что с вашей дочерью не случилось ничего страшного…

Голос вдруг растянулся, поплыл, слова стали слышны нечетко.

– Не выспался, дядя? – с угрозой спросила молодая и наглая. – Все зеваешь? В милицию мы и без твоих советов обратимся, а для начала покажи-ка ты нам квартирку – где тут Жанна жила, где матушка твоя немощная обитает…

– Постарайтесь обойтись без хамства, Альмира, – посоветовал мужчина. – Оно вам не к лицу… Что ж, не могу сказать, что мне это будет приятно, но, входя в ваше положение… Я покажу вам, где жила Жанна.

Голоса удалялись, затихали. Тишина снова обволакивала Жанну, затягивала в глубокие белые пустоты сна. Но заснуть не получалось – под веками копилась, набухала влага, непрошеная слеза выкатилась из-под ресниц и задрожала, словно приклеившись к горячей щеке…

Скрипнула дверь. Этот звук вырвал Жанну из забытья, в которое она все-таки провалилась. Сердце тяжело бухало в груди, как часто бывает при внезапных пробуждениях, безжалостно разрывающих радужную ткань сна. Что ей снилось? Какие-то обрывки – женщина с усталым лицом, склонившаяся над ее кроватью, пестрые куклы, пляшущие на тонких нитях над занесенной снегом деревянной эстрадой… высокий темноволосый мужчина, протянувший руки к багровой, похожей на недобрый глаз луне…

– Вы хотели видеть мою мать, – услышала Жанна. – Смотрите, только очень прошу вас, тихо. Она сейчас спит…